И снова пятница, тринадцатое... - Артамонова Елена Вадимовна - Страница 21

– Когда схватил амулет. Может быть, мне все это только почудилось. Но в любом случае – дело сделано. Если наш разговор действительно состоялся, то теперь, после сожжения идола, бабушка Маши станет обычным человеком, к зомби вернется душа. Лично я верю, что так и будет. Слышите вы, верю!

– Дай-ка и мне немного пепла для Насти. Я тоже верю в хорошее.

Арсений вызвался проводить напуганную и замерзшую Машу, а Толик прямиком отправился к себе домой. Квартира встретила его холодом и безмолвием. Переступив порог этого «склепа», мальчишка вновь испытал приступ отчаяния, – возможно, все его усилия были напрасными, и тревожная ночь так и не принесла избавления его близким. О завтрашнем дне страшно было даже подумать…

Светало. Серый свет утра медленно просачивался в комнаты, выхватывая из полутьмы очертания предметов. Толик крадучись вошел в спальню родителей, дунул порошком в их застывшие лица, а потом, не дожидаясь результата магических действий, поспешил к Сережке. Почему-то Толик думал, что действие противоядия быстрее проявится на ребенке, который скорее, чем взрослые, сможет вернуться к нормальной жизни. Подойдя к кровати, на которой лежал братишка, Толик «припудрил» его мордашку волшебным пеплом.

– Эй, Сережка, подъем! Просыпайся!

Первый луч солнца озарил комнату. Толик с замиранием сердца следил за шевельнувшимся во сне братом. Сейчас мальчик откроет глаза, и тогда станет понятно, сработало или нет магическое противоядие. Какой взгляд будет у Сережки? Обычный – озорной и задиристый или потухший, остекленевший, мертвый?

– Подъем! – Толик тронул братишку за плечо.

Веки Сережки дрогнули…

История четвертая

Кукла-убийца

– Ладненько, мне пора! До завтра! Кстати, а ведь здорово я вас подколол со светящейся маской, правда? Если бы ты слышала свой вопль со стороны, Китайгородцева! – довольный весьма удачным, по его мнению, розыгрышем, Толик Стоцкий хлопнул ладонью по рюкзаку, скрывавшему образину резинового монстра.

– Я специально закричала, чтобы тебе подыграть, – нахмурилась Мила, недовольная тем, что разговор вернулся к этому дурацкому воплю, за который ей до сих пор было неудобно перед товарищами.

– Ага. Примем эту версию в качестве официальной. Ну ладно, мне действительно пора.

Стоцкий ринулся к трамваю, словно намереваясь броситься под его колеса, и в последний момент все же успел запрыгнуть в него. Девчонки и Яша, помахав вслед неугомонному приятелю, неторопливо пошли по тротуару.

– До завтра, – просияла Регина, сворачивая на центральную улицу. – В школе увидимся!

Вскоре простилась со своими приятелями Татьяна, и только Мила с Яшей продолжали идти рядом, двигаясь к видневшемуся за домами скверу. Вечер был восхитителен и спокоен, однако находившаяся под впечатлением «кошмарных посиделок» Мила не преминула вспомнить жутковатые слухи, касавшиеся сквера на углу Пионерской и Кутузовской улиц.

– Яш, а ты знаешь, что говорят об этом месте?

– Слышал всякие сказки, но я в них не верю. Страшилки выдумывают люди вроде Стоцкого, чтобы пугать слабонервных девчонок.

– Ничего ты не понимаешь! Вот, например, я вполне доверяю Катьке Никитиной, а она рассказывала, что ее старшая сестра училась в одном классе с девчонкой, которая повстречала в этом сквере настоящего вампира.

– И где она теперь?

– Уехала учиться в Москву.

– В таком случае, вампир был ненастоящим.

Мила поджала пухлые губки, подумав, что в отличие от Толика Яша напрочь лишен способности фантазировать. Какое-то время парень и девочка шли молча, а потом Мила указала на покосившийся фонарь:

– А здесь одна девчонка получила наследство. Возле фонаря ее ждал юрист с завещанием незнакомой старушки. В этом завещании говорилось, что все имущество бабули следует отдать первому встречному, который пройдет здесь такого-то числа в такое-то время.

– Чушь! – пожал плечами Яша. – И что же? Эта девушка разбогатела?

