Занавес - Кристи Агата - Страница 15

Как всё выглядело иначе в былые годы — в те дни, когда я впервые оказался в Стайлзе! Эта мысль пронзила меня насквозь, и восклицание боли и сожаления сорвалось с моих уст.

— Что случилось? — быстро осведомилась моя собеседница.

— Ничего. Меня просто поразил контраст между тем, что было и что стало. Я ведь был здесь, как вы знаете, много лет назад, в годы моей юности.

— Понимаю. Тогда здесь, наверное, все были счастливы? Ведь так?

Странно! Порой воспоминания проходят перед нашими глазами, как в каком-то калейдоскопе. И именно это случилось со мной сейчас: яркая вереница воспоминаний, событий.

Я сожалел о прошедшем, но даже в те далёкие времена никто не был счастлив в Стайлзе. Я вспомнил Джона, своего друга, и его жену, которые едва сводили концы с концами, Лоренса Кавендиша, постоянно пребывавшего в меланхолии, Кинсию, увядшую из-за своего зависимого положения, Инглторпа, женившегося ради денег на богатой, но нелюбимой женщине. Нет, никто из них не был счастлив. Прошло много лет, но Стайлз по-прежнему приносит несчастье!

— Вас, наверное, раздражают мои сантименты, — сказал я, обратившись к мисс Коул. — Но это всегда был несчастный дом, он и сейчас такой.

— Нет, нет! Ваша дочь…

— Джудит несчастна, — сказал я очень определённо. — Да, Джудит несчастна. Пожалуй, только Бонд Каррингтон, — заметил я далее, — несмотря на жалобы на своё одиночество, доволен жизнью. Да, он очень ею доволен.

— О да, — резко ответила мисс Коул, — но сэр Уильям не такой как мы, он отличается от нас. Он из другого мира, мира успеха и независимости. Ему повезло в жизни, и он знает об этом. Он из другого разряда, разряда неприрученных.

Меня удивило выбранное ею слово. Я повернулся и уставился на неё.

— Почему вы выразились именно так? — спросил я её.

— Потому, — произнесла она неожиданно резко, — что это так. Во всяком случае в отношении меня. Я из прирученных.

— Понятно. Вы очень несчастны, — тихо заметил я.

— Вы же абсолютно не знаете, кто я!?

— Э… Я знаю ваше имя…

— Это не моё имя, то есть я хочу сказать, что это имя моей матери. Я взяла его после…

— После?

— Моё настоящее имя — Литчфилд.

В течение нескольких минут я не мог уловить сказанного, но имя мне показалось необычайно знакомым. Затем я вспомнил.

— Мэтью Литчфилд. Она кивнула головой.

— Я вижу, вы знаете всю эту историю. Мой отец был инвалидом и необычайным тираном. Он не давал нам с сестрами вести нормальный образ жизни, приглашать домой друзей. У нас не было своих денег. Мы жили как в тюрьме. И затем моя сестра…

Она замолчала.

— Пожалуйста, не надо продолжать. Это слишком неприятно для вас. Я всё знаю об этом. Не надо рассказывать.

— Нет, вы не знаете. Вы не можете об этом знать. Мэгги. Это невероятно! Я знаю, она пошла в полицию, она сама отдалась в руки правосудия, во всем призналась. И всё же я не могу поверить в это! Я чувствую, что это не правда, что всё было не так, как она сказала.

— Вы хотите сказать, — в нерешительности произнёс я, — что всё было не так?

— Нет, нет, — она резко прервала меня. — Не это. Не Мэгги! Это не похоже на неё. Это была не Мэгги!

Слова сочувствия готовы были сорваться с моих уст, но я сдержался. Ещё не пришло время, когда я смогу сказать:

— Да, вы правы. Это была не Мэгги…

Глава 9

Должно быть, было шесть часов вечера, когда на тропинке показался полковник Латрелл. На плече у него было охотничье ружьё. В руке он держал подстреленных голубей.

Полковник вздрогнул, когда я окликнул его. Казалось, он был удивлён, увидев нас.

— Привет! Что вы тут делаете? Эти развалины небезопасны. Что-нибудь может упасть на голову. Наконец, Элизабет, здесь довольно грязно.

— Не стоит беспокоиться. Капитан Гастингс пожертвовал своим платком, чтобы я не испачкала платье.

— Неужели? — пробормотал в растерянности полковник. — Ну что ж, тогда всё в порядке.

Он стоял, прикусив губу. Мы поднялись и приблизились к нему. Его мысли, казалось, были где-то далеко.

