Рождество Эркюля Пуаро - Кристи Агата - Страница 6

— Не могу только понять почему.

Джордж пытливо на нее посмотрел, но тотчас отвел глаза.

— Пустяки, — поспешил успокоить ее он. — Надо уметь быть снисходительной. Учитывая возраст отца и состояние его здоровья… — Он умолк.

— Он что, в самом деле серьезно болен? — спросила Магдалина.

— Я бы этого не сказал. Он человек на редкость крепкий. Тем не менее, раз он хочет, чтобы вся семья собралась вокруг него на Рождество, нам следовало бы поехать. Возможно, это его последнее Рождество.

— Ну это твое мнение, Джордж, а мне кажется, он проживет еще много-много лет, — возразила Магдалина.

— Да… Вполне возможно, — рассеянно пробормотал Джордж.

Магдалина с досадой отвернулась, но потом упавшим голосом произнесла:

— Ладно, пожалуй, и вправду лучше поехать.

— Безусловно.

— Но мне страшно не хочется. Альфред такой скучный, а Лидия, как обычно, будет смотреть на меня свысока.

— Чепуха!

— Нет, правда. И я ненавижу этого мерзкого слугу.

— Старика Тресилиана?

— Да нет, Хорбери. Ходит бесшумно, как кот, да еще ухмыляется.

— Ты удивляешь меня, Магдалина. Ну чем тебе так не угодил Хорбери?!

— Он действует мне на нервы — вот и все. Но не будем об этом. Мы должны ехать, я понимаю. Не стоит обижать старика!

— Именно так. Что же касается рождественского ужина для слуг…

— Потом поговорим, Джордж. Мне нужно позвонить Лидии и предупредить ее, что мы приедем завтра поездом семнадцать двадцать.

Магдалина выпорхнула из комнаты. Позвонив, она направилась к себе и, сев перед бюро, начала рыться в многочисленных ящичках, из которых посыпались неоплаченные счета. Магдалина раскладывала их, стараясь хоть как-то систематизировать. Но в конце концов, нетерпеливо вздохнув, снова как попало распихала их по ящикам.

— Господи, что же мне делать? — пробормотала она, проведя рукой по своей безупречно причесанной платиновой головке.

На втором этаже Горстон-Холла длинный коридор вел в большую комнату, выходящую окнами на подъездную аллею. Комната была обставлена с бьющей в глаза старомодной помпезностью: изукрашенные под парчу обои, широченные кожаные кресла, огромные вазы с драконами, бронзовые статуэтки… Все вещи отличались роскошью, солидностью и явно стоили немалых денег.

В старинном кресле — самом большом и самом «богатом» — восседал тщедушный сморщенный старик. Его руки с длинными когтистыми пальцами покоились на подлокотниках, сбоку стояла палка с золотым набалдашником. На старике был выцветший поношенный халат, а на ногах — ковровые шлепанцы. Волосы у него были белые, а щеки и лоб отливали желтизной.

Жалкий, потрепанный жизнью старик. Но породистый нос с горбинкой и темные, живые, проницательные глаза сразу заставили бы вас хорошенько к нему присмотреться, не поддаваясь первому впечатлению. В этом человеке еще теплились и энергия и задор…

Старый Симеон Ли удовлетворенно чему-то усмехнулся.

— Ты передал мою просьбу миссис Альфред, а? — спросил он.

Хорбери, стоящий рядом с креслом, вполголоса почтительно произнес:

— Да, сэр.

— Слово в слово, как я сказал?

— Да, сэр. Я не сделал ни единой ошибки, сэр.

— Да, ошибок ты не делаешь. Что желаю тебе и в дальнейшем, иначе тебе придется пожалеть! Ну и что же она ответила, Хорбери? Что сказала миссис Альфред?

Хорбери подчеркнуто-безразличным тоном передал разговор, состоявшийся в гостиной.

Старик снова удовлетворенно хмыкнул и потер руки.

— Превосходно… Высший класс… Небось весь день ломали себе голову! Превосходно! А теперь я с ними поговорю. Позови-ка их ко мне.

— Слушаю, сэр.

Бесшумными шагами он пересек комнату и вышел.

— И еще, Хорбери…

Старик оглянулся и тихонько выругался.

— Ходит, как кот. Никогда не знаешь, здесь он или ушел.

Он так и сидел неподвижно в своем кресле, поглаживая время от времени подбородок. Довольно скоро раздался деликатный стук в дверь, и в комнату вошли Альфред и Лидия.

