Пять поросят - Кристи Агата - Страница 29

Ему было стыдно. Как обычно бывает стыдно мужчинам, когда женщины загоняют их в угол.

— Ответь мне, пожалуйста. Я должна знать.

Он вскинул голову, как бык на арене, и отрезал:

— Правда, но я не хочу об этом сейчас говорить.

И резко повернувшись, вышел из комнаты. Я двинулся за ним вслед. Мне не хотелось оставаться наедине с женщинами. На террасе я догнал его. Он ругался. Я еще никогда не слышал такого потока ругательств.

— Почему она не может придержать язык? — взорвался он. — Почему, черт подери, она не может помолчать? Теперь быть беде, а мне еще нужно закончить картину, слышишь, Фил? Это — лучшее из того, что я когда-либо написал. Лучшее за всю мою жизнь. А эти две глупые женщины готовы все испортить!

Потом, чуть поостыв, он заметил, что женщины лишены чувства меры.

Я не мог сдержать улыбки.

— Черт подери, старина, ты же сам виноват во всем этом, — сказал я.

— А то я не знаю, — простонал он. И добавил:

— Но согласись, Фил, что мужчину нельзя винить, если он теряет из-за женщины голову. Даже Кэролайн следует это понять.

Я спросил его, что будет, если Кэролайн заупрямится и не даст ему развода.

Но им опять овладели его прежние мысли. Мне пришлось повторить свой вопрос, на что он ответил довольно рассеянно:

— Кэролайн никогда не станет мне поперек дороги. Ты не понимаешь, старина.

— Но ведь есть и ребенок, — заметил я. Он взял меня за руку.

— Фил, старина, я понимаю, что ты действуешь из лучших побуждений, но не надо каркать, как ворона. Я сам улажу свои дела. Все будет в порядке, увидишь. — В этом был весь Эмиас — неунывающий оптимист. — Пошли они все к черту! — весело заключил он.

Не помню, говорили ли мы еще о чем-нибудь, но через несколько минут на террасе появилась Кэролайн На ней была шляпа, нелепая, с большими полями, темно-коричневого цвета, но тем не менее привлекательная на вид Совершенно ровным обычным голосом она сказала:

— Сними эту заляпанную краской куртку, Эмиас Мы идем на чай к Мередиту, ты не забыл?

Он вытаращил глаза и, чуть заикаясь, ответил:

— Совсем забыл. Да, да, конечно.

— Тогда пойди и переоденься, а то ты выглядишь как старьевщик.

И хотя произносила она слова совершенно ровным тоном, но на него не смотрела. А потом спустилась к клумбе с георгинами и принялась срывать самые пышные цветы.

Эмиас не спеша повернулся и вошел в дом.

Кэролайн заговорила со мной. Она болтала не переставая. О том, долго ли простоит хорошая погода, не появится ли в бухте макрель, и если да, то, может, Эмиас, Анджела и я отправимся на рыбную ловлю. Удивительная женщина, следует отдать ей должное.

Но в то же время это свидетельствует, по-моему, о ее характере. У нее была огромная сила воли и умение владеть собой. Не знаю, когда она решила убить его, но, если тогда, я не был бы удивлен. Умея мыслить хладнокровно и безжалостно, она была способна тщательно и бесстрастно продумать свой план.

Кэролайн Крейл была очень опасной женщиной. Мне бы следовало еще тогда понять, что она этого так не оставит. А я, идиот, решил, что она согласилась принять неизбежное или по крайней мере надеялась, что, если будет вести себя как ни в чем не бывало, Эмиас передумает.

Наконец вышли в сад все остальные. Эльза вела себя вызывающе, с видом победительницы. Кэролайн не обращала на нее никакого внимания. Обстановку разрядила Анджела. Она принялась спорить с мисс Уильямс, что не наденет другую юбку. Та, что на ней, вполне сойдет для милого доброго Мередита, он все равно никогда не обращает внимания на подобные вещи.

Наконец мы тронулись в путь. Кэролайн шла рядом с Анджелой. Я — с Эмиасом. А Эльза одна — шла и улыбалась.

Мне она не очень нравилась — слишком уж напористая, — но должен признать, что в тот день она выглядела невероятно красивой. Так бывает, когда женщина добивается того, чего хочет.

