Щелкни пальцем только раз - Кристи Агата - Страница 31

— Мистер Бересфорд?

— Да. Дело, право, пустяковое, но моя жена так тревожится. Она писала вам, я полагаю, а может, звонила, чтобы узнать, не можете ли вы сообщить ей адрес некоей миссис Ланкастер.

— Миссис Ланкастер? — произнес мистер Эклз, сохраняя совершенно невыразительное лицо. Это был даже не вопрос — фамилия так и повисла в воздухе.

«Осторожный человек, — подумал Томми, — но для юристов осторожность — это вторая натура. Собственно, будь он моим адвокатом, я бы его не осуждал».

Он продолжал:

— До недавнего времени она жила в одном приюте для престарелых под названием «Солнечный кряж», весьма приличном заведении. Собственно, там же находилась и одна моя тетя и чувствовала себя весьма неплохо.

— О да, разумеется, разумеется, теперь я вспомнил. Миссис Ланкастер. Она, по-моему, там уже не живет? Так ведь?

— Да, — ответил Томми.

— В данный момент я не совсем помню, — он протянул руку к телефону. — Я только освежу свою память…

— Я вам все объясню, — сказал Томми. — Адрес миссис Ланкастер был нужен моей жене потому, что она оказалась владелицей одной вещи, которая первоначально принадлежала миссис Ланкастер. Речь идет о картине. Миссис Ланкастер подарила ее моей тете, мисс Фэншо. Тетя недавно умерла, и ее имущество осталось мне. В том числе и эта картина. Моей жене картина очень нравится, но ей как-то неловко. Она думает, что, возможно, миссис Ланкастер дорожит этой картиной, в каком случае, считает моя жена, она должна предложить вернуть картину миссис Ланкастер.

— Понятно, — сказал мистер Эклз. — Безусловно, ваша жена поступает в высшей степени порядочно.

— Откуда нам знать, — с приятной улыбкой продолжал Томми, — как пожилые люди относятся к своим пожиткам. Возможно, ей было приятно, что картина у тети, — ведь тетя ею восхищалась; но, поскольку тетя вскорости после этого умерла, вероятно, может показаться несколько несправедливым, что картина переходит в собственность чужих людей. Никакого названия на картине нет. На ней изображен какой-то дом в сельской местности. Как знать, это может оказаться какой-нибудь фамильный дом, связанный с миссис Ланкастер.

— Вполне, вполне, — ответил мистер Эклз. — Но я думаю…

В дверь постучали, вошел клерк, достал из папки лист бумаги и положил его на стол перед мистером Эклзом. Мистер Эклз опустил глаза.

— Ах, да, теперь припоминаю. Да, я полагаю, миссис… — он бросил взгляд на визитку Томми, лежавшую у него на столе. — Бересфорд действительно звонила и перемолвилась со мной парой слов. Я посоветовал ей связаться с Хэммерсмитским отделением «Сазерн Каунтиз Бэнк». Это единственный адрес, который известен мне самому. Письма, адресованные на адрес банка на имя миссис Ричард Джонсон, должны пересылаться ей. Миссис Джонсон, я полагаю, приходится миссис Ланкастер племянницей или дальней кузиной, и именно миссис Джонсон вела со мной переговоры относительно определения миссис Ланкастер в «Солнечный кряж». Она просила меня навести подробные справки о данном заведении, потому как она лишь вскользь слышала о нем от подруги. Мы это сделали и, уверяю вас, весьма добросовестно. Говорили, что это отменное заведение, и, по-моему, родственница миссис Джонсон, миссис Ланкастер, провела там несколько счастливых лет.

— Что не помешало ей совершенно неожиданно уехать оттуда, — подбросил Томми.

— Да. Да, я полагаю, она оттуда уехала. Миссис Джонсон, кажется, вернулась недавно из Восточной Африки — сейчас столько народу возвращается! Они с мужем, по-моему, несколько лет прожили в Кении. Они обустроили свою жизнь по-новому и решили, что сами в состоянии присматривать за престарелой родственницей. Боюсь, в данный момент я не знаю, где именно проживает миссис Джонсон. Я получил письмо, в котором она прислала чек и благодарила меня за услуги, а также сообщала, что если у меня возникнет необходимость связаться с нею, я должен адресовать письма на отделение ее банка, так как она все еще не уверена, где именно они с мужем поселятся. Боюсь, мистер Бересфорд, это и все, что мне известно.

