Свидание со смертью - Кристи Агата - Страница 25

— Разумеется, продолжу. Насколько я помню, после нас в палатку вошли Рэймонд Бойнтон и его рыжая сестрица. Позже всех появилась мисс Кинг. К тому времени стол был накрыт и можно было садиться обедать. Гид отправил слугу сообщить миссис Бойнтон, что все готово. Тот, однако, вскоре примчался назад — и даже не один, а с другим слугой — и, еле переведя дух, торопливо залопотал что-то нашему гиду по-арабски. Оказалось, что миссис Бойнтон очень плохо. Мисс Кинг вызвалась ей помочь и пошла вместе с гидом, а вернувшись, сообщила Бойнтонам печальную новость.

— Очень уж она грубо это сделала, — посетовала мисс Пирс. — Лично я сначала как-нибудь их подготовила бы.

— И как они восприняли ее сообщение? — осведомился Пуаро.

И тут в первый раз Пуаро заметил на лицах своих собеседниц некоторое замешательство. Наконец леди Уэстхолм снова заговорила:

— Видите ли… — Весь ее апломб мигом исчез. — Это трудно передать словами. Они… В общем.., они восприняли это как-то очень спокойно.

— Они были в шоке, — сказала мисс Пирс. Но эти ее слова прозвучали скорей как предположение.

— Они все ушли с мисс Кинг, — продолжила леди Уэстхолм. — А у нас с мисс Пирс хватило благоразумия остаться.

Тут в глазах мисс Пирс мелькнуло чуть заметное сожаление.

— Ненавижу вульгарное любопытство! — добавила леди Уэстхолм.

Взор мисс Пирс стал откровенно несчастным. Ей пришлось тоже изображать ненависть к «вульгарному любопытству», которое ей, видимо, не казалось таким уж вульгарным.

— Спустя некоторое время гид и мисс Кинг вернулись. Я предложила отобедать нам вчетвером, чтобы Бойнтоны могли потом поесть без посторонних. Все согласились. Затем я отправилась в свою палатку. Мисс Кинг и мисс Пирс сделали то же самое. Мистер Коуп, как мне помнится, остался. Он как их друг, видимо, хотел по мере сил помочь. Ну вот, пожалуй, и все, что мне известно.

— А после того, как мисс Кинг сообщила о случившемся, все Бойнтоны последовали за нею?

— Да.., нет, сейчас, когда вы об этом спросили, мне кажется, что рыженькая девушка осталась. Вы помните, мисс Пирс?

— Да, по-моему… Я совершенно уверена, что она не выходила из палатки.

— Что же она делала? — спросил Пуаро. Леди Уэстхолм изумленно на него воззрилась.

— Что… делала? Да ничего, насколько я помню.

— Я имел в виду, может, она вышивала или читала… Выглядела ли она встревоженной? Не говорила ли чего-нибудь?

— Гм, собственно… — Леди Уэстхолм нахмурилась. — Она.., э-э.., да, насколько я помню, она просто сидела, и все.

— У нее были ужасно беспокойные руки, — внезапно вмешалась мисс Пирс. — Я не могла не обратить на это внимания. Бедняжка, подумала я, как она переживает! Вы представляете, лицо совершенно спокойное, а вот руки… Она крутила свои пальцы, дергала их, ломала… Я однажды вот так же разорвала на клочки банкноту стоимостью в целый фунт, — вдруг вспомнила мисс Пирс, — и сама не заметила, как это случилось. «Немедленно ехать к ней? — спрашивала я себя (это когда внезапно заболела моя двоюродная бабушка), — или, может, все обойдется?» Я долго не могла решить, как мне быть, потом смотрю — в руках-то у меня не телеграмма, а банкнота. Фунт стерлингов — в клочья!

Отнюдь не одобряя этот внезапный выход к рампе[68] своей скромной спутницы, леди Уэстхолм холодно спросила:

— Еще что-нибудь, мосье Пуаро?

Пуаро вздрогнул, словно очнувшись от мрачных раздумий.

— Нет-нет, ничего, вы все изложили замечательно — подробно и точно.

— У меня прекрасная память, — сообщила леди Уэстхолм.

— И еще одна маленькая просьба, леди Уэстхолм, — сказал Пуаро. — Продолжайте сидеть как сидите и не оборачивайтесь. Вот так. А теперь опишите, пожалуйста, сегодняшний туалет мисс Пирс… Разумеется, если мисс Пирс не возражает.

