Сверкающий цианид - Кристи Агата - Страница 34

– Вижу, у вас есть мозги. Можете сложить два и два. Бетти сжала руки и немного осмелела.

– Его тоже прихлопнули? В газетах ничего толком не пишут.

Она быстро уголками глаз посмотрела на него. Довольно старый, подумала она, но ничего, смотрится. Спокойный, добрый. Настоящий джентльмен. Такой джентльмен, когда он в силе, не пожалеет золотого соверена. Чудно, я даже не знаю, как этот соверен выглядит! Чего ему, в самом деле, от меня понадобилось?

– Да, сэр, – ответила она с напускной застенчивостью.

– Возможно, вы никогда не думали, что это было самоубийство?

– Хм, нет, сэр. Не думала, совсем не думала.

– Это интересно – очень интересно. А почему вы так не думали?

Она замешкалась, пальцы начали перебирать складки передника.

– Скажите, пожалуйста. Это может иметь большое значение.

Он произнес эти слова с подкупающей добротой и очень требовательно, чтобы заставить почувствовать важность этого дела и вызвать желание помочь. Во всяком случае, она что-нибудь да знает о смерти Розмари Бар-тон. Не может не знать!

– Ее прихлопнули, сэр, да?

– Весьма возможно. Но как вы к этой мысли пришли?

– Хм. – Бетти замялась. – Я однажды кое-что услышала.

– Да?

Голос у него был спокойный, подбадривающий.

– Дверь не была прикрыта. Я хочу сказать, что никогда под дверью не подслушиваю. Не люблю этого, – с нарочитой благопристойностью произнесла Бетти. – Я шла через переднюю в столовую и несла на подносе серебро, а они говорили довольно громко. Она, миссис Бартон, то есть, будто бы сказала, что Антони Браун – это не его имя. И он вдруг ужасно разозлился, мистер Браун-то. Никогда не подумала бы, что он таким может стать – всегда такой симпатичный и такой обходительный. Сказал что-то вроде того… дескать, если она не сделает, что он ей велит, то он ее «уроет и цветочек поставит». Так и сказал! Я больше не слушала, потому что мисс Ирис спускалась по лестнице, и понятно, я тогда об этом много и не раздумывала, но когда вся эта кутерьма началась из-за самоубийства в ресторане, а я прослышала, что и он там находился, то, не поверите, аж мурашки по спине забегали – вот так!

– Но вы об этом никому не рассказывали?

Девушка покачала головой.

– Не хотела связываться с полицией – и, как ни крути, я ведь ничего и не знала – ни вот на столечко. А скажи я что-нибудь, так со мной бы тоже разделались. Или бы, как говорится пришили.

– Понимаю. – Рейс немного помолчал, а затем спросил самым что ни на есть вкрадчивым голосом:

– Так это вы тогда написали анонимное письмо мистеру Бартону?

Она обомлела. Он отметил: ни малейшей нервозности, свойственной уличенному в проступке человеку, – одно лишь неподдельное изумление.

– Я? Писала мистеру Бартону? Никогда.

– Признайтесь, теперь этого не следует бояться. Это была удачная мысль. Вы, не называя себя, предупредили его об опасности. Вы разумно поступили.

– Но я этого не делала, сэр. Даже не думала. Вы разумеете, будто я написала мистеру Бартону и сказала, что его жену прихлопнули? Да мне и в голову это не приходило!

Она с такой убежденностью отрицала свою причастность к этому письму, что, вопреки собственному желанию, Рейс заколебался. Все сразу стало бы на свои места и получило бы естественное объяснение, если бы только эта девушка написала письмо. Но она настойчиво говорила нет, без излишней запальчивости, без чрезмерной настойчивости, но спокойно и уверенно. Волей-неволей он начинал ей верить.

Тогда он подошел к вопросу с другой стороны.

– Кому вы об этом рассказывали?

Она покачала головой.

– Никому не рассказывала. Честно признаюсь, сэр, я была напугана. Посчитала лучше держать язык за зубами. Старалась позабыть об этом. Только однажды все выложила – это когда предупредила миссис Дрейк о своем увольнении. Ну и разбушевалась же она тогда, словами не передашь, пожелала мне зачахнуть в какой-нибудь глуши, куда и на автобусе не доберешься! Я тогда еще так разозлилась из-за ее рекомендации, она сказала, что я все ломаю, ну я и ответила, чтобы ее позлить, что, во всяком случае, найду место, где не убивают людей. Я сама испугалась, когда это сказала, но она не обратила особого внимания. Может быть, нужно было в свое время сказать, но я не решилась. Подумала: а вдруг это все шутка. Мало ли что люди говорят, а мистер Браун всегда такой славный и пошутить не прочь, так что я не решилась, сэр. Правильно?

