Долина страха - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 14

— Вечер в одиночестве?

— Я предполагаю сегодня же туда отправиться. Я сговорился уже с почтенным Эймсом, который, как мне кажется, отнюдь не является поклонником Баркера. Я посижу в этой комнате и посмотрю, не вдохновит ли меня ее атмосфера. Я верю во вдохновение. Вы улыбаетесь, друг Уотсон. Хорошо, увидим. Между прочим, вы привезли с собой ваш большой зонтик?

— Он здесь.

— Я одолжил бы его у вас, если можно.

— Конечно… но что за странное оружие вы выбираете? А если там встретится опасность?..

— Ничего серьезного, дорогой Уотсон, иначе я, наверное, попросил бы вас меня сопровождать. Итак, я беру зонтик. Сейчас я дожидаюсь только возвращения наших коллег из Тенбриджа, где они, вероятно, заняты розысками владельца велосипеда.

Спустилась ночь, прежде чем инспектор Мак-Дональд и Уайт Мейсон вернулись из своей экспедиции и — вернулись явно торжествующие.

— Господа, признаюсь, я сомневался, был ли тут вообще кто-нибудь посторонний, — сказал Мак-Дональд, — но это теперь ясно. Мы опознали велосипед и у нас есть описание его владельца, так что мы многое извлекли из своей поездки.

— Это звучит как начало конца, — сказал Холмс. — Поздравляю вас обоих от всего сердца.

— Итак, я начал с того факта, что мистер Дуглас казался встревоженным, как раз с тех пор, как побывал в Тенбридже. Ведь в Тенбридже он почувствовал какую-то опасность. Следовательно, раз появился человек с велосипедом, то значит, его можно было ожидать только из Тенбриджа. Мы захватили велосипед с собой и показывали его в гостиницах. Управляющий «Игл коммершэл» признал этот велосипед принадлежащим человеку по имени Харгрэйв, который занимал у них комнату два дня тому назад. Весь его багаж заключался в этом велосипеде и маленьком чемодане. Он записался приезжим из Лондона, но адреса не оставил. Чемодан был лондонского производства, как и его содержимое, но сам приезжий был, несомненно, американцем.

— Хорощо, хорошо, — весело сказал Холмс. — Вы там основательно поработали, пока я сидел здесь со своим другом и развивал теории. Хороший урок практики, мистер Мак.

— Да, в самом деле так, мистер Холмс, — сказал довольный инспектор.

— Но эти факты могут подойти и к вашим теориям, — заметил я.

— Могут подойти, но могут и не подойти. Доскажите нам все, мистер Мак. Там не было ничего, по чему можно было узнать этого человека?

— Он, судя по всему, сам всячески старался, чтобы его не узнали. При нем не было ни бумаг, ни писем, на платьях отсутствовали отметки фирмы. Карта шоссейных дорог графства лежала на его ночном столике. Вчера утром после завтрака он уехал из отеля на велосипеде; до того момента, когда пришли за справками, никто о нем ничего не слышал.

— Одно сильно смущает меня, мистер Холмс, — сказал Уайт Мейсон. — Если бы этот тип не желал вызывать подозрений, то он вернулся бы и остался в отеле как безобидный турист. Он должен был бы сообразить, что управляющий отелем при необходимости скажет о нем полиции, а если он исчезнет, это поставят в связь с убийством.

— Да, думается так. Но не будем судить о его сообразительности, пока не поймали. Ну, а как он выглядит?

Мак-Дональд заглянул в свою записную книжку.

— Мы записали все, что нам рассказали о его внешности Они не могли дать вполне точного описания, но показания швейцара, клерка и горничной в общем согласуются. Это был человек ростом около пяти футов и девяти дюймов, лет пятидесяти или около того, волосы на голове с проседью, усы тоже, крючковатый нос; лицо, как говорят все они, жестокое и даже отталкивающее.

— Ну, если не считать выражение лица, описание подходит и к самому Дугласу, — сказал Холмс. — Ему как раз за пятьдесят, у него седеющие волосы и усы, он приблизительно такого же роста. Что вы еще узнали?

— Он был в толстом сером пиджаке, клетчатом жилете, коротком желтом пальто и мягком кепи.

— А что насчет двустволки?

— Она меньше 2-х футов и могла свободно уместиться в его чемодане. Ее легко можно было пронести под пальто.

