Мятежные миры - Андерсон Пол Уильям - Страница 40

Ответом были оглушительные крики.

Флэндри откинулся на спинку кресла.

— Ладно, — сказал он устало. — Всем вернуться на свои посты. Приведите сюда леди Мак-Кормак.

Доминик выключил интерком. Люди разошлись, «Теперь они у меня в кармане, — подумал он. — Теперь они всей командой завербуются на корабль, идущий в ад, если я буду на нем шкипером. — Восторга он не ощущал. — А я никогда больше не захочу командовать кораблями».

Он открыл новую пачку сигарет, которую нашел среди неприкосновенных запасов. Каюта угнетала его своей нищетой и неприглядностью. Под гул моторов и шум шагов в коридоре молчание каюты становилось невыносимым.

Сердце Флэндри бурно забилось, когда вошла Кэтрин. Он встал.

Она закрыла дверь и молча взглянула на него. Ее глаза были на всем корабле единственными, которые смотрели на него с презрением. На бедре висел его кинжал.

Кэтрин все еще хранила молчание, когда Флэндри промямлил:

— Я… Я надеюсь, капитанская каюта… не слишком неудобна?

— Куда вы намерены спрятать меня? — спросила она. В ее голосе слышалась только привычная хрипотца, и больше ничего.

— Митсуи и Петрович вынут всю начинку из капсулы для отправки сообщений. Мы выложим ее внутренность чем-нибудь мягким и просверлим дыры для поступления воздуха, так, чтобы их нельзя было заметить снаружи. Туда мы доставим воду и еду, и… хм… что еще понадобится. Там будет уныло и утомительно. Лежать придется в темноте, но не больше двадцати-тридцати часов.

— И что же потом?

— Если все пойдет так, как я спланировал, нам предстоит занять парковочную орбиту вокруг Ллинатавра, — сказал Флэндри. — Группе кодирования не понадобится много времени, чтобы сделать расшифровку того, что хранится в наших компьютерах. Нас же в это время будут допрашивать, и те люди, которые не приписаны к базе Катавраянниса, получат отпуск. Процедура допросов сухая, формальная, и ничего необычного в ней нет. Космофлот заинтересован в том, что мы добыли, а не в каких-то там приключениях или выяснении того, как именно мы достали эту информацию. Все это может подождать до тех пор, пока не будет создана комиссия по изучению причин гибели «Азиенны». А сейчас самое важное — нанести удар мятежникам, пока они не успели изменить свои коды.

Я объявил себя капитаном «Роммеля», выполняющим особое поручение. Мой статус может быть оспорен, но я очень сомневаюсь, чтобы какой-нибудь бюрократ в суматохе подготовки нападения на мятежников принялся проверять все параграфы уставов. Они будут рады-радешеньки спихнуть на меня ответственность за этот корабль, тем более что мои полномочия бродить в одиночку, по сути, включают и требование помогать мне в этом бродяжничестве.

Как капитан, я обязан держать на борту минимум двух вахтенных. На парковочной орбите это, конечно, формальность, но я ее предусмотрел и зачислил в реестр команды Исполненного Печали как трех космолетчиков. Я имею основания считать, что сумею отбиться от любых возражений по поводу хииша в таком ерундовом деле. Суть заключается в том, что благодаря этому варианту освобождаются два опытных космонавта, которые могут быть с успехом использованы в других местах. А когда мы останемся одни, хииш вас выпустит.

Флэндри иссяк. Его лекция произвела на Кэтрин такое же впечатление, как если б он стучал голыми кулаками по стальной перегородке.

— Почему? — спросила она.

— Почему что? — Он раздавил окурок в пепельнице и потянулся за другой сигаретой.

— Я могу понять… может быть… почему вы сделали то, что сделали с Хью… Я не считала вас способным на такое, я ведь видела вас сильным и добрым, способным стать на защиту правого дела, хотя и думаю, что где-то, в самой глубине, ваша душа в чем-то мелковата. Но чего я не могу понять, во что не могу поверить, — вздохнула Кэтрин, — так это в то, как после всего, что у нас было, вы снова ввергнете меня в неволю. Если бы вы не отдали Исполненному Печали приказ схватить меня, любой из ваших людей только отвернулся бы, дав мне возможность убежать в лес.

