Рождество Эркюля Пуаро - Кристи Агата - Страница 24

— Они уже у меня, — скупо улыбнулся инспектор.

— Молодец! Я смотрю, вы времени даром не теряете. Полагаю, мне не нужно вам объяснять, что необходимо сделать в первую очередь?

Инспектор Сагден принялся перечислять, загибая для счета пальцы:

— Проверить телефонные разговоры: кто, когда, с кем и так далее. Проверить Хорбери. В какое время ушел и кто видел, как он уходил. Проверить все входы и выходы. Проверить, что собой представляет прислуга. Проверить финансовое положение членов семьи. Обратиться в юридическую контору и ознакомиться с завещанием. Осмотреть дом — нет ли там оружия и пятен крови на чьей-нибудь одежде. Не исключено, что где-то припрятаны и алмазы.

— Да, это, пожалуй, все, — с одобрением подытожил полковник Джонсон. — Может, вы что-нибудь добавите, мосье Пуаро?

Пуаро покачал головой.

— По-моему, инспектор учел все.

— Отыскать алмазы в этом доме будет очень непросто, — мрачно заметил Сагден. — В жизни не видел такого количества всяких безделушек.

— Да, спрятать тут есть куда, — согласился Пуаро.

— И вы нам ничего не можете посоветовать, Пуаро? У начальника полиции был явно разочарованный вид, какой бывает у владельца собаки, отказавшейся выполнить трюк.

— Вы позволите мне провести собственное расследование? — спросил Пуаро.

— Конечно, конечно, — откликнулся Джонсон, но инспектор Сагден недоверчиво спросил:

— Что значит «собственное расследование»?

— Мне хотелось бы, — ответил Эркюль Пуаро, — побеседовать с членами семьи, и, может быть, не один раз.

— Вы хотите сказать, что вам нужно по несколько раз допросить каждого из них? — удивился полковник.

— Нет-нет, не допросить, а побеседовать!

— Зачем? — не удержался от вопроса Сагден. Эркюль Пуаро выразительно взмахнул рукой.

— В беседах всплывают важные детали! А при длительной беседе человек неизбежно проговаривается.

— Значит, вы полагаете, что кто-то из них лжет? — спросил Сагден.

— Они все лгут, mon cher, — вздохнул Пуаро. — И у каждого свой резон. Поэтому важно отделить безобидную ложь от лжи более существенной.

— Безобидная ложь, небезобидная… — пробурчал Джонсон. — Ясно одно: совершено исключительно жестокое убийство. И что же? Кого мы можем заподозрить? Обаятельных, тактичных, сдержанных Альфреда Ли и его жену? Джорджа Ли? Члена парламента, воплощение респектабельности? Или его жену, эту типичную, ничем не примечательную современную красотку? А может, Дэвида Ли, который, по словам его брата Гарри, не способен перенести даже вида крови? Или его жену — славную, разумную и без всяких дурацких амбиций женщину… И еще — остается племянница из Испании и гость из Южной Африки. У испанских красавиц нрав горячий, но лично мне не очень-то верится, что эта очаровательная мисс способна взять и перерезать старику глотку. К тому же у нее были все основания желать, чтобы ее дед был в полном здравии — по крайней мере до тех пор, пока не составит новое завещание. Вот Стивен Фарр — дело другое. Он вполне может оказаться профессиональным мошенником, явившимся сюда за алмазами. Старик обнаружил пропажу, и Фарр перерезал ему горло, чтобы тот не поднял шума. Тут есть за что зацепиться, да и его алиби с граммофоном не очень-то убедительно.

Пуаро покачал головой.

— Дорогой мой друг, — сказал он, — сравните физические данные мосье Фарра и старого Симеона Ли. Если бы Фарр решил убить старика, ему хватило бы и нескольких секунд — Симеон Ли просто не в состоянии был бы оказать ему сопротивление. Можно ли поверить, что тщедушный старик и этот великолепный экземпляр мужской породы боролись на протяжении нескольких минут, опрокидывая при этом столы и стулья и круша фарфоровые вазы? Это совершенно невозможно себе представить.

Глаза полковника Джонсона сузились.

— Вы хотите сказать, что Симеон Ли был убит физически слабым мужчиной? — спросил он.

— Или женщиной! — добавил инспектор.

