Долгая зима - Кристофер Джон - Страница 31

Эндрю, уже успевший принять немало горячительных напитков, с чрезмерной осторожностью припарковал машину у тротуара и дожидался теперь Абониту, чтобы попросить его открыть дверцу. Машина называлась «Нигра Мастер» – меньшая из двух моделей, производившихся нигерийскими заводами, и на удивление непрочная. Несколько дней назад Эндрю оторвал ручку дверцы со стороны салона и до сих пор не удосужился заехать в мастерскую. Можно было бы, конечно, опустить стекло и попытаться дотянуться до наружной ручки самостоятельно, но проще было дождаться Абониту.

Внутри грохотал традиционный диксиленд «Пылкая четверка». Вооружившись барабанами, двумя трубами и электрическим пианино, музыканты учинили такой шум, от которого в небольшом помещении у посетителей вполне могли бы лопнуть барабанные перепонки, даже не будь у исполнителей микрофонов. Однако микрофоны функционировали безупречно. Эндрю и Абониту устремились к самому дальнему столику, подальше от оркестра. Там их уже поджидал официант, голландец с перечеркнутым шрамом лицом.

– Два бренди, – сказал Эндрю. – Большие порции.

Стоило официанту удалиться, как к их столику ринулись две девицы. Блондинка нацелилась на Абониту, негритянка – на Эндрю. Эндрю знал, кто она такая. Она откликалась на кличку «Сьюзи» и была родом с Севера – мусульманка из племени хауса, из очень достойной семьи, изгнавшей ее за аморальное поведение. Девушка была сообразительна, и Эндрю ничего не имел против ее компании, хотя оставался безразличен к ее чарам. Однако сейчас ему было не до того.

– Угостите меня чем-нибудь, босс, – обратилась к нему Сьюзи.

Эндрю бросил на столик купюру:

– Пойди угостись сама. Мы сегодня здорово устали.

– Тогда вам тем более нужно женское внимание.

Он покачал головой:

– Может быть, завтра.

Сьюзи осклабилась и поплыла прочь, прихватив с собой блондинку. Официант не заставил себя долго ждать: обслуживание здесь было поставлено образцово. Эндрю набросал в свой бокал побольше льда.

– За Альберт-Холл, Або! – провозгласил он. – Плюс памятник Альберту.[16]

Абониту торжественно поднял бокал. Они уже успели выпить за здание парламента, Дом со львами на Тоттенхэм-Корт-Роуд, колонну Нельсона, Челсийскую цветочную выставку, читальный зал Британского музея, Кингз-Роуд, арку Адмиралтейства, Сэмюэла Уитбреда,[17] статую Питера Пэна, Императорский военный музей и «Селфриджез».[18] Шутка явно затянулась, однако Эндрю все не унимался:

– Музыкальный фонтан с мелодиями Генделя превратился в лед! Пальцы принца-супруга примерзли к выставочному каталогу!

– Помнится, я как-то был на променад-концерте, – подхватил Абониту.

– В моем кругу это считалось дурным тоном.

– И потом брел по Гайд-парку как во сне. Музыка, воодушевление…

– Соучастие в искусстве, – объяснил Эндрю. – Плюс отсутствие расового барьера.

– Я тоже так думал, – улыбнулся Абониту. – Но не слишком обманывался.

– А вот это напрасно. Привыкай к самообману! Иначе тебе не видать счастья.

– «Врач, исцелился сам».

– У меня получается, – сказал Эндрю. – Бывают, конечно, провалы, но в целом получается.

– Просто потому, что ты слишком много пьешь. И мучишь друзей. Что же, мне надо заработать цирроз, чтобы помочь тебе справиться с твоими чувствами?

– Знаешь более доступное решение?

Немного помолчав, Абониту ответил с серьезным видом:

– Есть одно. In vino solvandum est.[19] Как тебе моя латынь?

– Для меня – в самый раз. Давай свое решение. Мы выпустим его в прохладный воздух ночи.

Из-за грохота, издаваемого оркестром, им приходилось кричать. Музыканты сыграли кульминацию джазовой пьесы, после чего установилась относительная тишина. Голос Абониту прозвучал неприлично громко:

– Ты слыхал о…

Он осекся и смущенно огляделся.

