Долина страха - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 24

— Дайте чистого виски: холодная ночь, — сказал полицейский. — Кажется, мы еще не знакомы с вами, советник?

— Вы новый инспектор? — вопросом ответил ему Мак-Гинти.

— Да. Мы надеемся, что вы, советник, и другие выдающиеся граждане помогут нам поддерживать закон и порядок в городе. Я капитан Мервин.

— Нам и без вас было неплохо, капитан, — холодно заметил Мак-Гинти. — У нас хватало своих полицейских, и мы не нуждаемся в «привозном добре».

— Ну, ну, не будем спорить, — добродушно заметил инспектор. — Мне кажется, все мы исполняем наши обязанности так, как понимаем их, только у нас различные взгляды. — Он допил виски, повернулся, чтобы уйти, и в эту минуту увидел хмурое лицо Мак-Мердо, который стоял рядом с ним. — Э! — произнес Мервин, оглядывая ирландца с ног до головы. — Старый знакомый!

Мак-Мердо передернуло.

— Вот уж никогда не дружил ни с кем из ищёек!

— Знакомый — не всегда друг, — с широкой улыбкой ответил полицейский. — Вы Джон Мак-Мердо из Чикаго, не так ли? Отрицать этого вы, я думаю, не станете?

Мак-Мердо пожал плечами.

— И не подумаю отрицать. Уж не полагаете ли вы, что я стыжусь своего имени?

— Могли бы постыдиться.

— Черт возьми, что вы хотите сказать? — прогремел Мак-Мердо, сжимая кулаки.

— Полно, полно, со мной это не пройдет. Раньше, чем я приехал в эту угольную яму, я служил в Чикаго. Тамошних молодцов я узнаю с первого взгляда.

— Вы, что же, Мервин, из чикагского центрального управления?

— Именно, и мы там не забыли застреленного Джонса Пинто.

— Я его не убивал.

— Серьезно? Ну что ж, во всяком случае его смерть оказалась вам необыкновенно на руку, не то вам худо пришлось бы за кругляки. Ладно, забудем прошлое. Скажу вам по секрету (хоть, может, я и не вправе это делать), что прямых улик против вас не нашлось. Так что можете хоть завтра вернуться в Чикаго.

— Мне и здесь хорошо.

— Молодой человек, я бы на вашем месте поблагодарил за такое сообщение.

— Что ж, спасибо, — мрачно буркнул Мак-Мердо.

— Пока вы живете тихо, я молчу, — сакзал капитан. — Но смотрите, не принимайтесь за прежнее. Спокойной вам ночи, и вам, советник.

Он ушел из бара, сотворив местного героя. О деяниях Мак-Мердо в Чикаго давно уже шептались, но он отделывался от вопросов улыбкой: так улыбается человек, не желающий, чтобы его слишком возвеличивали. Теперь слухи получили официальное подтверждение. Посетители бара окружили Джона и пожимали ему руку, его стали угощать. Джон мог, не пьянея, выпить очень много, но в этот вечер, не будь с ним Скэнлена, он наверняка очутился бы под стойкой.

Вечером в субботу Мак-Мердо был введен в ложу. Ему казалось, что он, уже посвященный в члены братства, войдет в ложу Вермиссы без дополнительных церемоний, но в долине существовали свои собственные обряды. В самой Вермиссе было около шестидесяти членов братства, однако это была не вся организация. В других городах долины существовало еще несколько лож. В случае необходимости они обращались друг к другу за помощью. Ложа собралась в большой комнате дома Мак-Гинти, отведенной специально для таких заседаний. В комнате стояло два продолговатых стола. Чистильщики собирались около одного из них, другой был заставлен бутылками и стаканами, и многие на него поглядывали. На председательском месте восседал Мак-Гинти, плоская черная бархатная шапочка прикрывала его спутанную черную гриву, на груди висел кусок малиновой материи. Справа и слева от него поместились украшенные шарфами или перевязями братья высших степеней; между ними был и Тед Болдуин. Его красивое жестокое лицо выражало внимание. Старшие были почти все людьми зрелого возраста, на их лицах лежала печать страшного ремесла. Но глядя на открытые физиономии остальных, большей частью парней от восемнадцати лет, трудно было поверить, что это члены опасной шайки убийц. Между тем умы их были вполне развращены, и они, видимо, искренне гордились своей кровавой репутацией.

