Мичман Флэндри - Андерсон Пол Уильям - Страница 12

Флэндри возвращался на свою квартиру, как на крыльях. Это не помешало ему наутро потребовать бутылку виски от Эна Ван Зуйла.

В центре звукоизолированной комнаты, где флюоресцентные лампы горели светом Саксо, в призрачном аквариуме, окруженном машинами, плавал Сираво.

Выглядел он внушительно — 210 сантиметров в длину, толстый. Его кожа была гладкой, темно-голубой на спине, бледно-зеленой у живота, опаловой на жабрах. По форме он напоминал что-то среднее между дельфином, тюленем и человеком. Но хвостовые плавники и два плавника около середины, обладающие хватательной способностью, были чудом мускулатуры. Спинной плавник был покрыт кожей. Чуть позади головы торчали две короткие сильные руки. За исключением остаточных перепонок, руки были поразительно похожи на человеческие. Голова была большой, с золотистыми глазами, с дрожащими жгутиками по краям губастого рта.

Абрамс, Хоксберг и Флэндри вошли в комнату.

(«Входи, входи, — приказал командующий энсину. — Раз уж ты завяз по задницу в этом деле»).

Четыре морских пехотинца, стоявшие на посту, взяли оружие на караул. Техники вытянулись у своих приборов.

— Вольно, — сказал Абрамс (что в его лексиконе означало: «Возвращайтесь к своей чертовой работе»). — Кстати, как идет работа, Леонг?

— Обнадеживающе, сэр! — ответил глава ученых. — Сопоставление неврологических и энцефалографических данных показывает, что он определенно может выдержать гипнозондирование, по крайней мере половинной интенсивности, без вероятности большого ущерба. Через пару дней мы надеемся получить аппарат, приспособленный для подводных исследований.

Хоксберг подошел к аквариуму. Пловец двинулся в его сторону. Их взгляды встретились. Там, в глубине аквариума, были красивые глаза. Хоксберг покраснел и обернулся.

— Вы что, хотите пытать его? — спросил он настойчиво.

— Легкое гипнозондирование безболезненно, мой лорд, — сказал Абрамс.

— Вы знаете, что я имею в виду. Психологическую пытку. Особенно, когда он в руках у чужеземцев. Вам не приходило в голову поговорить с ним?

— Так просто? Мой лорд, курсовикяне веками пытались сделать это. Единственное наше преимущество перед ними — это то, что у нас есть развитая теория лингвистики и вокализаторы способны воспроизвести их звуки более четко. От тигерийцев и из ксенологических записей мы знаем очень мало об их языке. Ну, очень мало! Ранние экспедиции исследовали эту расу более тщательно в районе Кимрайта, где сейчас мерсеяне, без сомнения, по той же причине. Культурные структуры Чарли — как мы его зовем — нам совершенно неизвестны. И он не слишком нам помогает.

— А вы бы на его месте помогали?

— Думаю, нет. Но, мой лорд, мы же спешим. Его народ, возможно, планирует массированную операцию, подобную нашей, против поселений в архипелаге. Или он может выпрыгнуть и умереть у нас на руках. Мы думаем, у него соответствующая диета и все прочее, но едва ли можем быть полностью уверены.

Хоксберг сердито посмотрел на Абрамса.

— Вы разрушите малейший шанс на сотрудничество, если не попытаетесь завоевать его доверие.

— В целях мирных переговоров? Но что мы потеряем? Совсем не обязательно отчуждать его навсегда. Мы не знаем его психики. Может быть, во время работы с ним проявится его жестокость. Видит Бог, любой ситролль очень быстро разделывается с тигерийцами в их маленьких лодках, если они попадаются на его пути.

Огромная голубая тень скользнула в другой конец аквариума.

— Он прекрасно выглядит, но его строение совсем не похоже на ваше, или мое, или… тигерийца.

— Он думает, он чувствует.

— Но что думает и чувствует? Я не знаю…

— Я знаю только, что он даже не рыба. Температура его тела близка к человеческой. Их самки рожают детенышей и воспитывают их. Под высоким атмосферным давлением в воде достаточно растворенного кислорода, чтобы поддерживать активный обмен веществ и хорошие мозги. Вот, должно быть, почему разум эволюционировал в океане — биологическое соревнование, какое вы едва ли найдете в морях землеподобных планет. Но эта среда обитания почти такая же странная для нас, как и Юпитер.