– О чем? – спросил Эндрю.

– Об экспедиции, – закончил Абониту почти шепотом.

– Нет, – отозвался Эндрю и отхлебнул бренди. – Что-то не припоминаю.

– Мне известно о ней от Тессили. – Так звали дядю Абониту, министра финансов в теперешнем правительстве Нигерии. – Только это большой секрет.

– Как всегда.

– Этот особенно. Если кто-то пронюхает о наших планах, разразится скандал. – Он улыбнулся. – По крайней мере все члены нашего семейства лишатся работы. Их друзья – тоже.

– Своевременное замечание. Тогда тебе лучше держать тайну при себе.

– Нет. Должен же я объяснить тебе, в чем состоит решение. Мы рискуем одинаково, только твоя расплата будет тяжелее моей. Тебе известно, что в Европе к северу от Средиземного моря не существует никакой власти?

– Известно.

– Однако Совет африканских государств держит гарнизоны в двух портах.

– В Генуе и Сен-Назере. Мне еще понятно, зачем им понадобилась Генуя, но…

– Сен-Назер – самый северный порт, почти не замерзающий зимой. Единственный пункт, через который можно в любое время года попытаться проникнуть в Северную Европу.

Эндрю плохо соображал после выпитого и уже ощущал головную боль от спертого воздуха. Пианино зазвучало снова, но на этот раз вкрадчиво, без помощи электронного усилителя. Раздались аплодисменты и одобрительные выкрики. На сцену вышло «Челтенхэмское трио» – три рыжеволосые европейские девушки, которым предстояло заняться томительно долгим раздеванием друг друга, прерываемым потасовками и приступами нежности. Несмотря на название трио, англичанкой была только одна из них; подлинный цвет волос тоже был только у одной исполнительницы – остальные красились.

– Почему Северная Европа? – не понял Эндрю. – Боже, ну зачем вам Северная Европа? Кому понадобилось забираться на кладбище?

– Кое-какие соображения имеются. База должна существовать. Может быть, потом, поднакопив силенок, мы что-нибудь предпримем.

– Первым делом – война. Не забывай о войне.

– Надо заглядывать и в будущее, – серьезно ответил Абониту. – Но вернемся к портам. Они контролируются Советом, и через них открывается путь в Европу. Отдельным странам будет трудно заявлять права на Европу в обход Совета. Все действия и вся ответственность делятся поровну, так будет и впредь.

– Пока вы не пойдете напролом.

– Не вы – мы, – поправил его Абониту. – Помни, что ты теперь африканец, Эндрю. Не думаю, чтобы мы набросились на Европу, даже когда будет решена проблема с Южной Африкой. Какой в этом смысл? Европа останется под совместным управлением. Но вот Британские острова – разве они часть Европы?

– Мы так и не разобрались с этим. Прошу прощения – они. Это казалось не таким уж важным делом. А теперь уже поздно.

– Нет, это важно, – не унимался Абониту. – Мы уже заявили претензии на континентальную Европу, закрепившись в ее портах, однако у нас нет опорных пунктов в Британии. С тех пор, как сбежало ее правительство, никто не посмел объявить о своем суверенитете над ней.

– Там все побережье обросло льдами – тянутся на пять миль в открытое море…

– Несомненно. Но я же говорю: надо заглядывать в будущее. Что и делается, причем во многих местах одновременно.

– То есть?

– Гана намечает послать экспедицию в Англию в будущем году. Они надеются обнаружить в конце апреля – начале мая свободный ото льдов порт на южном берегу. Скорее всего одновременно туда направит экспедицию и Египет. Ходят слухи даже о южноафриканской экспедиции, но в это не очень верится.

– Но вам не удастся держать там постоянную базу!

– Посмотрим. Мы почти не осведомлены о тамошних условиях. Можно найти способы, чтобы избежать трудностей.

– Заставить местных жителей убивать друг друга? Что ж, возможно, ты и прав. Насколько я понимаю, ты клонишь к тому, что Нигерия хочет принять участие в соревновании за первенство в водружении флага. Остается надеяться, что все эти экспедиции не передерутся между собой.