Я не очень хорошо помню все события того дня. Их словно подернуло туманной дымкой. Помню, как из дому навстречу нам вышел старина Мерри. По-моему, мы сначала обошли сад. Помню, что мы с Анджелой долго обсуждали, как натаскивать терьеров на крыс. Анджела съела бессчетное количество яблок и пыталась заставить меня последовать ее примеру.

Когда мы подошли к дому, под большим кедром уже был накрыт чай. Мерри, насколько я помню, выглядел очень расстроенным. Наверное, либо Кэролайн, либо Эмиас ему что-то сказали. Он то с сомнением поглядывал на Кэролайн, то переводил взгляд на Эльзу. Чем-то он явно был обеспокоен. Конечно, Кэролайн нравилось держать Мередита на привязи — старый преданный друг, пусть он всегда будет при ней. Такой она была человек.

После чая Мередит поспешил поговорить со мной.

— Послушай, Фил, — сказал он. — Эмиас не должен этого делать!

— Еще как Сделает, можешь не сомневаться.

— Как он может бросить жену и ребенка ради этой девицы? Он ведь гораздо старше ее. Ей нет и восемнадцати.

Я ответил ему, что мисс Грир целых двадцать.

— Все равно, она еще несовершеннолетняя. Она не понимает, что творит, — сказал он.

Бедняга Мередит. Всегда видит в людях только хорошее.

— Не беспокойся, старина. Она знает, что делает, и это ей нравится.

Вот и все, что нам удалось друг другу сказать. Я подумал про себя, что Мерри, наверное, боится и представить себе, что Кэролайн окажется в роли брошенной жены. Как только состоится развод, она начнет надеяться, что ее верный рыцарь тотчас сделает ей предложение. А мне казалось, что ему куда больше по душе роль человека, лишенного последней надежды. И, должен признаться, меня эта ситуация очень забавляла.

Любопытно, однако, что я почему-то плохо помню наше посещение лаборатории Мередита. Ему страшно нравилось демонстрировать другим собственное увлечение. Лично мне оно представлялось крайне скучным. По-моему, я присутствовал там вместе с другими, когда он читал нам лекцию о свойствах кониума, но что именно он говорил, мне не запомнилось. Я не видел, как Кэролайн похитила яд. Как я уже сказал, она была ловкой женщиной. Еще я помню, как Мередит читал нам вслух отрывок из Платона, в котором описывается смерть Сократа. Тоже скука, по-моему. Меня классики всегда вгоняли в тоску.

Больше ничего про тот день я вспомнить не в силах Эмиас и Анджела жутко поссорились, но нам, всем остальным, от этого стало только легче. Отвлеклись не много. Выкрикнув напоследок, что Эмиас еще пожалеет о ссоре с ней, что хорошо бы, чтоб он умер от проказы — так, мол, ему и надо, — и, наконец, хорошо бы, если бы у него к носу приклеилась навечно колбаса, как в известной сказке, она отправилась спать. Когда она удалилась, мы не могли не рассмеяться — такая это была забавная сцена.

Вскорости ушла спать и Кэролайн Мисс Уильямс исчезла вслед за своей ученицей. Эмиас и Эльза отправились бродить по саду Мое общество, понял я, им было ни к чему. Я пошел прогуляться. Стоял чудесный вече. На следующее утро я спустился вниз поздно. В столовой никого не было. Смешно, что запоминаются совершенно несущественные детали. Я, например, хорошо помню вкус почек с беконом, которые я ел. Отличные почки. С перцем.

Затем я бродил по саду в поисках собеседника. Никого не нашел, выкурил сигарету, встретил мисс Уильямс, бегавшую в поисках Анджелы, которая где-то шлялась, как обычно, хотя должна была заняться починкой порванного платья. Я вошел в холл и услышал, как Эмиас и Кэролайн выясняют отношения в библиотеке. Говорили они очень громко.

«Ты и твои женщины! — выкрикнула она. — Прикончить бы тебя! Когда-нибудь я тебя прикончу!» На что Эмиас ответил: «Не будь дурой, Кэролайн» А она сказала: «Я говорю серьезно, Эмиас»

Подслушивать мне не хотелось, поэтому я снова вышел на террасу Прошелся вдоль нее и увидел Эльзу.

Она сидела в шезлонге как раз под окном библиотеки, а окно было открыто. Думаю, она сумела услышать все, что говорилось в библиотеке. Увидев меня, она встала и, приняв вполне хладнокровный вид, пошла мне навстречу.

— Какое чудесное утро! — сказала она, взяв меня под руку.