Разбитое зеркало - Кристи Агата - Страница 15

Солнце как раз осветило висевшую в воздухе дымку, совсем легкую в это ясное утро. Эркюль Пуаро обошел дом вдоль террасы, пока не оказался под окнами кабинета сэра Жерваза. Здесь он остановился и огляделся. Прямо под окном, вдоль стены, зеленела полоска травы. За ней — широкий бордюр. Осенние маргаритки все еще были очень хороши. А сразу же за бордюром — выложенная плиткой дорожка, на которой и стоял Пуаро. Справа от бордюра — травяная полоса доходила до самых плит, а дальше пестрел еще один бордюр. Внимательно осмотрев этот травяной островок, Пуаро покачал головой и стал разглядывать бордюры. Через некоторое время он глубокомысленно кивнул. На правой клумбе виднелись следы, четкие в рыхлом грунте.

Пока он, сосредоточенно нахмурившись, их изучал, вдруг раздался какой-то звук. Пуаро резко поднял голову.

Прямо над ним распахнулось окно. В нем появилась копна рыжих волос. Пуаро увидел умное личико Сьюзан Кардуэлл.

— Что это вы тут делаете в такую рань, мосье Пуаро? Кого-нибудь выслеживаете?

Пуаро очень галантно поклонился.

— С добрым утром, мадемуазель. Вы правы: сейчас перед вами сыщик — я бы сказал, великий сыщик — в процессе расследования!

Это прозвучало несколько вычурно. Сьюзан склонила голову на плечо.

— Обязательно опишу это в своих мемуарах, — сказала она. — Не требуется ли вам моя помощь?

— Я был бы польщен.

— А я-то решила, что это вор. А как вы вышли?

— Через гостиную.

— Одну минуту, я сейчас.

Она выполнила свое обещание. И застала Пуаро в прежней позе.

— Вы так рано проснулись, мадемуазель?

— Да я толком и не спала. В последнее время я просыпаюсь в пять утра и уже не могу заснуть.

— Но сейчас далеко не пять!

— А ощущение именно такое! Так что же мы изучаем, мой суперсыщик?

— Взгляните, мадемуазель. Видите следы?

— Действительно.

— Четыре, — продолжал Пуаро. — Видите? Два ведут к окну, два — от него.

— А чьи они? Садовника?

— Мадемуазель, мадемуазель! Это следы от маленьких женских туфель на высоком каблуке. Вот, убедитесь сами. Наступите, пожалуйста, на землю рядом с ними.

Немного поколебавшись, Сьюзан осторожно поставила ногу параллельно следу. На ней были маленькие коричневые кожаные туфельки на высоком каблуке.

— Видите, ваш след почти того же размера. Почти, но не совсем. Эти отпечатки оставлены туфлями чуть большего размера, чем ваши. Может, мисс Шевени-Гор.., или мисс Лингард.., или даже леди Шевени-Гор.

— Только не леди Шевени-Гор — у нее очень маленькая нога. Ведь раньше женщины как-то умудрялись иметь совсем крохотные ножки. А мисс Лингард носит туфли на низком и широком каблуке.

— Тогда это следы мисс Шевени-Гор. Ах да, я вспомнил, она говорила, что вчера вечером выходила в сад. Он направился к дому.

— Наши поиски продолжаются? — спросила Сьюзан.

— Конечно. Сейчас мы отправимся в кабинет сэра Жерваза.

Он пошел в дом. Сьюзан Кардуэлл последовала за ним.

Выломанная дверь кабинета по-прежнему грустно болталась на петлях. Внутри все осталось так, как было вчера вечером. Пуаро раздвинул шторы и впустил в комнату утренний свет.

Некоторое время он стоял у окна, разглядывая цветочный бордюр, потом сказал:

— Полагаю, среди ваших друзей нет воров-взломщиков, мадемуазель?

Сьюзан Кардуэлл огорченно покачала своей рыжей головкой.

— Боюсь, что нет, мосье Пуаро.

— Начальник полиции тоже не может похвастаться такой дружбой. Его связи с преступными элементами всегда были сугубо официальными. У меня все иначе. Как-то раз я имел приятнейшую беседу с одним взломщиком. Он рассказал мне кое-что интересное о балконных дверях — этот фокус иногда можно с ними проделать, если задвижка не тугая.

