Утомленная балом - Лебедева Елена Алексеевна - Страница 27

Софья развернулась; смело глядя прямо перед собой, приблизилась к Панину как можно ближе.

— Не хочу возвращаться, — она бросила поводья и раскинула руки, — я останусь здесь, на острове, навсегда!

Не успел Митя крикнуть: «Осторожнее!», — как лошадь под Софьей, почувствовав, что ее не держат больше, отпрянула в сторону. Шиманова, сама того не желая, оказалась на земле. Она больно ударилась головой и чуть было не потеряла сознание. Митя вовремя оказался рядом, его объятия привели Шиманову в чувство.

— Софья, дорогая, ты ударилась?

Страдалица приоткрыла глаза:

— Я не могу встать. Митя, помоги мне. Кажется, я подвернула ногу.

Митя нагнулся еще ближе.

— Я попробую помочь тебе, но сначала…

И он прильнул к ее губам, вдыхая пряный аромат ее кожи, Софья же обхватила Митю руками и смело отвечала на ласки.

— Дорогой… Я так ждала этого… Давно…

— Я тоже ждал… Дорогая…

Наконец оба очнулись от опьянившего их чувства и медленно поднялись.

— Ты сможешь ехать?

— Теперь да. Сейчас у меня ничего не болит.

Шиманова, прихрамывая, не так резво, как прежде, но все-таки вскочила на лошадь.

— Поедем, я покажу тебе дачу. Мы ее уже оплатили вперед и скоро туда переберемся.

Они следовали вдоль решетчатых оград, разглядывая двухэтажные строения.

— Смотри, Митя, этот дом снимает семейство Пушкина. Я слышала, Натали на дачу потратила уйму денег в этом году. Теперь вся семья живет в долг.

— Все строения на острове очень дороги. Ваша дача Павлу тоже влетела в копеечку?

Софья рассмеялась.

— Пустое, подумаешь! У нас достаточно средств, чтобы жить здесь все лето.

— Так когда вы перебираетесь?

— Теперь уже совсем скоро, только соберем вещи. Думаю, в начале мая. Ты будешь к нам приезжать?

— В свете последних событий — всенепременно! — оба весело рассмеялись.

Наконец они очутились у резных, оформленных в старорусском стиле ворот, и спешились.

— Проходи, Митя, чувствуй себя свободно. Пойду, предупрежу сторожа, чтобы нас не беспокоил. Там, в глубине, двухэтажный деревянный особняк с колоннадой. Располагайся и жди меня.

Митя поймал ее прямой, полный страсти взгляд.

«Как она спешит, как горяча!»

Однако заходить в дом не стал, свернув на песчаную дорожку.

Мысли витали далеко: он думал о Лизе, о вчерашнем разговоре с другом, об Анне, которая собралась замуж. Невероятно. Откуда Аннушка узнала, что Митя свободен? Кто мог пересказать ей события, которые произошли в Градбурге? Значит ли это, что и Лиза в курсе его личных дел? Не подозревает ли она его в чем-либо?

— Митя! — послышалось со стороны дома. — Иди же сюда! Я покажу тебе комнаты!

Он медленно поднялся по ступеням и остановился на пороге.

«Нет, Лиза его не подозревает. Лиза его любит.

Разве он виноват? Разве он хотел, чтобы его супругу считали умершей? Только Катя виновна в том, что случилось. И вот теперь он должен строить свою жизнь заново. А ведь мог бы сделать военную карьеру.»

— Митя! — послышалось из глубины комнат. — Иди же сюда!

Панин неторопливо скинул перчатки, подошел к зеркалу, поправил прическу.

«Софья положительно намерена оправдать свое гостеприимство. Что же, я пользуюсь успехом у дам. Почему бы не поддаться обаянию Софьи и не сделать ее счастливой? Павел ни о чем не догадывается: он сам просил, чтобы я сопровождал его жену на прогулке. А Софья так хороша и чувственна! Она просто горит желанием оказаться в моих объятиях. Не стоит огорчать влюбленную женщину».

Митя намеренно оттягивал момент удовольствия, которое ему предстояло. Он понимал, что эти отношения на время разлучат его с Лизой. И потому не торопился.

Наконец, он принял решение. Вытянулся в струнку, по-военному оправился и шагнул на зов, предусмотрительно закрыв за собой двери.

