Врата судьбы - Кристи Агата - Страница 6

Глава 5

Продажа безделушек

Таппенс испытала приятное удивление, когда так не нравившаяся ей латунная лампа была принята с необычайной благодарностью.

— Как мило с вашей стороны, миссис Бересфорд, принести нам такую милую вещь. Очень, очень интересная. Наверное, вы привезли ее из-за границы?

— Да, мы купили ее в Египте, — сказала Таппенс.

К этому времени, лет восемь или десять спустя, она уже не помнила, где купила ее. Возможно, в Дамаске, подумала она, а может быть, с таким же успехом, в Багдаде или Тегеране. Но Египет сейчас находился в центре внимания, и она решила, что Египет будет интереснее. Кроме того, в лампе было что-то египетское. Если она и купила ее в другой стране, она явно относилась к периоду, когда копировали египетскую работу.

— Знаете, — продолжала она, — для нашего дома она слишком уж велика, вот я и подумала…

— О, я считаю, ее следует разыграть в лотерею, — сказала мисс Литтл.

Собственно распродажей руководила мисс Литтл. В округе ее называли «приходским насосом», поскольку она была прекрасно информирована обо всем, что происходило в приходе. Фамилия ей не подходила: она была Женщиной крупной с большими формами, имя ее было Дороти, но все звали ее Дотти.

— Надеюсь, вы придете на распродажу, миссис Бересфорд?

Таппенс заверила ее, что придет.

— Очень хочется что-нибудь купить, — добавила она.

— О, я очень рада, что вы к этому так относитесь.

— Я думаю, это замечательная идея, — сказала Таппенс. — Я имею в виду продажу безделушек, потому что — ну, правда ведь, то, что для одного безделушка, для другого — как бесценная жемчужина.

— Надо обязательно передать ваши слова викарию, — сказала мисс Прайс Ридли, угловатая женщина с полным ртом зубов, — уверена, его это очень позабавит.

— Например, вот этот тазик из папье-маше, — сказала Таппенс, поднимая упомянутый трофей.

— Неужели вы и правда думаете, что кто-то купит его?

— Я и сама куплю его, если увижу его в продаже завтра, — сказала Таппенс.

— Но ведь сейчас есть такие удобные пластмассовые тазики для мытья.

— Я не очень-то люблю пластмассовые вещи, — ответила Таппенс, — а этот тазик из папье — маше очень хороший. Если положить в него много фарфора сразу, он не разобьется. И этот старомодный консервный нож тоже. Сейчас таких уже не найдешь, с бычьей головой.

— Да, но им приходится надавливать. Вы не считаете, что гораздо легче пользоваться электрическими?

Некоторое время разговор шел вокруг этих тем, а затем Таппенс спросила, может ли она чем-нибудь помочь.

— О, дорогая миссис Бересфорд. Может быть, вы оформите сувенирную стойку? Я уверена, у вас хорошее художественное чутье.

— У меня совсем нет чутья, — возразила Таппенс, — но стойку я оформлю с удовольствием. Только вы должны сказать мне, если я сделаю что-то не так, — добавила она.

— Что вы, как хорошо, что вы поможете нам. И мы очень рады, что вы сюда приехали. Вы уже, наверное, обжили ваш новый дом?

— Я думала, что мы давно устроимся к этому времени, — сказала Таппенс, — но, похоже, впереди еще работы и работы. С электриками, плотниками, со всеми сплошные проблемы. Они все возвращаются и возвращаются.

Вокруг нее возник небольшой спор, кому отдать пальму первенства — электрикам или газовикам.

— Газовики хуже всех, — уверенно заявила мисс Литтл, — потому что приезжают аж из Лоуэр Стэмфорда. Электрики приезжают из Уэллбэнка.

Заглянул викарий, чтобы несколькими фразами подбодрить своих помощниц, и тема разговора снова сменилась. Он также выразил удовольствие от знакомства со своей новой прихожанкой, миссис Бересфорд.

— Мы знаем о вас все, — сказал он. — Да-да. И о вашем муже. Мне только недавно рассказывали о вас очень интересные вещи. У вас, вероятно, была увлекательная жизнь. Наверное, об этом нельзя распространяться, так что я промолчу. Я имею в виду, про прошлую войну. Вы с вашим супругом прекрасно проявили себя.

— О, расскажите нам, викарий, — попросила одна из дам, отойдя от стойки, где она расставляла банки с вареньем.

