Алмазный эндшпиль - Михалкова Елена Ивановна - Страница 16

Водитель в кепке, нахлобученной до бровей, остался дремать в машине, привалившись к окну.

Щуплый задержался ненадолго возле пункта охраны у входа, а здоровяк целеустремленно потащил шнур в центр зала – к витрине с «Зевсом».

– Осторожнее, пожалуйста, – бубнил он, и посетители шарахались в стороны. – Осторожнее. Наступать не надо, пожалуйста. Провод под напряжением.

Насторожившийся охранник спустился со своего пьедестала:

– Это что такое?

– Куликов распорядился усилить периметр, – пояснил толстяк. – Пока народ не повалил. Щас Санек подойдет, у него распоряжение.

Санек, похожий на хорька, уже спешил к ним.

– Витек, нам десять минут выделили, – запыхавшись, сказал он, не обращая внимания на охранника. – Управимся?

– Должны, – кивнул тот, кого он назвал Витьком.

– Слышь, братан, распишись.

С этими словами щуплый сунул охраннику какую-то бумагу.

– Все работы ведутся под твоим наблюдением, – предупредил он. – Чтобы потом не было чего…

Охранник бросил взгляд на выданное ему предписание. И тут же его что-то кольнуло в шею. Он вздрогнул, закрыл глаза и начал оседать. Но не упал, подхваченный пареньком, оказавшимся на удивление жилистым.

– Вот сюда пройдемте, – громко сказал паренек, утаскивая охранника за рекламный щит.

Тем временем толстяк обмотал провод вокруг стеклянного сейфа, щелкнул «карабином» и сделал шаг в сторону. Щуплый вышел из-за щита, бросил взгляд на напарника и коротко кивнул.

– Просьба разойтись, провод под напряжением! – громко сказал он.

Оба быстро двинулись к выходу, с сосредоточенным видом осматривая шнур. Посетителям хватило и первого предупреждения, поэтому путь перед ними оказался расчищен.

Не доходя двух шагов до внешней охраны, щуплый прижал палец к уху с телефонной гарнитурой и вполголоса скомандовал:

– Поехали.

Следом случилось немыслимое. Шнур у них под ногами пополз и натянулся. В центре павильона раздался страшный хруст, будто кто-то разминал скорлупу гигантского яйца, и стеклянный саркофаг накренился, выдирая за собой металлические ножки и обрывая провода. Последовал звук, похожий на выстрел – это треснула и разломилась одна из ножек, – пол вздыбился, и с ужасающим скрежетом сейф поехал к выходу, набирая скорость.

На все это ушло не больше десяти секунд. А в следующие десять сейф прогрохотал по ступенькам, съехал на асфальт и с режущим уши звуком поволочился за отъезжающей «Газелью». Открытые задние дверцы ее болтались, и было видно, как крутится внутри катушка, наматывая на себя змеиные кольца провода.

Парочка в серых комбинезонах проскочила мимо остолбеневшей охраны и бегом догнала свой фургон. «Газель» притормозила, и на глазах у всех в двадцати метрах от павильона лже-электрики дружно приподняли сейф и погрузили его внутрь. Толстяк забрался в фургон, подтащил остатки провода и захлопнул двери, а щуплый заскочил в кабину.

После чего «Газель» рванула с места, пронеслась через парк насквозь и вылетела на дорогу, не снижая скорости. Машин в этот утренний час было немного, и фургон беспрепятственно промчался по улице и скрылся из глаз.

Вместе с ним исчез синий бриллиант «Зевс».

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

«Это пятница – тяжелый день, а вовсе не понедельник», – думала Майя, улыбаясь клиентам и ловя отражение своей вымученной улыбки в зеркале напротив. В ювелирном салоне должно быть много зеркал: они отражают лампы, они сверкают, они напоминают о роскоши.

И, конечно, много света! Свет для бриллиантов – это все. Светом можно убить камень, а можно оживить его. В потоке искусственных лучей любое украшение выглядит лучше, чем при дневном свете, и каждый ювелир знает об этом.

Сегодня Яши не было, и Майя помогала Моне Верману в магазине. Пятница – тяжелый день, потому что в пятницу в ювелирных магазинах всегда много клиентов. Кто-то ищет подарок любовнице в расчете на бурные выходные, кто-то хочет задобрить жену. Обычно женщин среди покупательниц больше, чем мужчин, но пятница – исключение из правил.

