Жестокие звезды - Кривцун Константин - Страница 53

После этих слов я развернулся и, пройдя через ворота, направился к лесу.

Ветер пронизывал до костей, хотелось умереть вместе со всей природой. Подставить тело холодным дуновениям и вбирать в свою душу серость и сырость, переполняться безразличием до краев и засыпать. Чтобы спокойно проспать до новой, лучшей весны.

Да вот только я боюсь, что такая весна не наступит.

Под ногами захрустела первая наледь. Тучи замедлили бег. Я вышел к кургану.

Здесь покоятся те, кто погиб в то злополучное утро. Я не стал подходить к холму вплотную. Не моя это победа и не на моей совести гибель этих людей. Почему же тогда на душе так тяжело?

Может, потому что я так и не выяснил, зачем банда Жирного напала на нас? Был ли я тому виной или нет? Нет, пожалуй, я слишком большого о себе мнения, раз так считаю. То, что говорил Кед об эмпатах и проверках, может быть, конечно, и правда, только верить в это как-то не хотелось.

Эх…

Каким встретит меня утро следующего дня?

Я вспомнил, как пробирался через Территорию во второй раз. Чуть не попался на глаза психам и едва сумел уйти незамеченным. И еще крюк вышел на целый день.

А зачем? Для чего шел сюда?

И вообще ходить по лесам одному как-то противоестественно. Чувствуешь себя таким уязвимым и жалким. Лес подавляет, особенно ночью, когда слышишь странные голоса лесных зверей, шуршание веток и трав, но ничего абсолютно не видишь.

А теперь я снова один. Снова ухожу непонятно ради чего. И ведут меня вперед только мысли о собственном предназначении, неясные картины будущего да простое человеческое любопытство – страшно хочется узнать, кто же все-таки стоит у руля.

Я вернулся в деревню, грустно посмотрел на ставшие почти родными жалкие домики.

Новый этап. Новый уровень. Снова вернулись к исходникам.

В голове еще не было четкого плана действий. Знал я только то, что пойду к станции. Нужно как-то устроиться в ту группу, которая продолжает обучение. Во мне еще жила надежда на то, что выбраться с острова удастся. Обменяю свободу на работу, знания и необходимые для жизни вещи…

И в этот момент я усмехнулся про себя, наконец поняв, что меня так смущало в только что состоявшемся диалоге.

Грег был в стельку пьян во время нашего разговора.

Пускай. Решения менять нельзя. Все идет правильно – так говорят мои чувства. А пока выходит, что у одного алкоголика не получилось сместить с поста руководителя другого алкоголика.

Судьба – ироничная дама…

– Как тебя зовут? – спросил охранник со стены.

– Сергей Краснов, – ответил я.

Человек направил на меня ручной сканер и удивленно воскликнул:

– Чего ты хочешь? Где твой вшитый маячок?

Я тоже удивился. Куда мог потеряться помещенный под кожу датчик? Единственным местом, где я мог лишиться маячка, был Колодец. Наверное, это случилось после того, как ко мне пришло бессмертие. А может… Может, Кед извлек его из шеи, когда что-то делал с моей раной после стычки с кланом Жирного?

Но сказал я охраннику совсем другое:

– Я слышал, на станции можно продолжать обучение по выбранной специальности, жить и работать!

Охранник рассмеялся:

– Ну, можно. Если согласишься с нашими условиями и пройдешь медосмотр!

– Хорошо! – крикнул я в ответ. – Впустите, и договоримся обо всем.

Человек скрылся где-то за стеной. Несколько секунд ничего не происходило, а потом клацнули вакуумные затворы, тихо зашипел в резервуарах воздух, и створки ворот разошлись в стороны.

Я вошел.

Второй раз я оказался внутри периметра станции. Надеюсь, цифра «два» для меня станет счастливой. В прошлый раз, когда я проходил через эти ворота и спускался по склону во влажную ночь, меня одолевали совсем другие мысли. Тогда я отказался от работ на станции. Как видно, зря.

Впрочем, теперь я бессмертен и полностью здоров. Я научился драться и в очередной раз убедился, что никому доверять нельзя. Может быть, даже себе.