— Мне рассказали по секрету, — сказал викарий. — Кажется, я видел, как вы вчера гуляли по церковному двору, миссис Бересфорд.

— Да, — сказала Таппенс. — Сначала я заглянула в церковь. У вас есть пара очень интересных витражей.

— Да-да, они относятся к четырнадцатому веку. Конкретно витраж в северном нефе. Большинство из них, разумеется, викторианские.

— Гуляя по двору, — продолжала Таппенс, — я увидела там много могил Паркинсонов.

— Действительно, в этих местах жило очень много Паркинсонов, хотя, разумеется, я их не застал. Вы, кажется, помните их, миссис Лаптон.

Миссис Лаптон, пожилая дама, передвигающаяся с помощью двух костылей, с удовольствием предалась воспоминаниям.

— Да-да, я помню миссис Паркинсон, — знаете старую миссис Паркинсон, которая жила в Мэнор хаусе. Чудесная была женщина, просто чудесная.

— Я видела несколько Самерсов, Четтертонов.

— Я вижу, вы уже неплохо знакомы с нашим прошлым.

— Кажется, я слышала о какой-то Джордан — ее звали то ли Энни, то ли Мэри, да?

Таппенс обвела своих собеседников вопросительным взглядом. Фамилия Джордан не вызвала никакой особенной реакции.

— У кого-то была повариха с такой фамилией. У миссис Блэкуэлл, кажется. Сьюзен Джордан, если не ошибаюсь. Она прислуживала у нее месяцев шесть. Очень нерадивая особа, как ни погляди.

— Давно это было?

— О, нет. Лет десять или восемь назад, вряд ли больше.

— А сейчас здесь живут какие-нибудь Паркинсоны?

— О, нет. Они давно уехали. Один из них, кажется, женился на своей двоюродной сестре и уехал жить в Кению.

— Я вот думала, — сказала Таппенс, обращаясь к миссис Лаптон, которая как она знала, имела какое-то отношение к местной детской больнице, — я вот думала, не нужны ли вам детские книги. Они, правда, все старые. Я приобрела их заодно, когда мы приценивались к мебели, которая шла вместе с домом.

— Это очень любезно с Вашей стороны, миссис Бересфорд. Конечно, у нас есть новые хорошие книги, тоже дареные. Специальные издания для детей. Зачем им читать, собственно говоря, все эти старомодные книги?

— Вы так полагаете? — сказала Таппенс. — Я люблю те книги, которые я читала в детстве. Некоторые из них принадлежали моей бабушке, когда она была девочкой. Как раз те мне и нравились больше всего. Никогда не забуду, как я читала «Остров сокровищ», «Ферму четырех ветров» миссис Моулзворс и романы Стэнли Уэймена.

Она вопросительно огляделась — затем, смирившись, взглянула на часы, негромко воскликнула от удивления, что так задержалась и ушла.

Вернувшись домой, Таппенс поставила машину в гараж и, обогнув дом, подошла к передней двери. Дверь стояла открытой, и она вошла. Из задней части дома появился Элберт и приветствовал ее поклоном.

— Выпьете чаю, мадам? Вы должно быть, очень устали.

— Не хочется, — ответила Таппенс. — Я уже пила чай, меня угостили в институте, кекс был довольно вкусный, а вот булочки — никудышные.

— С печеньем сложно. Печенье и пончики не всегда получаются. Да, — вздохнул он. — Вот Эми делала чудесные пончики.

— Знаю. Других таких я не ела, — сказала Таппенс. Эми была женой Элберта, умершей несколько лет назад. По мнению Таппенс, Эми замечательно удавались пироги с патокой, но не пончики.

— Пончики трудно делать, — сказала Таппенс. — Я так и не научилась хорошо их готовить.

— Тут требуется особое умение.

— Где мистер Бересфорд? Дома?

— Да. Наверху. Ну, знаете, в той комнате. Книжной, или как вы там ее называете. Сам я по привычке говорю «чердак».

— Но что он там делает? — удивилась Таппенс.

— Кажется, разглядывает книги. Наверное, расставляет их, наводит порядок.

— И все-таки я не понимаю, — сказала Таппенс. — Он мало что не ругал нас за эти книги.

— А что ж, — сказал Элберт, — джентльмены, они такие. Вы же знаете, они любят большие книги, что-нибудь научное, солидное.