У него больше не было сил смотреть на нее.

— Вы нужны… — пробормотал он.

— Зачем? Чтобы выжать из меня какую-то бесполезную малость, которая мне может быть известна? Чтобы использовать в качестве приманки для Хью, в надежде довести его до безумия? Чтобы дать достойный пример другим? Ведь каково бы ни было имперское правосудие или имперская милость, я умру сразу же, когда они убьют Хью. — Кэтрин не плакала, не стыдила Флэндри. Краем глаза он видел, как она медленно, как бы не веря, качает головой. — Да, этого я понять не могу.

— Я не могу сказать вам сейчас всего, — молил он. — Слишком много неизвестных в этом уравнении. Но…

Она прервала его:

— Я сыграю в вашу игру, раз это единственная возможность избавиться хотя бы от Снелунда. Но лучше бы глаза мои на вас не глядели. — Ее голос был тих. — И мне было бы приятней, если б вас не было рядом, когда меня будут класть в этот гроб.

Он кивнул. Кэтрин вышла. За ней тяжело протопали копыта Исполненного Печали.

Каковы бы ни были недостатки Снелунда, губернатора сектора альфы Креста, он держал великолепный стол. Более того, он был очаровательным хозяином, обладавшим редким даром не только слушать собеседника, но делать тонкие и остроумные замечания по поводу услышанного. Хотя большая часть Флэндри, несмотря на улыбки, чувствовала себя пантерой, припавшей за кустом, зато другая часть его наслаждалась первым за многие месяцы приличным обедом.

Он завершил свое повествование о приключениях на Дидоне к тому времени, когда настоящие живые слуги уже убрали последние золотые тарелки и, поставив на стол сигары и коньяк, удалились.

— Потрясающе! — аплодировав Снелунд, — Изумительно интересная раса. Вы сказали, что привезли одного из них? Я бы с удовольствием поглядел на него.

— Это можно легко организовать, ваше превосходительство, — отозвался Флэндри, — Может быть, даже легче, чем вы полагаете.

Брови Снелунда слегка поднялись, а пальцы на мгновение сжат тонкую ножку коньячного бокала. Флэндри расслабился, вдохнул аромат своего питья, взболтал круговым движением, чтобы насладиться цветом напитка, и пригубил, как бы создавая контрапункт нежному музыкальному фогту. Они сидели на верхнем этаже дворца. Зал был невелик, но удивительно пропорционален и великолепно отделан. Стеклянная стена широко распахнута навстречу летнему вечеру. Из сада свободно вливался воздух, насыщенный ароматами роз, жасмина и каких-то незнакомых цветов. Внизу сверкали огни города, светились созвездия фонарей и цветных фонтанов, а выше горели огни на башнях космопорта и в аэрокарах. Шум транспорта сюда почти не долетал, разве что как отдаленное мурлыканье. Трудно было поверить, что вокруг, а ввысь — так до самых звезд, все ревело от судорог готовящейся войны.

Снелунд не оказал на молодого человека ни малейшего давления. Может, Флэндри когда-то и забрал отсюда Кэтрин Мак-Кормак для специального допроса, казавшегося тогда важным для успеха миссии, поддавшись внезапному приступу необузданности. Может, он и потерял свой корабль и свою пленницу благодаря потрясающей небрежности. Но потом он вернулся с добычей, которая давала адмиралу Пиккенсу возможность уверенно нанести мятежу один-единственный, но смертельный удар без всякой помощи Терры и без последующих утомительных проверок действий губернаторского ополчения. Губернатору ничего не оставалось, как быть вежливым с человеком, который, так сказать, спас его сильно подгоревшую яичницу с беконом.

Тем не менее, когда Флэндри попросил о конфиденциальном разговоре, Снелунд, по-видимому, никак не ожидал такого поворота.

— Вот как, — выдохнул Снелунд.

Доминик внимательно оглядел его через стол. Вьющиеся огненные волосы, женственное лицо, великолепная мантия — пурпур с золотом, — звон и блеск драгоценностей. А за всем этим, подумал Флэндри, кишки с дерьмом и оскал черепа.

— Дело в том, сэр, — сказал он, — что мне предстоит принять решение по очень деликатному вопросу.