— О нет, ни в коем случае! — стыдливо чирикнула мисс Пирс.

— Но, мосье Пуаро, право же, я не понимаю…

— Окажите мне любезность, очень вас прошу, мадам.

Леди Уэстхолм пожала плечами и с явной неохотой стала перечислять:

— На мисс Пирс хлопчатобумажное платье в белую и коричневую полоску, суданский плетеный пояс из синей, красной и бежевой кожи, бежевые шелковые чулки и коричневые лакированные босоножки. На левом чулке спущена петля. На шее у мисс Пирс двое бус — сердоликовые[69] и еще какие-то ярко-синего цвета. Кроме того, у нее приколота к платью брошь: бабочка из мелких жемчужин. На среднем пальце правой руки кольцо с изображением скарабея. На голове двойная тераи[70] из розового и коричневого фетра. — Тут леди Уэстхолм сделала паузу, зная, что сумела произвести впечатление, и затем небрежно добавила:

— Что-нибудь еще?

Пуаро лишь молча развел руками.

— Не могу не выразить вам свое восхищение, мадам. Ваша наблюдательность безупречна.

— Обычно я запоминаю все детали.

Леди Уэстхолм поднялась со стула и, слегка кивнув, удалилась. Мисс Пирс последовала за ней, удрученно разглядывая стрелку на левом чулке, но Пуаро внезапно ее остановил:

— Не могли бы вы уделить мне еще одну минутку, мадемуазель?

— Да? — Мисс Пирс посмотрела на него с легким испугом.

Пуаро доверительно к ней склонился.

— Вы заметили на столе букетик полевых цветов? — ласково спросил он.

— Да, — снова сказала мисс Пирс, но теперь в ее глазах светилось жгучее любопытство.

— Вы обратили внимание, что вскоре после того, как вы вошли в комнату, я раза два чихнул?

— Да.

— А вы заметили, как я нюхал эти цветы?

— Э-э… Собственно, нет… Не могу сказать.

— Но то, что я чихал, вы помните?

— О, это я помню, конечно!

— Ну да ладно, это я так, к слову. Понимаете, я просто опасаюсь, как бы от этих милых цветочков у меня не началась сенная лихорадка[71]? Но, впрочем, это не важно.

— Сенная лихорадка! — воскликнула мисс Пирс. — Одна моя кузина была истинной мученицей! Так вот, она утверждала, что если ежедневно капать в нос борную кислоту…

Пуаро не без труда отделался от мисс Пирс и от рекомендаций ее кузины. Затем запер дверь, вернулся к столу и недоуменно поднял брови.

— Но ведь я же не чихал, вот в чем штука. Не чихал я!

Глава 6

Леннокс Бойнтон вошел в комнату решительным быстрым шагом. Окажись здесь доктор Жерар, он был бы поражен: от былой апатии не осталось и следа. Леннокс был энергичен и тверд, хотя чувствовалось, что он нервничает. Его беспокойный взгляд метался по комнате.

— Доброе утро, мосье Бойнтон. — Пуаро встал и церемонно поклонился.

Леннокс тоже ответил ему поклоном, но несколько скованным.

— Я чрезвычайно вам благодарен за то, что вы согласились со мной побеседовать, — пожалуй, слишком уж чопорно продолжил Пуаро.

— М-м.., полковник Карбери мне посоветовал… — неуверенно произнес Леннокс. — Он считает, что так будет лучше… Некоторые формальности, как он выразился…

— Пожалуйста, присаживайтесь, мосье Бойнтон.

Леннокс опустился на стул, на котором только что восседала леди Уэстхолм.

— Полагаю, это был для вас тяжкий удар? — тут же спросил Пуаро.

— Да, конечно. Хотя… Мы ведь знали, что у мамы больное сердце.

— В таком случае разумно ли было позволить ей отправиться в столь трудную поездку?

Леннокс поднял голову и со сдержанной печалью произнес:

— Моя мать, мосье Пуаро, все решения принимала сама. И если уж она на что-то решалась, спорить с ней было бесполезно.

— О да, — понимающе согласился Пуаро. — Пожилые дамы бывают порой очень своенравны.

— Зачем вам все это? — вдруг раздраженно спросил Леннокс. — Почему вы учиняете мне допрос? И еще я хотел бы знать, кому понадобились все эти формальности?

— Мосье Бойнтон, вы, очевидно, не совсем понимаете, что в случаях неожиданной и необъяснимой смерти без формальностей не обойтись.