— Я с трудом отыскал этих проклятых голубей, — выдавил он из себя. — И, как видите, сделал несколько удачных выстрелов.

— Мне говорили, — произнёс я, — вы хороший стрелок.

— Да? И кто же это сказал? Наверное, Бойд Каррингтон. Да, был когда-то не то что теперь. Возраст есть возраст.

— А как насчёт зрения?

Полковник немедленно отклонил это предположение.

— Зрение у меня пока что превосходное. Правда, во время чтения иногда приходится пользоваться очками, но на расстоянии я по-прежнему вижу хорошо.

— Да, да, хорошо, — вновь повторил он, спустя пару минут, — если, конечно, это не касается… — и он неясно что-то пробормотал.

— Какой сегодня прекрасный вечер! — заметила мисс Коул.

Она была права. Солнце клонилось к закату. Его лучи золотили верхушки деревьев, отбрасывающих резкие глубокие тени. Это был тихий, безветренный, типично английский вечер, который каждый вспоминает, когда находится вдали от родины, в каких-нибудь тропических странах. Я высказал эту мысль вслух. Полковник Латрелл согласился со мной.

— Да, да, также думал и я, находясь, скажем, в Индии. Это невольно заставляет вас подумать об отставке и покое, разве не так?

Я утвердительно кивнул головой.

— И вот вы возвращаетесь домой, — продолжал полковник изменившимся голосом, — и все не так, как вы представляли. Нет, не так.

Я подумал, что в отношении его это, в общем-то, верно. Он ведь не предполагал, что станет владельцем пансионата, из которого будет выжимать какие — либо доходы. И уж наверняка он не думал, что его любимая жена будет постоянно ворчать, жаловаться на что-то и пилить его.

Мы потихоньку двинулись по направлению к дому. Нортон и Бойд Каррингтон отдыхали на террасе. Мы с полковником присоединились к ним, а мисс Коул пошла к себе.

Несколько минут мы болтали. Полковник Латрелл оживился, отпустил пару шуток. Казалось, он был намного веселее и беззаботнее, чем обычно.

— Жарко, — произнёс Нортон. — Чертовски хочется пить.

— Хотите выпить, друзья? — воодушевленно и быстро произнес полковник. — Давайте здесь, на террасе, а?

Мы с радостью приняли его предложение. Он поднялся и вошел в дом.

Мы сидели как раз у открытого окна. Нам было слышно, как полковник открыл буфет и откупорил бутылку. Вдруг раздался резкий, истеричный голос его жены.

— Джордж, ты что делаешь? Полковник что-то невнятно пробормотал.

— Ты этого не сделаешь, Джордж, — беспардонно прервала его жена. — Что за мысль! Неужели ты не понимаешь, что мы пойдём по миру, если будем каждому предлагать выпить? За всё надо платить. В отличие от тебя у меня деловой склад ума. Да, если бы не я, мы уже завтра были бы банкротами. Я вынуждена за тобой следить, как за ребёнком. Да, да, как за ребёнком! У тебя совсем нет здравого рассудка. Немедленно отдай мне бутылку. Отдай бутылку, я тебе говорю!

Полковник вновь безуспешно пытался протестовать.

— Меня не волнует, чего они хотят или не хотят. Бутылка вернётся на своё место, и я закрою шкаф.

Раздался звук поворачиваемого ключа.

— Вот так. Так было и так всегда будет.

В этот момент мы услышали, как полковник отчётливо произнес:

— Знаешь, Дейзи, ты заходишь слишком далеко. Я не могу больше этого терпеть.

— Ты не можешь? А кто ты собственно такой, хотела вы я знать? Кто ведёт дело? Я! И не забывай об этом!

Раздалось слабое шуршание портьер. Миссис Латрелл, по всей видимости, бросилась вон из комнаты. Вскоре на террасу вышел полковник. За эти несколько минут он, казалось, сильно постарел. Каждый из нас глубоко сочувствовал ему и в глубине души желал смерти миссис Латрелл.

— Ужасно виноват, друзья, — произнёс он натянутым голосом. — В доме кончилось всё спиртное.

Должно быть, он понял, что мы слышали его разговор с женой. Но даже если он этого не понял, то наше поведение должно было вскоре открыть ему глаза. Мы чувствовали себя скованными. Нортон совсем потерял голову, вначале сказал, что вообще не хотел пить — тем более перед обедом, затем неловко изменил тему разговора и сделал невпопад несколько замечаний. Наступила тягостная пауза. Я молчал. Бойд Каррингтон, единственный из нас, кто мог бы исправить положение, даже и не попытался прервать бессвязный лепет Нортона.