А теперь мне предстоит стать изгоем. Никто из тех, кто живет в относительной свободе, в лесах острова, не станет общаться с рабом станции. Буду нелегально батрачить на начальника Забвения, приносить ему деньги. Но зато мне дадут лекарства и еду, предоставят возможность продолжать учиться.

Шантаж? Возможно. Только я буду не я, если упущу этот шанс. Детство закончилось, пора думать о том, что делать дальше. И надеюсь, эти мысли не внушают мне извне. Надеюсь, я не иду сейчас по выверенному кем-то плану.

Крепкий парень в бронежилете и с гравистрелом подвел меня к невысокому зданию.

– Здесь тебя определят в отряд, послушают, чего хочешь ты, – пояснил мне сопровождающий. – Без глупостей!

– Убьете? – ухмыльнувшись, спросил я.

– Посмотрим, – задумчиво улыбнулся в ответ охранник. – Ты не думай – мы не такие уж и звери. Веди себя хорошо – и все будет отлично. В лесу гораздо хуже!

Я пожал плечами и уже готов был войти в дверь, но парень остановил меня:

– Серьезно говорю – не дури там. Скоро окончательно утвердят закон об освобождении. Самых лучших станем отпускать на свободу!

Не знаю, зачем он сказал мне это. Я вошел в коридор, где тускло мерцали желтоватые лампы. После месяцев, проведенных в первобытных условиях, помещение с искусственным освещением вызвало во мне противоречивые чувства.

В коридоре возник еще один охранник, почти двойник того, что остался снаружи.

– Сюда, – указал он рукой на открытую дверь. – Распределяющего зовут Евгений Просыпов.

Я вошел в кабинет и увидел за столом сморщенного мужчину лет сорока – пятидесяти.

– Проходи, садись, – вяло махнул мужичок на жесткое кресло напротив стола.

Я сел и положил на колени руки. Вспомнился начальник Воронежского космодрома. Снова чувствую себя нашкодившим ребенком. Но на этот раз все будет хорошо. Мой дар пусть и слаб, но все еще со мной.

– Не бойся, я не кусаюсь, – сказал Просыпов. – Что изучал? Что хочешь изучать? Почему потерял свой маячок?

Я растерялся от обилия вопросов.

– Сергей Краснов, – немного невпопад представился я. – Изучал астронавигацию и техническую часть звездолетов. Факультативно. В школе.

Просыпов кивнул.

– Маячок?

– Потерял в бою с соседним кланом, – солгал я. Не хотелось распространяться про Колодец и бессмертие, которое он дарует людям раз в двадцать лет.

– Такой чистенький, – хмыкнул Просыпов. – На шее у тебя ни царапины. Странно все это…

Ситуация все больше напоминала мне историю с космодромом. Снова попытаются меня изучить? Или снова кто-то сверху попросит не трогать меня?

– Ладно, не мое дело, – Просыпов хрустнул пальцами, вытянув вперед сухонькие ручки. – Значит, механика и астронавигация. Что ж, есть у нас место… Копать любишь? Или, может, талантами обладаешь?

Я обомлел.

– Чего, простите?

– Рисовать, лепить, из дерева фигурки вырезать можешь?

– Нет.

– Значит, копать будешь. Заведовать картофелем, капустой и хмм… другими полями.

Под «другими полями», видимо, понимались места, где раскапывали останки старых роботов. Они сейчас хорошо продавались.

Я промолчал.

– Значит, решили, – Просыпов пометил что-то у себя в журнале. – Сейчас тебе по новой вошьют датчик. И на этот раз не потеряй его, пожалуйста!

– Слушаюсь! – я встал со стула.

– Не в армии, – нахмурился Просыпов. – Выходи, тебя проводят до бараков.

Вечером того же дня, после прохождения медосмотра и вшивания нового датчика, я увидел принадлежащее станции поле. Огромная площадь с вялой ботвой и лужами, кое-где – канавы, призванные осушать почву. С холма мое теперешнее рабочее место просматривалось очень хорошо. Ограждения вокруг поля не было, только выставленные по периметру сигнальные датчики, реагирующие на движение. И подключенные к ним стационарные гравистрелы и лазеры.

Мнимая человечность. А на самом деле – рабство за колючей проволокой. И никто не знает об этом маленьком бизнесе начальника тюрьмы. Но бизнесу осталось процветать недолго, как и самому Забвению. Я чувствовал это.