Дороги. Часть вторая. - Йэнна Кристиана - Страница 22

— Ты думаешь? Всего четверть часа... Ну ладно, мы можем потом еще искупаться.

Они вышли на берег. Ноки уже успела поплавать, и теперь выглядела как мокрая курица, но это ее совершенно не смущало.

Они легли на песок, Арли — в серединку. Некоторое время прошло в невразумительном и счастливом сюсюкании и разных нелепых играх вроде «стенка-стенка-потолок» или «а где наши ручки?», а также обмене мнениями по очень важным вопросам: «смотри, у нее такая верхняя губка маленькая, так смешно, неужели так и останется?» Потом Арли перевернули на живот (с целью, конечно же, укрепления мышц), она некоторое время изучала ручками песок, потом стала «клевать» головой и наконец начала хныкать — не любила она развивать мускулатуру и лежать на животе. И ползать у нее сейчас не было никакого желания. Арли перевернули обратно, и она сразу же успокоилась.

Лежали молча, глядя в небо, на проплывающие кучевые облака, целые облачные кручи, между которыми то и дело сновали летательные аппараты, взрезая тела облаков, словно масло ножом.

Арнис сказал сонно.

Между небом и землей

Тонкая граница,

Чистый, перистый полет

Облачного ситца.

Ильгет подхватила.

Там, где песенкой звенит

Синева без края,

Самолетик мой летит

И крылом качает...

— По-моему, я уже засыпаю... — пробормотал Арнис. Ильгет села.

— Так может, домой пойдем? Вообще-то уже почти семь.

— Ну давай. Искупаемся еще раз, и пойдем.

Они вошли в воду и снова искупались. Пляж уже опустел, лишь трое загорелых подростков с визгом гонялись друг за другом. Да и вечерняя прохлада давала себя знать. Арли завернули в большое полотенце. Она уже начала капризничать, похныкивать.

— Может, ее покормить пора? — предположил Арнис. Ильгет покачала головой.

— Да нет, меньше трех часов прошло. Дома покормлю, если будет плакать. Она больше просто устала.

На ходу Арли действительно заснула, хотя желудочек был еще пуст. Вскоре подошли к дому. Ноки уже начала подсыхать, золотистая шерсть ее стала кудрявиться.

Арнис осторожно положил ребенка в кроватку — пусть доспит. Ильгет тем временем позаботилась о собаке — ополоснула ее чистой водой из душа и загнала в аппарат сушки, который за десять минут распрямит все колечки непокорной шерсти. Ноки воспринимала обработку как неизбежное зло — давно привыкла. Ильгет поспешила на кухню, но там уже орудовал Арнис.

— Я сделал олло с рыбой и маслом, хорошо? Или ты что-нибудь другое хочешь?

— Ты ведь знаешь, что я это обожаю, — улыбнулась Ильгет. Арнис достал из окна коквинера большие тарелки с горячими олло, приготовленными по всем правилам: основная лепешка толстая, две покровные — тоненькие, между ними слой масла, слой рубленного тунца, слои лука и яйца, соус.

— Ты сядь, Иль, я все принесу.

— Ну, Арнис... ты даешь. Ведь ты сегодня весь день по полигону носился.

— Лучший отдых — смена вида деятельности. Можно подумать, с Арли сидеть легче, чем на полигоне торчать... да и ты ведь занималась с Ноки.

Он поставил на стол большие прозрачные кружки с крепко заваренным чаем, вазочку с засахаренными орешками и печеньем. Сел и пробормотал молитву. Ильгет с наслаждением вонзила зубы в мягкую плоть олло.

— Я бы еще пожалуй, сиккарги...

Она хотела было встать, но Арнис опередил ее.

— Тебе какой?

— Клубничной, — обреченно сказала Ильгет.

— Сиди, Иль... у тебя молоко. Это самое важное. Так что сиди, я все принесу.

— Неужели ты нисколько не устал? — спросила Ильгет. Арнис пожал плечами.

— Да вроде не с чего...

Он поставил перед Ильгет вазочку с сиккаргой. Сел напротив, улыбаясь, глядя, как Ильгет ест.

— А ты устала, ласточка?

— Да... тоже как бы... немножко, — честно призналась Ильгет.

— Ну вот, а тебе нельзя уставать. Молоко ведь!

— Что бы я без тебя делала? — Ильгет осеклась, подумав, что ведь еще недели две — и действительно придется без него.

