Бледная Холера - Хмелевская Иоанна - Страница 40

Но Гурский в ножки нам не повалился, напротив, вдруг торопливо засобирался.

— Будьте добры, побыстрее... Нет, вы лучше перезвоните мне на мобильный и сообщите адрес, а сейчас мне надо бежать. Извините, служба.

Такого никто из нас не ожидал. Мартуся аж пивом поперхнулась.

— Но как же вы сядете за руль после вина? — строго осведомилась Малгося.

Гурский снисходительно глянул на нее.

— Вы и вправду думаете, что найдется патрульный автомобиль, который меня не подвезет? За своей машиной заеду утром. Большое спасибо за приятный вечер.

Я не произнесла ни слова — до меня вдруг дошло, что Гурскому не терпится посмотреть видео с Тупнем.

— А вино у тебя осталось? — поинтересовалась Малгося, когда за полицейским захлопнулась дверь. — За мной Витек приедет, а вам и ехать никуда не надо. Вот уж не думала, что общаться с полицией так интересно!

* * *

Предположение Мартуси оказалось верным: Ева Май действительно проживала у Дануси Репляк, а пани Зофья раздобыла адрес. Гурскому эти сведения были переданы в одиннадцать вечера. Чем он занялся потом, никто из нас не знал. Расспрашивать его посреди ночи было неудобно, кроме того, я упорно не желала вести собственное расследование.

Зато Малгосе частное расследование пришлось по душе.

Витек заехал за ней часов в десять, страшно недовольный жизнью: он любил рано ложиться спать и вставать в четыре утра. Совсем как Самуэль Пипс [1]. Сегодня день у Витека получился очень длинный. Он досмотрел по телевизору футбольный матч и только после его окончания поехал за женой. Но уговорить Малгосю немедленно возвращаться домой Витек не смог.

— На вашем месте я бы отправилась в Краков, — распиналась она. — Эта самая Дануся наверняка в курсе всех подвигов Бледной Холеры. Но полицейским она ничего не скажет. Ты ведь сама говоришь, что Ева была на месте преступления. И к покойному липла как пиявка. Она видела убийцу, клянусь!

Я тоже была в этом убеждена, но в Краков ехать не собиралась. Пусть там Мартуся подсуетится. Но Малгося настаивала на своем, схватила какую-то бумажку и стала расписывать расследование по пунктам.

— Твоего пана Теодора придушить мало. Что это он у тебя, словно жена Цезаря, вне всяких подозрений? Уж о своей-то бывшей он должен хоть что-то знать! Это — раз. Кроме того, я, к вашему сведению, не дура глухая. В разговорах ваших постоянно поминается какой-то Кшись, приятель пана Теодора. Этого Кшися тоже надо взять за жабры! Это два. Все эти хари с кассеты, может, конечно, и трясутся от страха, но откуда ты знаешь, что именно кто-то из них прикончил Тупня. Это три. И что еще мне родная доченька скажет? Ох и поговорю я с ней!

— Я с ума сойду, — убежденно заявил Витек, плюхаясь за стол. — Тут жена хреновину порет, там какая-то Доминика в жилетку Зузанне плачется, слезы ручьем, без половой тряпки не справиться... А мне-то куда деваться? Рехнулись вы все, что ли?

— Что за Доминика? — заинтересовалась Мартуся.

— Подружка Зузы, — пояснила я вместо Малгоси, с головой погрузившейся в план следственных мероприятий. — Тоже лошадница, постарше ее будет, в конкурах участвует. А чего это она плачет? — забеспокоилась я. Что-то не так с какой-то лошадью?

— Какое там! Если бы дело было в лошади, они бы обе рыдали! Из-за парня ревет. Бросил ее ради какой-то старой стервы, ответил Витек.

— Ты что, подслушивал?!

— Да она так орала, что комментатора заглушала! По-моему, она так надрывалась не от обиды, а со злости. Как она его только не поносила! А зовут этого парня Кшиштоф, как и вашего подозреваемого. Меня от этого имени уже просто тошнит.

Мы с Мартусей переглянулись. В голову нам пришла одна и та же мысль: Кшиштоф бросил Доминику ради какой-то старухи. Доминика — заядлая лошадница. Значит, Кшись много чего от нее мог узнать, а потом поделиться с новой пассией... Вроде чушь, и все-таки...

— Слишком гладко все получается, — озабоченно заметила я.