Говоря это, он повернул ручку на левой створке застекленной двери, стержень стопора вышел из отверстия в полу, и Пуаро смог потянуть на себя обе створки. Он широко распахнул их и снова закрыл — закрыл, не поворачивая ручку, чтобы стержень не вошел обратно в паз. Отпустив ручку, он подождал немного, а потом сильно и резко ударил по двери прямо над стержнем. От дрожания стекол стержень опустился на место, и ручка повернулась сама.

— Видите, мадемуазель?

Сьюзан слегка побледнела:

— Кажется, да.

— Сейчас створки закрыты. Через них нельзя войти в комнату. Но зато можно выйти, затем толкнуть обе створки снаружи, аккуратно ударить по ним, как это сделал я, и стержень войдет в паз, а ручка повернется. Дверь будет крепко заперта, и каждый, глядя на нее, скажет, что ее закрыли изнутри.

— Это то… — голос Сьюзан слегка дрожал, — это то, что случилось вчера вечером?

— Думаю, да, мадемуазель.

Сьюзан страстно произнесла:

— Я не верю ни единому вашему слову.

Пуаро не ответил. Он прошел к камину. И резко обернулся.

— Мадемуазель, вы нужны мне как свидетель. У меня уже есть один свидетель — мистер Трент. Он видел, как вчера вечером я нашел маленький осколок зеркала. Я говорил с ним об этом. Я оставил осколок на прежнем месте — для полиции. Я даже сказал начальнику полиции, что важный ключ к разгадке — разбитое зеркало. Но он не воспользовался моей подсказкой. Теперь вы будете свидетелем того, что я положил этот осколок (на который, напоминаю, я уже обратил внимание мистера Трента) в маленький конверт — вот сюда. — Он сопроводил свои слова действием. — Я надписываю конверт — вот так — и заклеиваю его. Согласны быть свидетелем, мадемуазель?

— Да.., но.., но я не знаю, что все это означает.

Пуаро прошел в другой конец комнаты. Он остановился возле письменного стола и повернулся к разбитому зеркалу.

— Я скажу вам, что это означает, мадемуазель. Если бы вы стояли здесь вчера вечером и смотрели в это зеркало, вы могли бы в нем увидеть, как совершается убийство…

Глава 12

Впервые в жизни Руфь Шевени-Гор — теперь Руфь Лэйк — спустилась к завтраку вовремя. Эркюль Пуаро был в холле и отвел ее в сторону, когда она направлялась в столовую.

— У меня к вам вопрос, мадам.

— Да?

— Вчера вечером вы были в саду. Не наступали ли вы на цветочную клумбу под окном кабинета сэра Жерваза?

Руфь уставилась на него.

— Да, дважды.

— А! Дважды. Почему дважды?

— В первый раз я рвала маргаритки. Это было около семи часов.

— Не странное ли время, чтобы рвать цветы?

— Да, пожалуй. Вообще-то я их нарвала еще утром, но после чая Ванда сказала, что букет на обеденном столе не вполне свежий. Я-то была уверена, что они постоят до вечера.

— Стало быть, ваша мать попросила вас заменить букет? Верно?

— Да. Поэтому около семи я вышла в сад. Я действительно рвала цветы под тем окном — там редко ходят, и не страшно, если нечаянно наступишь на клумбу и испортишь ее вид.

— Да-да, но был еще второй раз. Вы сказали, что пошли туда во второй раз?

— Это было перед самым обедом. Я посадила на платье пятно бриллиантина[24] — прямо на плечо. Мне не хотелось переодеваться, а ни один из моих искусственных цветков не подходил к желтоватому платью. Я вспомнила, что, когда рвала маргаритки, видела одну позднюю розочку, и вышла ее сорвать.

Пуаро кивнул.

— Да, я помню, вчера вечером на вашем платье была роза. В котором часу вы ее сорвали, мадам?

— Не помню точно.

— Но это очень важно, мадам. Подумайте.., вспомните…

Руфь наморщила лоб, потом быстро взглянула на Пуаро и снова отвела глаза.

— Точно сказать не могу, — наконец произнесла она. — Должно быть, было.., ну да, конечно, — должно быть, было минут пять девятого. Возвращаясь в дом, я услышала гонг, а потом этот странный звук. Я заторопилась, потому что подумала, что это уже второй гонг.

— Значит, подумали, что второй.., а вы не пытались открыть балконную дверь в кабинет, когда стояли там, на клумбе?

— Вообще-то пыталась. Я подумала — вдруг она открыта, тогда мне не придется идти в обход. Но она была заперта.