Убийство на поле для гольфа - Кристи Агата - Страница 39

А потом я увидела вас и вашего друга в зале для публики. Я пришла в отчаяние. Вы должны были что-то подозревать, иначе не стали бы выслеживать. Я должна была узнать, в чем дело, и направилась за вами. И тут, прежде чем я успела догнать вас, сказать хоть единое слово, до меня дошло, что вы подозреваете меня, а не Беллу. Или, по крайней мере, что вы принимаете меня за Беллу, поскольку я стащила нож.

Я бы хотела, дорогой, чтобы вы могли заглянуть в мою душу в тот момент. Вы бы, возможно, меня простили. Я была так напугана, мои мысли путались, отчаяние охватило меня. Ясно было одно: вы попытаетесь спасти меня. Я не знала, захотите ли вы спасать Беллу. Весьма вероятно, что нет, думалось мне, ведь речь шла о двух разных людях. А я не могла рисковать. Мы с Беллой близнецы. Я должна была сделать для нее все. И потому продолжала лгать. Я чувствовала себя мерзкой и чувствую такой до сих пор. Вот и все. Мне следовало бы довериться вам раньше, но если бы я так поступила…

Как только в газетах появилось известие, что Жак Рено арестован, Белла не захотела ждать.

Я очень устала. Не могу больше писать».

Далее шло зачеркнутое слово «Синдерелла», а ниже него «Далси Дювин».

Это было наспех написанное, испачканное кляксами послание, но я берегу его по сей день.

Пуаро видел, как я читал письмо. Листы падали у меня из рук. Дочитав, я взглянул на него и спросил:

— Вы знали все время, что это была… другая?

— Да, мой друг.

— Почему же вы не сказали?

— Поначалу я не мог себе представить, что вы могли допустить такую ошибку. Вы же видели фотографию. Сестры очень похожи, но все же различимы.

— А светлые волосы?

— Это парик, надетый для создания пикантного контраста на сцене. Вполне можно допустить, что близнецы могут быть одна светлой, а другая темной.

— Почему вы не сказали мне об этом в тот вечер в отеле в Ковентри?

— Вы были довольно несдержанны в своих действиях, мой друг, — сухо сказал Пуаро. — Вы не предоставили мне такой возможности.

— Ну, а после?

— Ах, после! Ну, начать с того, что я был обижен на вас за недостаточную веру в меня. А потом мне хотелось увидеть, как ваши чувства будут проходить проверку временем. На самом ли деле это любовь или лишь мимолетная вспышка? Но я не собирался, оставлять вас долго в неведении по поводу вашей ошибки.

Я кивнул. Он говорил со мной так ласково, что я не мог таить на него обиду. Я взглянул на упавшие листы письма. Неожиданно я поднял их с пола и протянул ему.

— Прочтите это, — сказал я. — Мне хочется, чтобы вы прочли.

Он прочитал письмо молча, потом взглянул на меня.

— Что вас волнует, Гастингс?

Спокойный и серьезный тон Пуаро был для меня неожиданным. Привычка высмеивать мои слабости, недостатки как будто совершенно оставила его. Но я спросил о том, что меня мучило.

— Она не говорит… не говорит… ну, что любит или нет!

Пуаро повертел листы в руках.

— По-моему, вы ошибаетесь, Гастингс.

— Где же это написано?! — воскликнул я, нетерпеливо подавшись вперед.

Пуаро улыбнулся.

— Она говорит вам об этом в каждой строчке письма, мой друг.

— Но где я ее найду? На письме нет обратного адреса. Только французская марка — и все.

— Не волнуйтесь так. Предоставьте поиски папе Пуаро. Я найду ее в первые же свободные пять минут.

Глава 27

Рассказ Жака Рено

— Поздравляю, месье Жак, — сказал Пуаро, крепко пожимая руку юноше.

Младший Рено зашел к нам в отель, как только его освободили, собираясь после этого отправиться в Мерлинвиль к Марте и матери. Его сопровождал Стонор, здоровый вид которого контрастировал с изнуренным видом юноши. Было видно, что Жак находится на грани нервного расстройства. Он печально улыбнулся Пуаро и тихим голосом сказал:

— Я шел на все, чтобы защитить ее, а теперь ей ничто не поможет.