Вот в салон вошел вальяжный мужчина с брюшком, склонился над витриной. От предложенного Моней прекрасного комплекта отмахнулся: нет, не то, ему не нужны бесцветные бриллианты. И тотчас Моня, щелкнув пальцами, как фокусник, извлек откуда-то кольцо и серьги, включил дополнительную лампу, выложил украшения перед клиентом.

– Обратите внимание, – доверительно прошептал он. – Голубой бриллиант. Посмотрите! Видите, какой оттенок? Конечно, другая цена – но! Но зато, сами понимаете, вы имеете за свои деньги совсем другой уровень, совсем!

– Я знаю, что цветные бриллианты ценятся значительно дороже, – важно сообщил покупатель. – Это будет подарок, но еще и инвестиция.

Моня усилил свет лампы.

– Прошу вас, смотрите сами, – предложил он. – Выбирайте. Когда я вижу, что клиент понимает в камнях, я только отхожу и не мешаю.

На самодовольном лице мужчины было написано, что его и впрямь не проведешь. Он вглядывался в камни и видел, что те действительно голубовато искрятся.

«Глупый ты человек, – думала Майя. – Цветные бриллианты и в самом деле ценятся в десятки раз дороже обычных. Но только если это их природный цвет! Такие камешки, даже маленькие, уходят вмиг на любом аукционе за миллионы долларов, и в салоне их не найдешь. А те зеленые, розовые и синие бриллианты, которые можно изредка увидеть в дорогих ювелирных, – это облагороженные камни, то есть цвет в них добавлен искусственно!»

Правда, сейчас Моня предлагал клиенту кое-что другое. Бриллианты в серьгах и кольце, так красиво переливавшиеся под лампой, не были обработаны по цвету.

– Беру! – обрадовал клиент Моню, и тут же потребовал: – Сделайте скидку!

Когда он ушел, довольный удачной покупкой, Верман выключил лампу и убрал на полку. «Ах ты старый пройдоха, – про себя усмехнулась Майя. – Вот где был подвох! Твоя лампа, которую ты так предупредительно достал якобы для удобства клиента, на самом деле служит для совсем другой цели. В ней есть ультрафиолетовый спектр, а в его свете почти все бриллианты приобретают голубой оттенок. Камни с желтоватым отливом – самые малоценные, но ультрафиолет скрывает желтый цвет, и вот уже перед покупателем вместо посредственных бриллиантов – великолепные».

Она проглядела характеристики купленных украшений и убедилась в своей правоте. Да, цвет не самый удачный, но Моня замаскировал это, спрятал в ярком свете. «Забавно, что именно свет, который должен показывать все недостатки, помог ему скрыть их. Но при солнечном свете серьги и кольцо будут выглядеть иначе: станут молочно-желтыми, утратят прозрачность и глубину».

– Между прочим, – сказал Моня, – я дал ему возможность внимательно рассмотреть ярлык. И там, рыбка моя, все сказано как на духу.

– И про цвет сказано как есть?

– А как же! Цвет – пять, чистота – четыре.

– Посредственные камушки, – вздохнула Майя.

– Не стану спорить, – согласился Моня. – Но клиенту понравились, ты же видела.

– Потому что вы его убедили в этом.

Верман расхохотался:

– Так в этом, Марецкая, и состоит моя работа! Клиент должен уйти довольный и умиленный, как бабушка с утренника в детском саду. Что я ему предложил вначале? Цвет – два, чистота – два! А огранка! Гранил Сема, и надо ли еще что-то говорить? Но этот покупатель, он же лучше меня знает, что ему нужно. Конечно, ведь Верман работает какие-то тридцать лет, это не срок! Так лучше я продам Семины камушки тому, кто правильно понимает в этом деле. И все будут довольны.

Он не успел договорить, как в салоне появилась очень просто одетая женщина лет сорока. Джинсы, старомодный потертый свитерок, никаких украшений. На милом улыбчивом лице – ни грамма косметики. «Да, для Мони это не клиент, – подумала Майя. – Сейчас отправит ее ко мне. Видно же, что у нее нет денег на наши украшения».

Но Верман в очередной раз поразил ее. Лишь услышав робкое: «Я хотела бы колечко…», он тут же выложил несколько прекрасных колец. А подумав, добавил к ним еще пару.