— А-а, вот и вы, вот и вы. Лидия, моя дорогая, садись-ка поближе. Какой у тебя чудесный цвет лица!

— Я была в саду. Сегодня холодно, поэтому щеки так и горят.

— Как ты себя чувствуешь, папа? — спросил Альфред. — Хорошо отдохнул после ленча?

— Отлично, по высшему разряду. Мне снилась моя молодость, то время, когда я еще не обосновался здесь и не стал столпом общества. — И он снова почему-то хмыкнул.

Его невестка учтиво улыбнулась в ответ.

— Кто эти двое, папа, что приедут к нам на Рождество? — не выдержал Альфред.

— Ах да, совсем забыл вам сказать. В этом году я намерен пышно отпраздновать Рождество. Значит, так: Джордж с Магдалиной…

— Да, — подтвердила Лидия. — Они приедут завтра поездом в семнадцать двадцать.

— Бедняга Джордж, — заметил Симеон. — Пустозвон и ничтожество. Тем не менее он мой сын.

— Избирателям он нравится, — счел нужным добавить Альфред.

— Наверное, считают его честным, — усмехнулся Симеон. — Честным! В роду Ли еще не было ни одного честного человека.

— Как ты можешь так говорить, папа!

— За исключением тебя, мой мальчик. За исключением тебя.

— А Дэвид? — спросила Лидия.

— Да, Дэвид. Очень хочется увидеть, каким он теперь стал. Столько лет не виделись. В юности он был размазней. Интересно, какая у него жена… Во всяком случае, в отличие от этого глупца Джорджа у него хватило ума не жениться на женщине на двадцать лет моложе его!

— Хильда написала очень милое письмо, — заметила Лидия. — И только что я получила от нее телеграмму: они уже точно приезжают завтра.

Симеон бросил на нее долгий проницательный взгляд.

— Мне еще никогда не удавалось выведать твоих истинных мыслей, Лидия, — засмеялся он. — Что делает тебе честь. Ты очень воспитанная женщина. Сказывается хорошее происхождение. А вообще наследственность забавная штука. Среди моих собственных детей в меня пошел только один.

В его глазах вспыхнули веселые искорки.

— Ну-ка отгадайте, кто еще приедет к нам на Рождество! Даю вам три попытки и держу пари на пять фунтов, что ни за что не отгадаете.

Он перевел взгляд с Альфреда на Лидию и обратно.

— Хорбери сказал, что ты ждешь какую-то молодую даму, — хмуро отозвался Альфред.

— И это, я вижу, вас заинтриговало. Пилар должна прибыть с минуты на минуту. Я приказал выслать за ней машину.

— Пилар? — переспросил Альфред.

— Пилар Эстравадос, дочь Дженнифер и моя внучка, — объяснил Симеон. — Интересно, как она выглядит.

— Господи Боже, папа, — воскликнул Альфред, — ты ни разу не говорил мне…

Старик злорадно ухмыльнулся.

— Да, я решил держать это в секрете. Попросил Чарлтона написать в Испанию и все выяснить.

— Ты ни разу не говорил мне… — с обидой и упреком повторил Альфред.

— Я хотел преподнести вам сюрприз, — отозвался Симеон с прежней ухмылкой. — Это так замечательно — в нашем доме снова появится юное существо!.. Я ни разу не видел Эстравадоса. Интересно, на кого она похожа — на мать или на отца?

— Ты в самом деле считаешь, что это разумно, папа? — начал Альфред. — Принимая во внимание все обстоятельства…

— Ты слишком осмотрителен, Альфред… Слишком печешься о покое, сынок! Да, да, слишком! Я же об этом никогда не думал! Делай, что тебе хочется, а за грехи расплатишься потом — вот это по мне! Эта девушка — единственная моя внучка! Какое мне дело до ее отца и до того, чем он занимался! Пилар — моя плоть и кровь! И она будет жить в моем доме.

— Она будет здесь жить? — резко переспросила Лидия. Он метнул на нее пытливый взгляд.

— Ты возражаешь?

Она покачала головой.

— Как я могу возражать против того, что вы собрались кого-то пригласить в ваш собственный дом? — улыбнулась она. — Просто я беспокоюсь за нее.

— За нее? Что ты имеешь в виду?

— Будет ли она здесь счастлива?

Старик вскинул голову.