— Но мерсеяне с ней хорошо уживаются.

— Ха-ха! Им потребовалось время, чтобы изучить все то, что мы еще не знаем. Мы пытались сами провести ксенологические исследования в районах, где конфликт не зашел так далеко, но мерсеяне всегда узнавали об этом и старались нам помешать.

— Как узнавали? — набросился Хоксберг. — С помощью шпионов?

— Нет, наблюдения! Почти все это доступно со всех сторон. Если бы мы имели какой-либо доступ к их подводной информации… — Абрамс резко умолк и вынул изо рта сигару.

Хоксберг расслабился и улыбнулся:

— Пожалуйста, не поймите меня неправильно, командующий. Уверяю вас, я не из слезливых идеалистов. Нельзя сделать омлет, ну и так далее… Я просто против того, чтобы разбивать каждое яйцо, попавшее к нам в руки. Это довольно непристойное дело. — Он помолчал. — Не буду вас больше беспокоить, но мне сегодня же нужны полный отчет об этом проекте и регулярные сводки. Я не запрещаю категорически гипнозондирование, но и не позволю пытку в любой ее форме. Я еще вернусь. — Он не мог подавить гримасу отвращения. — Нет, нет, благодарю, но меня не нужно провожать. Удачного вам дня, джентльмены.

Его Изящество скрылось за дверью. Абрамс пошел посоветоваться с Леонгом. Они приглушенно разговаривали. Рокот, щелчки и глухой шум заполнили холодную комнату. Флэндри стоял, рассматривая своего пленника.

— Черта с два! — сказал Абрамс.

Флэндри вздрогнул. Командующий подошел к нему неслышно.

— Сэр?

— О чем ты думаешь? Что там вертится у тебя в башке, кроме прекрасной д'Ио?

Флэндри покраснел.

— Я размышлял, сэр. Видимо, милорд прав. Вам не кажется, что вы слишком торопитесь?

— Так надо!

— Нет, — серьезно сказал Флэндри. — Извините, сэр, но мы могли бы использовать ныряльщиков, подлодки и исследовательские станции, чтобы понаблюдать за Злетоваром. В перспективе Чарли больше полезен для разведки. Я прочитал о ситроллях все, что смог найти. Они — величина неизвестная. Вам понадобится гораздо больше информации, прежде чем вы сможете быть уверены, что тот или иной способ опроса даст результаты.

Из-под густых опущенных бровей, из-за табачного облака его изучал Абрамс.

— Собрался поучить меня? — спросил он мягко.

— Нет, сэр, конечно нет. Я… я вас очень уважаю. — Внезапно мелькнула мысль: — Сэр! Вы ведь обладаете большей информацией, чем используете. Прямая линия с…

— Заткнись, — голос Абрамса оставался спокойным, но Флэндри резко умолк и непроизвольно напрягся. — Помалкивай! Понял?

— Д-да, сэр.

Абрамс посмотрел на свою команду. Никто из них ничего не заметил.

— Сынок, пробормотал он, — ты меня удивляешь, пропадая среди этих летунов. Ты никогда не думал перейти в шпионы?

Флэндри закусил губу.

— Ну, хорошо, — сказал Абрамс. — Почему тебе не нравится эта идея?

— Это… мне кажется… нет, сэр, я не гожусь для этого.

— Ты, кажется, по уши увяз в моем деле. Давай поговорим начистоту. У меня нет желания прослыть сукиным сыном. У меня все же есть свидетельство о рождении.

— Ну… — Флэндри собрал все свое мужество. — Это грязная работа, сэр.

— Хм. Ты думаешь, что начальство право? Или ты это из-за Чарли?

— Да, сэр, я… ну… в общем, я был направлен в Академию. Все считали это закономерным. И я тоже. Я был очень молод.

Губы Абрамса расплылись в улыбке.

— Я начал задумываться, — замялся Флэндри. — То, что я слышал на вечеринке… э-э… то, что сказала донна д'Ио… Знаете, сэр, я не пострадал в этом морском бою и в конце концов это похоже на большую славную победу. Но сейчас я… я начал вспоминать убитых. Один тигериец умирал целый день. А Чарли… он даже не знает, что с ним может произойти!

Какое-то время Абрамс молча курил.

— Все живущие — братья, да? — сказал он.

— Нет, сэр, не совсем так, но…