– Нет, но зато теперь часто ездит в Румынию, где у нее появилось много друзей. Вроде бы это связано с завещанием.

– Ну, нас-то юрист не ждет…

– Кто угадает, какие сюрпризы готовит нам это место? Знаешь, Абрамов, ходят слухи, будто сквер расположен в геопатогенной зоне и что вообще здесь находится проход в измерение зла.

– Скажешь тоже! Тебе, Китайгородцева, не о всякой такой ерунде, а о зачете по биологии надо думать. Как, впрочем, и мне…

Фонарный столб, возле которого некая счастливица заполучила наследство, стоял на пересечении двух аллей. У этого исторического места Миле Китайгородцевой предстояло свернуть налево, а Яше Абрамову направо. Попрощавшись, одноклассники пошли в разные стороны.

Мила торопливо шагала вперед, то и дело посматривая на часы – из-за своей болтовни с Яшей она явно запаздывала к ужину. Впрочем, беспокоило ее даже не это, а завтрашний опрос, о котором очень некстати напомнил Абрамов. На подготовку к этому страшному событию оставалось совсем немного времени. Девочка настолько задумалась о своих проблемах, что не заметила большую картонную коробку, стоявшую прямо на ее пути возле мусорного ящика. Столкновение, похоже, было неизбежным…

– Ох! – невольно вскрикнула Мила, потирая ушибленную ногу. – Какой дурак додумался ставить мусорные ящики на аллеях сквера?!

Впрочем, очень скоро она поняла, что ящик тут ни при чем. Коробка, на которую налетела Мила, опрокинулась набок, и на асфальт вывалилось ее содержимое – старые, уже никому не нужные игрушки. Но… несмотря на то, что Мила Китайгородцева считала себя вполне взрослой особой, она по-прежнему испытывала интерес к игрушкам, в особенности к куклам, а потому не смогла пройти мимо такой находки.

Присев на корточки, девочка начала рассматривать содержимое коробки. Однако, вопреки ожиданиям, ничего интересного там не обнаружилось – парочка пластмассовых младенцев, Барби с оторванной рукой и разрисованной шариковой ручкой мордашкой, плюшевый мишка, явно склонный к облысению, не вызвали у Милы никакого интереса.

– Да, вам место только на помойке, голубчики, – пробормотала девочка, перебирая игрушки. – Постойте-ка, а это что?

На дне коробки что-то блеснуло. Сердце Милы учащенно забилось в предвкушении необычной находки. Она просунула руку поглубже и извлекла на свет божий довольно странную куклу…

Прежде всего привлекал внимание ее крутой наряд – маленькая, но сшитая по всем правилам черная кожаная курточка, украшенная «молниями» и заклепками, такие же кожаные брючки, изящные сапожки с заостренными серебряными носами, широкий пояс с пряжкой-черепом произвели на Милу неизгладимое впечатление. Она вертела куклу в руках, рассматривая то рифленые подошвы сапожек, то крошечные серебряные перстни, украшавшие пальцы, даже не подумав взглянуть ей в лицо.

– Вот это да! Ну у тебя и прикид! – не удержалась от восклицания Мила, совсем по-детски заговорив с куклой. – Только мотоцикла не хватает. Где же твой байк, красотка? Разбился? Скучно, наверное, пешком ходить? А особенно лежать среди мусора…

Рассуждая таким образом, девчонка наконец-то посмотрела в лицо необычной куклы. Милу ждало разочарование – красивой Байкершу назвать было трудно. Эта старая немецкая кукла с резиновой головой и пластмассовым туловищем появилась на свет, наверное, лет тридцать назад и прожила бурную кукольную жизнь. Резина приобрела от времени красноватый оттенок, сделав Байкершу не в меру загорелой, и на этом фоне особенно резко выделялись бледно-розовые губы и светлые волосы. Точнее – спутанные космы, занимавшие далеко не всю поверхность головы. Волосы торчали пучками, а кое-где был виден лысый резиновый «череп». Бровей у куклы и вовсе не было, а один карий глаз выглядел подслеповатым из-за стершейся краски. Впрочем, Байкершу такие пустяки не смущали, о чем свидетельствовала ехидная улыбочка на ее губах. Характер у этой особы явно был озорной и решительный, к тому же, в отличие от большинства своих кукольных собратьев, она не держала руки по швам, а растопырила их в разные стороны, словно балансировала над пропастью.