Жертвами Чистильщиков один за другим падали люди, неугодные ложе или опасные для нее. В это число попадали все, кто отказывался делать регулярно «добровольные» взносы в кассу ложи, или те, кто пытался разоблачить ее деятельность. Чистильщики начинали с шантажа, а если он не приводил к успеху, без малейших колебаний кончали поджогами и убийствами. Поначалу они действовали осторожно, стараясь соблюдать тайну, но бессилие полиции вскоре поощрило их. К тому же они быстро запугали всю долину. Никто не решался давать против них показания, а если дело все же доходило до суда, у них всегда оказывалось достаточно свидетелей защиты. Полная касса позволяла в этих случаях не стесняться в расходах. Десять лет, наполненных преступлениями, продолжалась деятельность ложи, и за эти десять лет ни один член ее не был осужден…

Придя в ложу, Мак-Мердо уже знал, что ему предстоит какое-то испытание, но никто не сообщил ему, в чем око состоит. Двое братьев торжественно отвели Джона в соседнюю комнату. Из-за дощатой перегородки до него долетал гул голосов. Он несколько раз слышал свое имя и понял, что обсуждается его кандидатура. Наконец дверь отворилась, и к Мак-Мердо подошел страж с зеленым, затканным золотом шарфом через плечо.

— Мастер приказал засучить вам рукав, завязать глаза и ввести в залу собрания, — сказал он и вместе с двумя братьями, сторожившими Мак-Мердо, снял с него пиджак, завернул до локтя правый рукав рубашки, повыше локтей стянул веревкой руки и, наконец, надел на голову черный капюшон. Затем его ввели в залу.

Мак-Мердо казалось, что он в полной тьме, ему было душно, и голос заговорившего с ним Мак-Гинти прозвучал глухо.

— Джон Мак-Мердо, — сказал этот голос, — вы уже принадлежите к старинному ордену масонов?

В знак утверждения Мак-Мердо поклонился.

— Ваша ложа в Чикаго номер двадцать девять?

Новый поклон.

— Темные ночи неприятны.

— Да, для странствующих чужаков.

— Тучи тяжелы.

— Да, подходит буря.

— Довольны ли братья? — спросил мастер.

Ему ответил утвердительный гул голосов.

— По вашим ответам, брат, мы видим, что вы действительно принадлежите к братству. Однако в нашей ложе принят особый ритуал. Готовы ли вы подвергнуться испытанию?

— Да, готов.

— Твердое ли у вас сердце?

— Твердое.

— В доказательство сделайте шаг вперед.

В то же мгновение Мак-Мердо ощутил давление на глаза и понял, что их касаются два острия. Казалось, ступи он вперед — и с глазами придется распроститься. Однако он заставил себя двинуться — и мгновение перестал ощущать давление. Снова послышался гул одобрения.

— У него твердое сердце, — произнес голос. — Умеете ли вы переносить боль?

— Не хуже других.

— Испытайте его.

Мак-Мердо едва удержался от крика: жгучая мучительная боль пронизала его руку, — он чуть не потерял сознание. Переборов первое мгновение боли, он взял себя в руки.

— Я мог бы стерпеть и худшее, — сказал он.

Раздался хор восхищенных вскриков. Чьи-то руки похлопывали его по спине, с него сняли капюшон. Мак-Мердо стоял, щурясь на свет и стараясь улыбаться.

— Последнее слово, брат Мак-Мердо, сказал Мак-Гинти. — Вы уже принесли клятву хранить тайну и не нарушать верности. Знаете ли вы также, что кара за нарушение клятвы — немедленная смерть?

— Да, — сказал Мак-Мердо.

— И вы подчиняетесь власти мастера при всяких обстоятельствах?

— Подчиняюсь.

— Итак, от имени триста сорок первой ложи Вермиссы я даю вам все права и привилегии братства. Поставьте вино на стол, брат Сканлейн, и мы выпьем за здоровье нашего достойного брата.

Мак-Мердо принесли его пиджак, но прежде чем надеть его, он посмотрел на свою правую руку. На предплечье краснело глубокое, выжженнное железом клеймо: круг и в нем треугольник. Двое-трое его соседей показали ему такие же знаки.

— Нас всех клеймили, — сказал один, — но не все мы так храбро вынесли это, как вы.

— О, пустяки, — ответил Мак-Мердо. Он снова пренебрежительно улыбнулся, хотя рука его горела.