Долгая зима - Кристофер Джон - Страница 13

– Это серьезно?

– Очень.

– Ты хочешь сказать, что власти оставят на произвол судьбы весь Большой Лондон? Что же станет с людьми вне границ Пейла? Как насчет тех, кто приезжает в центр на работу?

– Основные предприятия уже втихую договорились с необходимым им персоналом. Остальным укажут на дверь.

Отныне они будут предоставлены самим себе.

– А провинция?

– Аналогичный принцип: удержание ключевых позиций.

– Нельзя же бросить народ на произвол судьбы!

– Такой была и моя первая реакция. Но ведь и защитить его невозможно! Если попытаться рассредоточить вооруженные силы по всей территории, то от страны вообще ничего не останется. Так по крайней мере удастся сохранить порядок в центре.

– Надолго ли?

– Думаю, у этого плана есть и иная сторона, – сказал Мак-Кей. – Когда жизнь вернется в нормальную колею, будет нетрудно выйти из цитадели и восстановить порядок.

Ряды противника за это время сильно поредеют.

– Бог мой!

– Действительно, следовало бы поблагодарить Его, попав в число счастливчиков. Ты, кажется, обретаешься в пределах Пейла?

– Саут-Кен, – кивнул Эндрю.

– Я перевожу своих из Хэмпстеда, – сообщил Мак-Кей. – Насколько я понимаю, нас расквартируют в «Савое». – Он улыбнулся, но улыбка вышла холодной и совсем не радостной. – Никогда бы не подумал, что все так обернется. Между прочим, держи язык за зубами, пока не передадут новости. Такие вести распространяются быстро, но давай хотя бы не подстегивать их.

– Хорошо.

Раздался стук в дверь.

– Войдите! – крикнул Мак-Кей.

Появился посыльный с красочной картинкой. Это была репродукция зимнего пейзажа Утрилло.

– Что за чертовщина? – удивился Мак-Кей.

– Пасха прошла, – сообщил рассыльный. – Вы всегда меняете пейзаж на Пасху.

– Только не в этом году, – промолвил Мак-Кей. Рассыльный нерешительно переминался у двери со своей картинкой. – Давай ее сюда, – сжалился Мак-Кей. – Клади на стол.

Он некоторое время молча взирал на белые обводы парижских домов.

– Разве кому-нибудь нужно теперь это вдохновенное воспевание зимы? – обратился он к Эндрю. – Полагаю, что нет. – Наклонившись над столом, Мак-Кей принялся с таким ожесточением черкать своим синим карандашом по репродукции, что в конце концов наделал в ней дыр, однако не удовлетворился этим и продолжал рвать ни в чем не повинную бумагу. Наконец он выбросил затупившийся карандаш в корзину и смахнул пейзаж со стола.

– Забери, сынок, – велел он рассыльному. – Это может гореть. Хотя бы погреешься холодным весенним вечерком.

Через три дня после создания Пейла Эндрю в сопровождении двух операторов выехал на патрулирование в северном направлении. Предлагая эту авантюру, Мак-Кей подчеркивал сугубую добровольность участия в ней.

– Не уверен, что мы сможем воспользоваться материалом, который вы привезете, – сказал он. – Полагаю, что бы вы ни сняли, пускай всего лишь безлюдные улицы, это только посеет в сердцах людей лишнюю тревогу и уныние.

Разве пригодится как документальный материал на будущее… В общем, если не горишь желанием – то и не надо.

Патруль состоял из двух бронированных автомобилей.

Эндрю с операторами залезли в первый. Командовал вылазкой капитан Чисхолм, высокий худой блондин двадцати с небольшим лет. Он был совершенно невозмутим и говорил с йоркширским акцентом. Эндрю поинтересовался маршрутом.

– Заранее не определено, – последовал ответ. – Прочесывание местности. Я бы направился к северу по Бейкер-стрит, затем к Риджентс-парку, в Кемден-Таун, на Кингз-Кросс – и обратно, по Пентонвилл и Олдерсгейт. Можно и отклониться, если вас заинтересует какое-то другое место.

Главное – оставаться на широких магистралях. На узких улицах легко угодить в ловушку.

– Пока ничего не приходит в голову, – сказал Эндрю. – В чем смысл патрулирования? На первый взгляд это неоправданный риск.

