Приключение рождественского пудинга - Кристи Агата - Страница 33

— Давайте перейдем к Башне.

Доктор кивнул и властным тоном продолжил:

— Сейчас поздний вечер; вы с вашим супругом в Башне. Между вами произошла неприятная сцена, не так ли?

Женщина вновь беспокойно зашевелилась.

— Да, очень неприятная. Мы наговорили друг другу всяких гадостей.

— Забудем об этом. Вы явственно видите комнату, занавески задернуты, горит свет.

— Да, но не верхний. Только настольная лампа.

— Вы собираетесь уходить и желаете вашему мужу покойной ночи.

— Нет, я слишком зла.

— Вы видите его в последний раз; скоро он будет убит.

Знаете ли вы, кто его убил, леди Эстуэлл?

— Знаю. Мистер Трефюзис.

— Почему вы так думаете?

— Из-за того, что занавеска в одном месте странно топорщилась.

— Занавеска топорщилась?

— Да.

— Вы это явственно видели?

— Да. Я даже хотела ее потрогать.

— Там прятался человек? Мистер Трефюзис?

— Да.

— Откуда вы знаете?

В ровном голосе впервые зазвучала неуверенность:

— Я... я... из-за того ножа.

Пуаро и доктор обменялись взглядами.

— Я вас не понимаю, леди Эстуэлл. Вы говорите, что занавеска топорщилась, будто за ней кто-то прятался. Но вы ведь не видели, кто «это был?

— Не видела.

— Вы решили, что это мистер Трефюзис, из-за того, как он держал нож для разрезания бумаги?

— Да.

— Но ведь мистер Трефюзис поднялся к себе?

— Да.., да, верно, он поднялся к себе.

— Значит, он не мог прятаться за занавеской в оконной нише?

— Нет… Нет, конечно, его там не было.

— Он ведь незадолго до того пожелал вашему мужу покойной ночи?

— Да, пожелал.

— И больше вы его не видели?

— Нет.

Женщина начала метаться во сне, тихонько постанывая.

— Скоро она очнется, — сказал доктор. — Что ж, по-моему, мы выяснили все, что хотели, а?

Пуаро кивнул. Доктор склонился к леди Эстуэлл.

— Вы просыпаетесь, — прошептал он ласково. — Вы просыпаетесь. Через минуту вы откроете глаза.

Проснувшись, леди Эстуэлл села на диване и изумленно уставилась на доктора и Пуаро.

— Я что, задремала?

— Ну да, вы немножко вздремнули, леди Эстуэлл.

— Это и есть ваш фокус?

— Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете? — спросил доктор вместо ответа.

— Что-то я устала, — зевнула леди Эстуэлл.

— Я попрошу принести вам сюда кофе, — сказал доктор, вставая, — а мы должны вас покинуть.

— Ну, а как… Я что-нибудь сказала? — спросила леди Эстуэлл, когда доктор и Пуаро были уже у двери.

— Ничего особенного, мадам, — улыбнулся Пуаро. — Вы сообщили, что чехлы для мебели в гостиной нуждаются в чистке.

— Это верно, — добродушно рассмеялась леди Эстуэлл, — но ради этого не стоило меня вводить в гипноз. Что-нибудь еще? — Вы помните, что в тот вечер в гостиной мистер Трефюзис сломал нож для разрезания бумаги? — спросил Пуаро.

— Ей-богу, не помню. Но очень может быть.

— А как насчет занавески, которая странно топорщилась?

Леди Эстуэлл наморщила лоб.

— Кажется, я что-то припоминаю, — протянула она. — Нет... нет, не помню, хотя…

— Не огорчайтесь, леди Эстуэлл, — поспешно сказал Пуаро. — Это не имеет значения — ровно никакого значения.

Знаменитый детектив вместе с доктором тотчас поднялись в комнату Пуаро.

— Ну что ж, — сказал доктор, — вот все и разъяснилось.

Когда сэр Рубен поносил секретаря, тот стиснул нож для разрезания бумаги, всеми силами стараясь сдержаться и не ответить на брань. Леди Эстуэлл была полностью поглощена проблемой Лили Маргрейв, но ее подсознание все же отметило и.., не правильно истолковало.

У нее возникла твердая убежденность в том, что Трефюзис хотел убить сэра Рубена. Теперь насчет занавески. Это интересно. Судя по тому, что вы мне рассказали о Башне, стол стоял у самого окна. На окне, конечно, были шторы?

— Да, mon ami, черные бархатные шторы.