Глава 18

«Если бы год назад я знала, в какой дыре окажусь, разве поверила бы в это? Рассмеялась бы, а человека, предсказавшего мне судьбу, прокляла…»

Ефросинья ухмыльнулась. Валериан не обращал на нее никакого внимания; он с полчаса внимательно читал газету, свободно расположившись на диване. Правая нога Валериана ритмично подрагивала, видимо он что-то неслышно напевал.

«Валериан слишком вжился в роль примерного супруга, — продолжала размышлять Ефросинья, — наверное, я напрасно тяну время. Нужно действовать».

Она достала из ящика дневник, села к столу и принялась быстро писать, изредка поглядывая на мнимого мужа.

«…Апрель …надцатое число, тридцать шестой год.

Мне становится хуже, пятна на лице превращаются в язвы. Болезнь прогрессирует, так говорит Валерьян. С трудом и за немалые деньги купленное хаульмугровое масло не помогает. Скоро мой и без того маленький нос совсем провалится. Но я выдержу все. Главное — быть рядом с любимым. Видит бог, этот мелкий, ничтожный человек не заслуживает моей любви. Жаль, что поздно поняла это…»

Пока Ефросинья писала, тихо подошел Валериан. Он со вздохом опустился перед женщиной на пол:

— Разреши, посмотрю твои ноги…

Ефросинья отложила дневник. Она давно привыкла к ежедневным осмотрам, поэтому, не вставая, с готовностью развернулась на стуле и задрала юбку до колен.

Некрасивые язвы все еще покрывали переднюю поверхность ног Ефросиньи, и это продолжало огорчать Валериана.

— Почему лекарство не действует? — доктор проявлял недовольство.

— Не стоит переживать, — сочувственно проговорила Ефросинья. — Ты не можешь остановить болезнь, да и не нужно это.

Но Валериан и не думал с ней соглашаться:

— Я уверен, что болезнь отступит.

— Мне это безразлично, — женщина равнодушно махнула рукой. — Скоро я получу то, к чему стремилась, и успокоюсь.

Однако доктор, невзирая на протест Ефросиньи, продолжил осмотр. Он отправил ее за ширму и заставил раздеться. Тонкая матерчатая рубашка почти не скрывала наготы, и через ткань просвечивалось то, что должно быть скрыто. Но Ефросинья нисколько не смутилась. Доктор не в первый раз проводил процедуру и давно знал все, что касалось ее тела.

Валериан внимательно осмотрел каждый участок кожи, нежно размотав пропитавшиеся желтоватой слизью бинты. От его внимательного взора не ускользнуло, где образовались новые пятна, а где углубились старые.

— Ну-с, теперь перевязка. Еще немного потерпи.

Процедура отняла не больше времени, чем обычно:

Валериан умело и осторожно, стремясь не причинить страданий, перевязал Ефросинье ноги, кисти рук, наложил бинты на открытые участки, аккуратно обработал мелкие язвочки на лице.

— Я похожа на мумию, но мне значительно легче, — печально пошутила женщина. — Не представляю, как бы без тебя обходилась.

Тот улыбнулся в ответ.

— Отрадно знать, что я тебе все-таки нужен.

Ефросинья снова облачилась в платье, Валериан помог застегнуть пуговицы на спине. Теперь это ношенное одеяние казалось Ефросинье инородным, мертвым куском савана, словно прежде кожу скинули, а теперь вновь натянули на кости.

Но Ефросинья быстро прогнала дурные мысли прочь.

— Едем! — Воскликнула она, показывая прежний властный характер.

— Что на сей раз?

Ефросинья направилась к выходу, быстро набрасывая на плечи темный суконный плащ.

— Сегодня или никогда!

Анна ворвалась в квартиру Вересовых с единственной целью — уничтожить Лизу. Она загодя составила хитроумный план, который по ее мнению должен был вывести сестру «на чистую воду». И что за беда — родственные узы? Если Лиза совершила такое, от чего у Анны навсегда пропала к ней жалость?

Анна бесцеремонно отпихнула стоявшую в дверях Любашу и, не раздеваясь, прошмыгнула в комнаты. В детской она остановилась, обнаружив на ковре играющую с детьми Лизу.

— Пойдем, нам нужно поговорить!

Анна схватила Лизу за руку, заставив подняться, и потащила ее смежными комнатами в спальню.