– Наверное, в том, чтобы просто помахать флагом, – ответил Чисхолм. – Видимо, начальство считает, что вынудит этим самые зловредные шайки убраться подальше, а не околачиваться поблизости в надежде просочиться в Пейл.

Прошлой ночью нас атаковали из Фулхэма. Есть жертвы.

– Вот не повезло!

Чисхолм взглянул на него:

– Кому, нам или им?

– И тем и другим.

– Моя родня тоже в Пейле. Только в Лидсе, – сообщил Чисхолм. – По крайней мере надеюсь, что они там. Как вы думаете, скоро все утихомирится?

Эндрю пожал плечами:

– Через месяц-другой. Или больше.

– Если хотите знать, я рад, что это не мой родной город, – заявил Чисхолм. – Наверное, я выполнял бы свой долг и дома, но здесь все-таки спокойнее.

Бронированные машины громыхали по Бейкер-стрит со скоростью свыше тридцати миль в час. Кое-где продолжалась призрачная жизнь; в дверных проемах возникали неясные силуэты, пропадавшие при приближении патруля, из окон раздавались крики о помощи; какие-то люди пытались их догнать. Неожиданно на середину улицы вышел какой-то человек и, воздев руки, преградил им путь.

– Не сворачивать! – приказал Чисхолм водителю.

В последний момент человек не выдержал и отскочил в сторону. Оглянувшись, Эндрю увидел, как он выкарабкивается из снега. Вторая машина промчалась всего в двух футах от него, но он не обратил на нее ни малейшего внимания.

После пересечения с Мэрилбоун-Роуд Чисхолм показал на окно одного из домов. Там за стеклом сидела откормленная, довольная жизнью черная кошка.

– Кто-то проглядел неплохой обед, – прокомментировал он. – Сомневаюсь, что им еще долго станут брезговать.

Киска доживает последние часы.

Справа показались заснеженные просторы Риджентс-парка.

– Что стало с животными из зоопарка? – поинтересовался Эндрю.

– Их забили накануне установления границы. Все съедобные туши были перевезены в Пейл.

– Кто же решал, что съедобно, а что нет?

Чисхолм рассмеялся:

– Тут вы правы. Но стандарты меняются довольно быстро. Думаю, сейчас кто-нибудь жует гремучую змею или дикобраза – может, жареных, а может, и в сыром виде.

Непробиваемой бесчувственности капитана оставалось позавидовать. В его деле это было ценным качеством. Эндрю заметил, как один из операторов навел камеру на тело, скорчившееся в канаве, и поддержал ему объектив, чтобы гарантировать надежную съемку. Приходилось завидовать тем, кто мог позволить себе роскошь иллюзий и самообольщения, – мясникам же не свойственны сантименты; кстати, кожаную обувь носят все, даже вегетарианцы. Хотя иллюзии и самообольщение остались в прошлом…

Теперь мимо проносились пустынные лужайки зоопарка. Между домами поднимался дым – слишком стремительно, чтобы его можно было принять за дымок от костра, на котором мирно разогревается пища. Где-то начался очередной пожар. Пожары пожирали Большой Лондон со времени учреждения Пейла; по ночам небо озарялось зловещими сполохами. Однако пока по городу еще не прокатывался огненный вал; то ли везение, то ли просто слишком много снега и льда, чтобы дать разгуляться огню.

Беда подстерегала их напротив станции метро «Кингз-Кросс». Стоило машине выехать на перекресток Каледониэн-Роуд и Пентонвилл, как один из солдат вскрикнул: вторая машина, отставшая ярдов на двадцать – тридцать, неожиданно остановилась. Головной автомобиль вернулся назад, затормозив совсем рядом.

– Что случилось? – окликнул Чисхолм.

– Заглохли, – прокричал в ответ сержант, командовавший вторым экипажем. – Бриггс пытается разобраться, в чем дело.

Водитель поднял капот и, не поднимая головы, буркнул что-то про свечи.

– Вылезай-ка и помоги ему, Сэнди, – приказал Чисхолм своему водителю.

Когда умолк второй двигатель, воцарилась тревожная тишина Здесь, на пересечении пяти улиц, они были как на ладони. Эндрю поделился своими опасениями с Чисхолмом.

– Верно. Но все-таки открытое пространство предпочтительнее. Нас не смогут застать врасплох. – Капитан обвел взглядом безмолвные строения. – Идиллия, не правда ли?