Рейс согласился с ее доводами. Затем он спросил:

– Миссис Бартон сказала, что Браун – это не его подлинное имя. А какое у него имя, она не упомянула?

– Упомянула, потому что он сказал: «Позабудьте о Тони…» Дай бог память… Тони что-то вроде… Напоминает черешневое варенье.

– Тони Черитон? Черебл?

Она покачала головой.

– Какое-то диковинное имя. Начинается на М. и звучит по-иностранному.

– Не беспокойтесь. Возможно, вы еще и вспомните.

Если да – сообщите мне. Вот моя карточка с адресом. Если припомните имя – напишите по этому адресу. Он вручил ей карточку и деньги.

– Напишу, сэр, спасибо, сэр.

Вот это джентльмен, подумала она, спускаясь по лестнице. Целый фунт, не какие-то десять шиллингов. А вот было бы здорово, если бы он дал золотой соверен…

Мэри Рис-Телбот возвратилась в комнату.

– Ну как, успешно?

– Да, но появилось новое затруднение. Нельзя ли воспользоваться вашей сообразительностью? Не можете ли вы назвать имя, напоминающее черешеневое варенье?

– Какая неожиданная просьба.

– Подумайте, Мэри. Я хозяйством не занимаюсь. Вспомните, как делается варенье, особенно черешневое варенье.

– Но из черешни не делают варенье.

– Почему?

– Видите ли, оно быстро засахаривается, черешню лучше мариновать.

Рейс от радости запрыгал.

– Именно, именно, черт меня побери. Прощайте, Мэри, бесконечно вам признателен. Разрешите мне позвонить в этот колокольчик, пусть девушка проводит меня.

Он поспешил к двери, миссис Рис-Телбот прокричала ему вдогонку:

– Вы из той же породы неблагодарных негодяев! Неужели вы не объясните мне, что все это значит?

Он бросил на ходу:

– Когда-нибудь я приду и расскажу вам всю эту историю.

– Прощайте, – пробормотала миссис Рис-Телбот. Внизу его поджидала Бетти с тростью и шляпой в руках.

Рейс поблагодарил ее и прошел мимо. В дверях он остановился.

– Кстати, – сказал он, – его зовут Морелли? Лицо Бетти просияло.

– Совершенно верно, сэр. Именно так. Тони Морелли, вот это-то имя он и велел ей позабыть. А еще он сказал, что сидел в тюрьме.

Рейс, улыбаясь, вышел на улицу. Из ближайшей телефонной будки он позвонил Кемпу. Разговор был кратким, но обнадеживающим. Кемп сказал:

– Я немедленно пошлю телеграмму. И подождем ответа. Должен сказать, если вы правы, все значительно упрощается.

– Думаю, я не ошибаюсь. Дело проясняется.

8

Инспектор Кемп был не в очень хорошем настроении.

Вот уже полчаса он беседует с неким шестнадцатилетним, испуганным, как кролик, подростком, который благодаря заслугам своего дядюшки Чарлза домогается должности официанта в ресторане «Люксембург». А пока он один из шести занюханных, снующих повсюду подручных с повязанным вокруг талии фартуком, по которому их можно отличить от главных официантов. Они обязаны быть козлами отпущения, подносить, уносить, разрезать масло на кусочки и изготавливать из них розочки, беспрерывно и постоянно угождать французам, итальянцам, а изредка и англичанам. Чарлз, как и подобает крупной персоне, отнюдь не выказывая расположения своему родственнику, понукал, ругал и унижал его значительно больше других. И, все-таки Пьер лелеял в своем сердце надежду сделаться в один прекрасный день по меньшей мере метрдотелем шикарного ресторана.

Однако в настоящий момент его карьере угрожала серьезная опасность, поскольку он уразумел, что подозревается ни много ни мало, в убийстве.

Кемп вытряс из парня душу и, к своему великому неудовольствию, вынужден был прийти к выводу, что мальчишка совершил лишь то, в чем он и признается: подобрал с пола дамскую сумочку и положил ее на стол возле тарелки.