Полковник Джонсон посмотрел на часы.

— Больше мне, пожалуй, здесь делать нечего. Я вижу, вы все держите под контролем, Сагден. Да, вот еще что. Нам надо поговорить с дворецким. Я знаю, что вы его уже допрашивали, но теперь, когда нам стали известны новые подробности, очень важно, чтобы он подтвердил то, что сообщили остальные…

Тресилиан вошел не спеша, как-то слишком осторожно переставляя ноги. Начальник полиции предложил ему сесть.

— Спасибо, сэр, сяду, если вы не возражаете. А то мне что-то неможется. Ноги болят, сэр, и голова.

— Еще бы! Вам ведь пришлось перенести такой удар, — участливо заметил Пуаро.

— И надо было случиться этакой беде. — Дворецкий вздрогнул. — Сущее изуверство! И в этом доме… В доме, где всегда так спокойно жилось!

— Это ведь вполне благополучный дом? — спросил Пуаро. — Но его обитатели, однако, не слишком счастливы?

— Мне бы не хотелось об этом говорить, сэр.

— В прежние дни, когда вся семья была в сборе, они жили счастливо?

— Их семью вряд ли можно было назвать дружной, сэр, — задумчиво ответил Тресилиан.

— Покойная миссис Ли часто болела, не так ли?

— Да, сэр, она была очень слаба здоровьем.

— А дети ее любили?

— Мистер Дэвид был на редкость преданным сыном. Такая преданность больше свойственна дочерям. И после ее смерти он ушел из дома, потому что не мог здесь больше жить.

— А мистер Гарри? Что представлял собой он? — спросил Пуаро.

— Всегда отличался необузданностью, сэр, но сердце у него было доброе. О Господи, до чего же я удивился, когда зазвонил звонок, нетерпеливо, как когда-то, и голос мистера Гарри произнес: «Привет, Тресилиан. Ты еще здесь, а? Совсем не изменился».

— Представляю, как вы удивились, — дружески заметил Пуаро.

Щеки старика чуть порозовели.

— Мне иногда кажется, сэр, что время не движется. Я слышал, в Лондоне шла пьеса о чем-то вроде этого[26]. Бывают, сэр, такие странные моменты, смотришь на что-то, и кажется, будто все это уже было. Например, звонит звонок, я открываю дверь, и там стоит мистер Гарри, а я же точно знаю, что уже ему открывал! Потом оказывается, что это мистер Фарр, и не только он… И полное ощущение, что я уже все это видел раньше…

— Это весьма интересно.., да-да, весьма, — отозвался Пуаро.

Тресилиан посмотрел на него с благодарностью. Джонсон нетерпеливо откашлялся и взял инициативу в свои руки.

— Нам хотелось бы еще раз уточнить некоторые показания, — сказал он. — Итак, когда наверху раздался грохот, в столовой, насколько мне известно, оставались только мистер Альфред Ли и мистер Гарри Ли, правильно?

— Не могу сказать, сэр. Когда я подавал кофе, в столовой были все джентльмены, но тот страшный шум начался позже — минут через пятнадцать.

— Мистер Джордж Ли вроде бы в это время разговаривал по телефону. Вы можете это подтвердить?

— Кто-то действительно разговаривал, сэр. Когда набирают номер, отзванивается параллельный аппарат, который находится в буфетной. Я помню, что такие звоночки были, но кто звонил, не обратил внимания.

— И во сколько это было?

— Точно сказать не могу, сэр. Знаю только, что уже после того, как я отнес джентльменам кофе. Вот и все, что могу сказать.

— А вам известно, где в это время находились дамы?

— Миссис Альфред была в гостиной, сэр, когда я зашел туда, чтобы забрать поднос из-под кофе. Это было за минуту-другую до того, как я услышал крик наверху.

— А что она делала? — спросил Пуаро.

— Стояла у дальнего окна, сэр, и, чуть отодвинув штору, смотрела на улицу.

— А больше никого из дам в гостиной не было?

— Нет, сэр.

— Вам известно, где они были?

— Нет, этого я не знаю, сэр.

— А остальные джентльмены?

— Мистер Дэвид, по-моему, играл на рояле в музыкальной гостиной, ну в той комнате, что рядом с большой гостиной.

— Вы слышали, как он играл?