— И в оконном проеме есть место, где можно спрятаться?

— Пожалуй, да.

— Значит, не исключено, что там кто-то прятался, — размышлял вслух доктор. — Но в таком случае это не мог быть Трефюзис, поскольку оба они видели, как он выходил из кабинета. Это не мог быть и Виктор Эстуэлл, поскольку Трефюзис столкнулся с ним в дверях, и это не могла быть Лили Маргрейв. Кто бы это ни был, он должен был там спрятаться до того, как в кабинет вошел сэр Рубен. Из того, что вы мне рассказали, это мог быть только капитан Хамфри Нейлор? Как вы считаете?

— Вполне возможно, — признал Пуаро. — Обедал-то он в гостинице, но когда именно он оттуда ушел, установить невозможно. А вернулся примерно в половине первого.

— Тогда это мог быть и он, — заключил доктор, — а раз так, значит, на него и падает подозрение. У него был мотив, а оружие оказалось под рукой. Но вы, похоже, с этим не согласны?

— У меня есть другие идеи, — признался Пуаро. — Скажите, мосье le docteur[48], если предположить, что преступление совершила сама леди Эстуэлл, выдала бы она себя под гипнозом?

— Так вот вы к чему клоните. — Доктор даже присвистнул. — Леди Эстуэлл? А ведь такое тоже возможно, мне это просто не приходило в голову. Она ушла от сэра Рубена последней, и после этого его живым никто не видел. Могла ли она не выдать себя под гипнозом? Вполне. Она до транса могла дать себе установку не рассматривать себя в связи с этим преступлением. Она бы вполне правдиво отвечала на все наши вопросы, а о себе просто бы умалчивала. Хотя в этом случае она вряд ли бы так настаивала на виновности мистера Трефюзиса.

— Понимаю, — отозвался Пуаро. — Но я вовсе не считаю, что леди Эстуэлл могла совершить преступление.

— Интересное дело, — сказал, помолчав, доктор. — Если исходить из того, что Чарлз Леверсон невиновен, подозреваемых предостаточно. Хамфри Нейлор, леди Эстуэлл и даже Лили Маргрейв.

— Вы забыли еще одного, — с невозмутимым видом добавил Пуаро. — Виктора Эстуэлла. По его словам, он сидел у себя с открытой дверью в ожидании Чарлза Леверсона, но никто, кроме него самого, этого подтвердить не может.

— Это тот «взрывоопасный» субъект? — поинтересовался доктор. — Тот, о котором вы мне говорили?

— Он самый.

— Ну, мне пора, — поднялся доктор. — Держите меня в курсе, договорились?

После его ухода Пуаро звонком вызвал Джорджа:

— Чашечку tisane[49], Джордж. Нужно успокоить нервы.

— Слушаюсь, сэр. Сию минуту.

Спустя десять минут перед Пуаро стояла дымящаяся чашка. Он с наслаждением вдохнул резко пахнущий пар и, прихлебывая настой, принялся рассуждать вслух:

— Лису загоняют верхом на лошадях, с собаками, тут все дело в скорости. При охоте на оленя, как мне рассказывал мой друг Гастингс, приходится не один десяток метров ползти на животе. Но ни то, ни другое, дорогой мой Джордж, в этом случае нам не подходит. В нашем случае лучше брать пример с кошки. Она часами следит за мышиной норкой, в отдалении, ничем не выдавая своего присутствия, будучи все время начеку. Вот и нам нужно все время быть начеку.

Вздохнув, Пуаро поставил чашку на блюдце.

— Я рассчитывал пробыть здесь всего несколько дней.

Завтра, дорогой мой Джордж, вы поедете в Лондон и привезете мне все необходимое. На две недели.

— Слушаюсь, сэр.

Постоянное присутствие Эркюля Пуаро многих в Монрепо раздражало. Виктор Эстуэлл даже высказался по этому поводу своей невестке.

— Ты просто не понимаешь, Нэнси, а я-то эту породу как свои пять пальцев знаю. Этого типа теперь отсюда за уши не оттащишь, еще бы, поди найди таких дураков — чтобы пожить с комфортом месячишко, и при этом еще сдирать по две гинеи в день.

Леди Эстуэлл заявила в ответ, что предпочитает решать свои проблемы сама, без чьих-либо подсказок.

Лили Маргрейв изо всех сил старалась скрыть свою тревогу. Какое-то время она не сомневалась, что Пуаро ей поверил, но постепенно ею снова овладел страх.