— Едва ли можно было ожидать, что порядочная девушка, захочет спастись ценой вашей жизни, — сухо заметил Стонор. — Она была обязана прийти с повинной, узнав, что вам угрожает гильотина.

— Клянусь честью, что и вам угрожало бы то же самое! — хитро подмигивая, заметил Пуаро. — На вашей совести была бы смерть от бешенства мэтра Гросье, если бы вы продолжали молчать.

— Мой адвокат порядочный осел, — сказал Жак. — Он ужасно злил меня. Я не мог полностью ему довериться. Но что теперь будет с Беллой?

— Если бы я был на вашем месте, — искренне сказал Пуаро, — я бы не очень расстраивался. Французские суды очень снисходительны к юности, красоте и убийству из ревности. Умный юрист устроит громкий процесс со смягчающими вину обстоятельствами. Но для вас будет мало приятного…

— Мне теперь все равно. Видите ли, месье Пуаро, некоторым образом я действительно чувствую, что виноват в смерти отца. Если бы не я и не мои запутанные отношения с этой девушкой, он был бы сегодня жив и здоров. И потом моя проклятая небрежность, из-за которой я взял чужое пальто. Я не могу не чувствовать себя ответственным за убийство. Это всегда будет преследовать меня!

— Нет-нет, — успокаивающе сказал я.

— Конечно, мне страшно подумать, что Белла убила моего отца, — продолжал Жак. — Но я постыдно вел себя с ней. После того, как я встретил Марту и влюбился, я должен был написать ей и честно во всем признаться. Но меня приводила в ужас мысль о скандале и о том, что это дойдет до Марты. Она могла вообразить больше того, что было… Ну, словом, я вел себя как трус и надеялся, что все уладится само собой. Я просто плыл по течению, не понимая, что привожу бедняжку в отчаяние. Если бы она в самом деле зарезала меня, как собиралась, я бы получил по заслугам. Она всегда была порядочным человеком. Ее приход с повинной лишний раз подтверждает это. Поэтому я был готов понести расплату сполна.

Минуту или две он молчал, а потом заговорил со смущением:

— Мне не дает покоя вопрос; зачем папаша разгуливал в нижнем белье и моем плаще ночью? Видимо, он только что улизнул от тех иностранцев… И, должно быть, мать ошиблась, что было два часа, когда они пришли. Или… или это была фальсификация? Я хочу сказать, не думала ли моя мать… не могла же она подумать… что… что одним из них был я?

Пуаро успокоил его:

— Нет-нет, месье Жак. Не беспокойтесь по этому поводу. Что касается остального, на днях я всем все объясню. Это довольно любопытно. Но не расскажете ли вы нам, что случилось с вами в тот ужасный вечер?

— Я вам уже говорил, что приехал из Шербура, чтобы увидеться с Мартой перед тем, как отправиться на другой конец света. Поезд был поздний, и я решил пройти самым коротким путем — через поле для гольфа. Оттуда я мог легко попасть в сад виллы «Маргерит». Я уже почти дошел, но вдруг…

Он замолчал, нервно теребя пуговицу.

— Что же было потом?

Я услышал какой-то страшный крик. Он был не громким, словно кто-то задыхался в припадке. Я испугался. С минуту стоял не шевелясь. Потом осторожно обошел кусты. В слабом лунном свете я увидел вырытую яму и лежавшего рядом вниз лицом человека, в спине которого напротив сердца торчал нож. А потом… потом… я увидел ее. Она смотрела на меня, будто увидела приведение. Должно быть, так она и подумала. Ее лицо казалось застывшим от ужаса. Затем она вскрикнула, повернулась и побежала. Я ужасно растерялся и в темноте не опознал убитого.

Он замолк, стараясь овладеть своими чувствами.

— Что дальше? — мягко спросил Пуаро.

— У меня эта сцена словно в тумане. Помню, что, ошеломленный, я некоторое время стоял как вкопанный. Потом понял, что мне лучше как можно скорее уйти от того места. Мне не пришло в голову, что меня могут подозревать, но я боялся, что мне придется давать показания против Беллы. Я пошел в Сан-Бовэ, как вам уже говорили, и оттуда на автомобиле вернулся в Шербур.

В дверь постучали. Вошел посыльный и вручил Стонору телеграмму. Прочитав ее, Стонор встал.

— Мадам Рено пришла в сознание, — сказал он.