— Ничего, — спокойно сказал Арнис, — тяжело тебе, конечно, будет. Мама поможет.

— Господи, Арнис! Мне тяжело... да я тут как в раю живу. Как на Квирине может быть тяжело? Мне только одно... думать все время, что там с тобой.

— Иль, — он встал, слегка сжал руками ее плечи, — ты не думай. Ты ведь у меня сильная, хорошая девочка. Ты сможешь. Ты думай о Фитюльке. А со мной, ты ведь знаешь, ничего не случится.

Он прислушался. Из комнаты донесся писк. Арнис побежал к двери и вскоре вернулся с Арли на руках.

— Ну вот, мы созрели для кормления!

— Подожди... надо ее переодеть уже на ночь. И вообще пойдем в гостиную, я там хоть сяду с удобством.

Через час Арли была накормлена, заснула на руках Ильгет, под песню, которую хором тихонечко пели родители.

Лунный свет, как мед, ложится

На твое окно.

Что ж тебе, малыш, не спится,

На дворе темно.

Светят звезды, в черном небе

Их полным-полно.

Ты на них ни разу не был,

Спать пора давно.

Она уже была переодета в спальный костюмчик, розовый с кружевами. Ильгет тихонько встала, держа малышку на руках, вышла. Через некоторое время вернулась уже одна. Арли мирно спала в кроватке.

Арнис все так же сидел на диване, задумчиво и отстраненно глядя куда-то вдаль. Ильгет села рядом с ним. Рука Арниса скользнула на ее плечи.

И так они сидели вдвоем, не говоря ни слова, и лунный свет струился сквозь них. Ничего говорить не нужно было, и двигаться не нужно, и все было так, будто жизнь позади, они умерли — но жив их дух, и дух этот слит воедино, и ничего больше не надо, целую Вечность.

Но потом жизнь все-таки стала брать свое, Ильгет шевельнулась. Взяла второй рукой кисть Арниса. И сказала.

— Почему с тобой всегда так хорошо?

— И мне тоже... с тобой, — откликнулся Арнис.

— С тобой все как-то... на своих местах. Все так, как должно быть. Нет никаких сомнений, никакой недосказанности. Ты знаешь, наверное, это состояние и описано в Библии... я вот никогда не могла до конца понять, почему там так сказано, что жены должны бояться своих мужей.

— Ну и... боишься меня? — улыбнулся Арнис. Ильгет ответила ему такой же прямой улыбкой.

— Ага... ты ведь страшный ско.

— Так ведь и ты у меня воин.

— Нет, серьезно... я просто знаю, что ты сильнее. Гораздо сильнее. И физически, и духовно. Во всем. Ты вообще гораздо лучше меня. Ты такой... такой необыкновенный. Даже на Квирине таких, как ты, больше нет. Я иногда просто не понимаю, как ты мог выбрать меня, мне кажется, это какое-то недоразумение.

— Иль, — вдруг посерьезневшим тихим голосом произнес Арнис, — ну что ты говоришь. Да, у меня, может, всякое бывало, наверное, я не трус. Но такого, как ты... как тебе пришлось... это ни мне, никому не пережить. И волю, и рассудок сохранить чтобы...

Ильгет вздрогнула.

— Да не было у меня никакой воли... какая там воля. И рассудок — все было просто как в тумане. Меня как раз сломали, раздавили... ничего там от меня уже не оставалось. Потом кое-как починили опять, это да. Но когда ты меня вытащил оттуда, я уже была сломана.

— Не надо об этом, — сказал Арнис тихо, сильнее обнял Ильгет, — не надо. Я же чувствую, тебе больно это, не хочется. И не думай об этом. Господи, что же мне сделать, чтобы ты это навсегда забыла?

— Слишком многое надо забыть, — пробормотала Ильгет. Тут же ее кольнула мысль о своем эгоизме, — но ведь и тебе плохо... и у всех свои раны внутренние, никому, может быть, и не видные.

— Ты пойми, Иль, — снова заговорил Арнис, окрепнувшим голосом, — это тебе только кажется, что тебя сломали там. Нет. В том-то и дело, что нет. Они же не вскрыли твой блок, они ничего от тебя не добились. Ты оказалась сильнее. Просто помни об этом, и знай, что ты смогла победить. И всегда сможешь. Потому что ты на самом деле очень сильная. Я хочу, чтобы ты была такой, понимаешь?