Он был вежлив, но тверд. Ни замешательства, ни обеспокоенности он не выказывал, однако в голосе угадывалась не терпящая возражений категоричность. Затем он распрямился, и его манеры несколько смягчились.

— Право, мистер Бересфорд, я бы особенно не переживал, вы знаете, — успокаивающе сказал он. — Вернее, не позволил бы беспокоиться вашей жене. Миссис Ланкастер, я полагаю, довольно старая женщина, склонная к забывчивости. Она, вероятно, совершенно забыла об этой картине. Ей, я полагаю, 75 или 76 лет. В таком возрасте человек легко все забывает.

— Вы знали ее лично?

— Нет, фактически я никогда с ней не встречался.

— Но вы знали миссис Джонсон?

— Она заходила ко мне проконсультироваться относительно своих дел. Она показалась мне приятной, деловой женщиной. Весьма компетентной в тех вопросах, которыми занималась.

Он встал и сказал:

— Сожалею, что не могу вам помочь мистер Бересфорд.

Томми вежливо, но твердо давали понять, что прием окончен.

Он вышел на Блумбери-стрит и поискал глазами такси. Пакет, который он нес, хотя и, не тяжелый, был довольно неудобный. Он на мгновение поднял глаза на здание, из которого только что вышел. В высшей степени респектабельное, с устоявшейся репутацией. Тут ни к чему не придраться, ничего вроде плохого ни с господами Партингейлом, Харрисом, Локриджем и Партингейлом, ни с мистером Эклзом, ни тебе признаков тревоги или подавленности, ни изворотливости или неловкости. В романах, мрачно подумал Томми, при упоминании имени миссис Ланкастер или миссис Джонсон человек бы виновато вздрогнул, либо же у него забегали глаза. В реальной жизни, казалось, подобное не имеет места. Если у мистера Эклза и был какой-то особый вид, так это вид человека, который чересчур вежлив, чтобы негодовать по поводу того, что у него понапрасну отнимают время подобными расспросами.

И все же, подумал про себя Томми, мистер Эклз мне не нравится. Ему смутно вспомнились другие примеры из прошлого, другие люди, которые ему почему-то не нравились. Зачастую эти догадки — ибо это были всего лишь догадки, не более — оказывались верными. Впрочем, возможно, все гораздо проще. Если в свое время вам приходилось неоднократно иметь дело с различными личностями, у вас уже вырабатывалось в отношении их особое чувство — так антиквар инстинктивно узнает подделку, еще даже не прибегнув к экспертизе. Просто эта вещь, что называется, не то. То же самое, вероятно, испытывает и кассир в банке, которому предлагают первоклассно подделанную банкноту.

«Он производит впечатление совершенно обыкновенного человека, — подумал Томми. — И выглядит нормально, говорит нормально, а вот поди ж ты…» — Он, как малахольный, замахал руками, подзывая такси, водитель которого бросил на него прямой холодный взгляд, поддал газу и уехал. «Свинья», — заключил Томми.

Его взгляд устремлялся то в один, то в другой конец улицы, выискивая средство передвижения повежливее. На тротуаре было довольно много народу. Кто спешил, кто просто прогуливался, а один человек как раз напротив Томми на другой стороне улицы разглядывал какую-то медную дощечку. После пристального ее изучения он обернулся, и глаза у Томми открылись чуть шире. Он знал это лицо. Он смотрел, как человек прошелся до конца улицы, остановился, повернулся и пошел обратно. Кто-то вышел из здания у Томми за спиной, и тут же человек на другой стороне несколько ускорил шаг, по-прежнему идя по противоположной стороне улицы, но на одном уровне с человеком, только что вышедшим из двери. Глянув вслед удалявшейся фигуре, Томми решил, что это почти наверняка мистер Эклз. В тот момент появилось замедлившее ход такси. Томми поднял руку, такси остановилось, он открыл дверцу и сел в машину.

— Куда?

Томми поколебался, глядя на свой сверток. Уже было собравшись назвать один адрес, он передумал и сказал:

— Лайэн-стрит, четырнадцать.

Четверть часа спустя он добрался до места своего назначения. Расплатившись с таксистом, он позвонил и спросил мистера Айвора Смита. Когда его провели в кабинет на втором этаже, мужчина, сидевший за столом лицом к окну, повернулся и сказал с легким удивлением: