Ранние дела Пуаро - Кристи Агата - Страница 19

— Успокойтесь, мосье. Полицейские — совсем не глупые люди и пытались сделать все, что в их силах. Их ошибка была вполне естественной. Преступление было очень тонко спланировано. Что касается ободранного типа, которого нашли в саду, то ведь, насколько я помню, он все упорно отрицал. Он заявил, что и записку и пакет ему вручил некий человек, чтобы он все это отнес в Уэйверли-Корт. Этот человек дал ему десять шиллингов и пообещал дать столько же, если он принесет пакет ровно без десяти двенадцать. Он должен был пройти через сад и постучать в боковую дверь.

— Не верю ни единому слову, — с жаром произнесла миссис Уэйверли. — Все это сплошная ложь.

— Да, версия довольно-таки неубедительная, — задумчиво проговорил Пуаро. — Но все же полиция до сих пор не смогла ее опровергнуть. Я припоминаю, что он сделал еще какое-то заявление?

Пуаро вопрошающе посмотрел на мистера Уэйверли. Тот снова покраснел.

— Этот бродяга имел наглость заявить, будто узнал в Тредуелле человека, который вручил ему сверток. По словам бродяги, он только сбрил свои усы. Обвинить Тредуелла, который родился в этом селении и всю жизнь прожил с семьей Уэйверли!

Пуаро позабавило негодование провинциального джентльмена.

— Но ведь вы сами подозревали своих слуг в соучастии.

— Да, но не Тредуелла.

— А вы, мадам? — спросил Пуаро, неожиданно повернувшись к миссис Уэйверли.

— Если этому бродяге действительно кто-то всучил пакет, в чем я сильно сомневаюсь, то уж никак не Тредуелл. Этот лгунишка утверждал, что письмо и пакет ему вручили около десяти утра. А в десять утра Тредуелл находился с моим мужем в курительной.

— Вы могли различить лицо человека в машине, мосье? Не напоминал ли он вам чем-нибудь Тредуелла?

— Он был слишком далеко, и я не мог хорошо его разглядеть.

— Вы не знаете, есть ли у Тредуелла брат?

— У него было несколько братьев, но все они умерли. Последний был убит в войну.

— Я не совсем уяснил себе устройство Уэйверли-Корт. Машина скрылась через южные ворота. Есть ли другой выезд?

— Да, мы называем его восточные ворота. Он виден с другой стороны дома.

— Мне кажется странным, что никто не заметил, как машина въехала в усадьбу.

— Через усадьбу проходит дорога — подъезд к маленькой часовенке. Там проезжает довольно много машин. Должно быть, похититель остановил машину в удобном месте, и в тот момент, когда поднялась тревога и все внимание было приковано к бродяге, побежал прямо к дому.

— Если только он уже не был там, — проговорил в задумчивости Пуаро. — В доме есть где прятаться?

— Ну, мы не обыскивали дом. Как-то даже не пришло в голову… Нет, он, конечно, мог где-нибудь спрятаться, но кто бы впустил его в дом?

— К этому мы вернемся позже. А сейчас обсудим другое, надо быть последовательным. Есть ли в доме потайное место? Уэйверли-Корт — старинная постройка, и там могут быть потайные комнаты, нечто вроде «норы священника»[61], как их раньше называли.

— Черт побери, в доме есть такая комната. Вход сразу за панно в холле.

— Это рядом с «кабинетом консула»?

— Прямо за дверью.

— Voila![62]

— Но о ее существовании не знает никто, кроме меня и моей жены.

— А Тредуелл?

— Ну.., возможно, он слышал о ней.

— А мисс Коллинз?

— Я никогда не говорил ей об этом.

Пуаро на минуту задумался.

— Хорошо, мосье. Мой следующий шаг — побывать на месте происшествия, у вас в Уэйверли-Корт. Сегодня во второй половине дня вас устроит?

— Как можно скорее, прошу вас, мосье Пуаро! — воскликнула миссис Уэйверли, — Прошу вас, прочтите это еще раз.

Она вручила ему послание от похитителей, которое пришло утром и заставило ее сразу же обратиться к Пуаро. Оно содержало исчерпывающие инструкции, как нужно платить выкуп. В конце письма была недвусмысленная угроза: в случае, если родители обратятся к кому-нибудь за помощью, мальчика убьют. Было очевидно, что в миссис Уэйверли боролись явное нежелание расстаться с деньгами и материнская любовь. Последняя победила.

После ухода мистера Уэйверли Пуаро остался с его женой наедине.

— Прошу вас, мадам, мне необходимо знать правду. Вы также доверяете Тредуеллу, дворецкому?

— Мне не в чем его обвинить, мосье Пуаро. Я не представляю, как он мог быть в этом замешан, но.., я его никогда не любила.., никогда!

— Еще одно, мадам, не могли бы вы дать мне адрес няни вашего сынишки?

— Хаммерсмит, шоссе Нетераль, сто сорок девять. Уж не воображаете ли вы…

— Я никогда ничего не воображаю. Я только задаю работу своим серым клеточкам. И иногда, да, иногда у меня появляется идея.

Когда за ней закрылась дверь, Пуаро подошел ко мне.

— Итак, мадам никогда не любила дворецкого. Это уже кое-что, вы не находите, Гастингс?

Я не позволил вовлечь себя в разговор. Пуаро так часто разыгрывал меня, что я стал осторожен. Где-то был скрыт подвох.

Собравшись, мы отправились на шоссе Нетераль. Нам повезло — мисс Джесси Витерс была дома. Это была женщина лет тридцати пяти, приятной наружности, держалась она уверенно и с чувством собственного достоинства. Мисс Витерс была глубоко оскорблена тем, как с ней обошлись, но признала, что и сама была не права. Она была помолвлена с художником-декоратором, который в тот злосчастный день оказался неподалеку, и ушла, чтобы встретиться с ним. Ее поведение казалось вполне естественным. Но я не совсем понимал, куда клонит Пуаро. Он задавал вопросы, которые, казалось, не имели никакого отношения к делу. В основном он расспрашивал ее о жизни в Уэйверли-Корт. Мне все это надоело, и я был рад, когда Пуаро откланялся.

— Похитить этого ребенка было несложным делом, друг мой, — заметил Пуаро.

Мы вышли на шоссе, поймали такси и попросили отвезти нас на вокзал Ватерлоо.

— Да, этого малыша можно было похитить в любой момент.

— Не вижу, чем это обстоятельство может помочь нам, — холодно заметил я.

— Как чем?! Этот факт имеет огромное значение, огромное! Послушайте, Гастингс, если уж вам так хочется носить булавку для галстука, так заколите ее хотя бы посередине. А сейчас она у вас сдвинута вправо по меньшей мере на полдюйма.

Уэйверли-Корт было прелестное старинное поместье. Его недавно бережно и со вкусом отреставрировали. Мистер Уэйверли показал нам «кабинет консула», террасу и остальные места, которые так или иначе могли быть связаны с похищением. В конце осмотра он по просьбе Пуаро нажал какую-то пружину в стене, панно отодвинулось в сторону, и нам открылся короткий коридор, по которому мы прошли в потайную комнату.

— Сами видите, — сказал Уэйверли. — Здесь ничего нет.

Крошечная комната была пуста, сюда явно давненько не заходили: на полу не было ничьих следов. Я присоединился к Пуаро, который внимательно разглядывал что-то в углу.

— Что это вам напоминает, друг мой?

Он указал на четыре маленьких пятнышка, близко расположенных друг к другу.

— Собака! — воскликнул я.

— Очень маленькая собака, Гастингс.

— Шпиц.

— Меньше шпица.

— Грифон?[63] — с сомнением предположил я.

— Меньше даже грифона. Эта порода неизвестна собаководам.

Я посмотрел на него. Лицо его сияло от удовольствия и удовлетворения.

— Я был прав, — пробормотал он. — Я знал, что мыслю в верном направлении. Пойдемте, Гастингс.

Когда мы снова оказались в холле и потайная дверь закрылась за нами, в холл вошла молодая девушка. Мистер Уэйверли представил ее нам:

— Мисс Коллинз.

Мисс Коллинз — особа лет тридцати, довольно живая и проворная. У нее были тусклые светлые волосы. Она носила пенсне.

По просьбе Пуаро мы прошли в маленькую гостиную, и, расположившись там, он принялся детально расспрашивать мисс Коллинз о слугах и особенно о Тредуелле. Она призналась, что не любит дворецкого.