— Молодую девчонку поменять на старую калошу? — недоверчиво покачала головой Мартуся.

— Обалдела, что ли? Она твоих лет, а то и моложе. Себя ты тоже калошей считаешь? Ты ее видела? Роза в цвету!

Мартуся задумалась и взяла свои слова обратно. Она даже высказалась в том смысле, что здесь, наверное, простое совпадение имен. Стерв на свете много, а дурачков, которых зрелая мадам всегда обведет вокруг пальца, и того больше.

Малгося, как оказалось, все слышала.

— Кшися этого необходимо проверить. Зузу я срочно расспрошу и Доминику тоже. Раз ты не хочешь, я займусь. Сейчас же дай мне телефон твоего Кшися!

— Ой, поеду-ка я на рыбалку... — мрачно изрек Витек.

* * *

Тадек, сын моего приятеля, отличался необычайными талантами и имел на дому таинственное устройство, позволяющее переписывать кассеты с одной на другую. Аппарат использовался им исключительно в личных целях, для заработка — никогда. Время от времени нам попадалась какая-нибудь жутко редкая запись, а то и просто фильм, который неплохо бы иметь у себя. В этом случае достаточно было обратиться к Тадеку, и вопрос решался. Подробности меня никогда не интересовали, но я знала, что Тадек не проболтается.

Мысль о том, что она совершила кражу, не шла у Мартуси из головы, поэтому она не возражала против комбинации с Тадеком. Накануне вечером я позвонила ему на работу, и мы договорились, что по пути домой парень заскочит ко мне.

Пластиковый пакет с кассетами я достала из мусорного бака без помех. Мартуся была поглощена кормлением кошек, а те и не возражали, поскольку порции их выросли раза в два. Кроме положенного кошачьего корма Мартуся попотчевала их хрустящими хлебцами, молоком, лежалой вареной колбасой и заскучавшими шпротами. Времени, чтобы поменять упаковки у кассет, у меня оказалось достаточно. Мартуся ничего не заметила. Обошлось и без вопроса, получил ли Гурский материалы про Тупня.

Подъехал Тадек, забрал кассеты, осознал всю сенсационность материала и обещал завезти их назад около полудня.

Его приезда и звонка от Иольки мы ждали с нетерпением. Мартуся всей душой уже была в Кракове, но показываться в родной конторе без кассет ей было нельзя. Я вяло пыталась ее успокоить, хотя и сама пребывала на взводе.

То, что Бледная Холера и Ева Бучинская — одно и то же лицо, меня особенно не удивило. Но вот по отношению к пану Теодору я чувствовала себя по-дурацки. Не хочет он говорить о бывшей жене — и ладно, однако я-то обязана была известить его о развитии дела. А я — ни словечка, ни о связи Евы с Тупнем, ни о разговоре с Гурским, ни о подозрениях вокруг Кшися, ни о таинственном нападении на мой дом... Ничего, ноль, абсолютная тишина!

Друг называется! Что-то меня мучило и грызло. Совесть, не иначе.

Рука моя уже тянулась к телефону (позвонить пану Теодору и договориться о скорейшей встрече), когда ожил Мартусин сотовый. Иолька, наверное...

И точно. Это была она.

— Погоди-ка, — взволнованно произнесла Мартуся. — Я буду повторять все, что ты скажешь, чтобы Иоанна тоже слышала, а то я что-нибудь потом перепутаю. Ты болтала в буфете с Данусей Репляк, когда приплелась Холера и подсела к вам... Нет, с самого начала!

Я слушала, стараясь не дышать. Реплики Мартуси порой заставляли меня стискивать зубы. Но надо отдать Мартусе должное — ее вопросы расставляли все по полочкам.

— Зачем Иолька с Данусей встретились в буфете на телевидении, ведь не такие уж они сердечные подруги?

Иолька ее специально поджидала под предлогом обсуждения сценографии. Был разговор, что на ее площадке состоятся какие-то съемки...

— Не рано ли?

Да есть немного, просто не терпелось бабам потрепаться...

— Но при чем здесь Дануся, она жемонтажер?

Тут я испустила кладбищенский стон. Мартуся моментально вернулась в нужную колею.

Дануся, злая как черт, жаловалась на своего брата-рохлю... Еще больше на Еву, правильно, ей бы только выделываться, глупой курице, а парень-то хоть куда...