— А как вы думаете, это имеет отношение к нашему главному делу?

— Мистер Холмс, — сказал Мак-Дональд, — когда мы поймаем этого человека, — вы можете не сомневаться, что поймаем, ибо я сообщил по телефону описание его примет пять минут спустя после того, как услышал о них, — тогда нам будет легче судить обо всем. Но и при таком положении дел нам предстоит еще много работы. Мы знаем, что американец, называющий себя Харгрэйвом, приехал в Тенбридж два дня тому назад с велосипедом и чемоданом. В последнем находилась спиленная двустволка, следовательно, он приехал ради убийства. Вчера утром он отправился на место убийства на велосипеде, с ружьем, спрятанным в пальто. Насколько мы знаем, никто не видел его приезда, ему не надо было проезжать через Бирлстон, чтобы достичь ворот парка, и к тому же на шоссе встречается много велосипедистов. Вероятно, он сразу спрятал свой велосипед между лавровыми кустами, а возможно, и сам притаился там же, следя за домом и ожидая, когда выйдет Дуглас. Двустволка — странное оружие для стрельбы внутри дома, но ведь он намеревался использовать ее вне дома, и, кроме того, она имеет очевидные преимущества: стреляя из нее, невозможно промахнуться, а звук выстрелов настолько обычен в Англии среди соседей-спортсменов, что не привлек бы ничьего внимания.

— Все очень ясно! — сказал Холмс.

— Но мистер Дуглас не появлялся. Что ему было делать? Он оставил велосипед и в сумерках приблизился к дому. Мост оказался опущен, вокруг — никого. Убийца попытал счастья, приготовив объяснение на случай, если встретит кого-нибудь. Но он никого не встретил. Проскользнув в первую попавшуюся комнату, он притаился за гардиной. Оттуда он мог видеть, поднимали мост, и понял, что единственный путь, который ему остается, — по воде. Он ждал до четверти двенадцатого, когда мистер Дуглас, делая свой обычный ночной обход, вошел в комнату. Он застрелил его и убежал. Решив, что велосипед опознают служащие отеля и он послужит уликой, убийца бросил его и отправился пешком — в Лондон или в какое-нибудь иное безопасное место, приготовленное заранее. Как вы это находите, мистер Холмс?

— Хорошо, мистер Мак, очень хорошо и весьма логично. Правда моя, гипотеза несколько иная; я предполагаю, что преступление было совершено на полчаса раньше, чем рассказывали, что миссис Дуглас и мистер Баркер находятся в сообщничестве и что-то скрывают; что они помогли бегству преступника — или, по крайней мере, вошли в комнату раньше, чем он успел скрыться, — и что они сфабриковали доказательства его бегства через окно, ибо, по всей вероятности, сами дали ему уйти, опустив мост. Таково мое толкование первой половины.

— Ну, мистер Холмс, если это так, то мы просто попадаем из одной тайны в другую, — сказал лондонский инспектор.

— И, некоторым образом, в худшую, прибавил Уайт Мейсон. — Миссис Дуглас никогда в жизни не была в Америке. Что же общего могла она иметь с американским убийцей?!

— Я охотно признаю все трудности, — сказал Холмс. — Я предполагаю произвести маленькое исследование нынешней ночью, и весьма вероятно, что оно поможет выяснить кое-какие обстоятельства.

— Мы не можем вам помочь, мистер Холмс?

— Нет! Нет! Мои требования скромны. Темнота и зонтик доктора Уотсона. И Эймс, — верный Эймс, — без сомнения, обо мне позаботится. Все мои размышления неизменно возвращают меня к основному вопросу: как мог человек атлетического сложения развить свои мышцы с помощью одной гири?!

Была поздняя ночь, когда Холмс возвратился из своей экспедиции. Мы спали в комнате с двумя кроватями, лучшей, какую только можно получить в маленькой деревенской гостинице. Я уже было задремал, когда сквозь одолевавший меня сон услышал шаги Холмса.

— Ну, — пробормотал я, — открыли что-нибудь?

— Уотсон, — прошептал он, — вы бы не побоялись спать в одной комнате с лунатиком, с человеком, который страдает размягчением мозга, с идиотом, которого оставил рассудок?

— Думаю, что нет, — ответил я в изумлении.