Пес смерти - Кристи Агата - Страница 37

Яснее и яснее, выше и выше — каждая волна звуков поднималась выше предыдущей и увлекала его за собой… На этот раз он не сопротивлялся, он позволил себя увлечь… Вверх-вверх… Волны несказанной благодати несли его выше, выше… Ликующие и безудержные, они целиком поглотили его.

Выше и выше… Теперь они преодолели грани человеческих возможностей, но они все равно продолжали наслаивать это блаженство — поднимаясь, все еще поднимаясь… Достигнут ли они конечной цели, полной гармонии, головокружительной высоты?

Еще один подъем…

…Что-то потащило его вниз. Что-то громоздкое, тяжелое и неодолимое. Оно тянуло — безжалостно тянуло его назад, вниз.., вниз…

Он лежал в постели, пристально смотря на окно. Затем, мучительно, тяжело дыша, приподнял руку. Это немудреное движение показалось ему невероятно трудным. Тесной вдруг стала мягкая постель, и тягостно было смотреть на тяжелые плотные занавески, преграждавшие путь свету и воздуху. Потолок, казалось, давил на него. Хэмер почувствовал, что задыхается… Он слегка шевельнулся под одеялом, и вес собственного тела показался ему просто чудовищным…

— Я хочу с вами посоветоваться, Сэлдон, как с врачом.

Сэлдон чуть отодвинул свое кресло от стола. Он давно уже ждал, когда Хэмер заговорит о том, ради чего пригласил его вместе отобедать. Он редко виделся с Хэмером в последнее время. И сегодня в глаза ему бросилась некая перемена в поведении друга.

— Так вот, — сказал миллионер, — меня беспокоит мое состояние.

Сэлдон улыбнулся.

— Вы выглядите очень даже неплохо.

— Это не так. — Хэмер помолчал, а затем произнес: — Боюсь, что я схожу с ума.

Сэлдон с внезапным любопытством посмотрел на него и неторопливо налил себе портвейна.

— Почему вы так решили?

— Со мной творится нечто невероятное. Такого просто не может быть. А значит.., значит, я действительно схожу с ума.

— Не торопитесь, — сказал Сэлдон, — и расскажите, что именно вас беспокоит.

— Я никогда не верил россказням о каких-то там особых мирах, — начал Хэмер. — Но это ощущение… Ладно, я лучше расскажу все по порядку. Это началось однажды вечером прошлой зимой.

Он кратко поведал о встрече с калекой-музыкантом и о странных переменах в своем мироощущении, последовавших за этой встречей.

— Так все началось. Я не смогу вам объяснить, какое оно — ощущение, которое я имею в виду, — но оно изумительно! С того вечера это продолжается постоянно. Не каждую ночь, но довольно часто. Дивная музыка, ощущение подъема, парения в вышине.., и затем невыносимо тяжкое возвращение на землю, и после этого боль, самая настоящая физическая боль при пробуждении. Это как резкий спуск с высокой горы — знаете эти болезненные ощущения в ушах при спуске? Примерно то же самое, но гораздо сильнее — и еще ужасное ощущение собственной тяжести — когда ты скован, подмят собственным телом…

Он прервался, и наступила пауза.

— Прислуга уже думает, что я окончательно спятил. Я не могу находиться в доме — вот, оборудовал себе жилище на крыше, под открытым небом, без мебели и ковров, без занавесок и пологов… Но теперь мне мешают окрестные дома. Мне не хватает простора, открытого пространства, где можно дышать полной грудью… — Он посмотрел на Сэлдона. — Ну, что вы скажете? Вы можете как-то это объяснить?

— Гм… Объяснений множество. Вас загипнотизировали. Или вы сами все это себе внушили. Сдали нервы. А возможно.., возможно, все это вам только снится.

Хэмер покачал головой.

— Ни одно из этих объяснений не подходит.

— Имеются, впрочем, и другие, — медленно произнес Сэлдон, — но они не очень… популярны.

— А вы лично признаете их?

— В целом, да! Существует много явлений, которые мы не в состоянии понять, их невозможно объяснить обычным способом. Нам предстоит еще многое узнать. И для этого нужно просто держать открытыми глаза и уши.

— Но что делать мне? — спросил Хэмер, немного помолчав. — Что посоветуете?

Сэлдон наклонился к нему:

— Уезжайте-ка из Лондона и подыщите себе подходящее открытое пространство. И эти ваши грезы… или галлюцинации, возможно, прекратятся.

— Нет-нет, — возразил Хэмер. — Только не это. Я не хочу, чтобы они прекращались.

— А-а.., так я и думал. Есть еще одна возможность. Найдите этого калеку. Вы приписываете ему всякие сверхъестественные способности. Поговорите с ним. Развейте чары.

Хэмер вновь покачал головой.

— Но почему?

— Я боюсь, — честно ответил Хэмер.

Сэлдон нетерпеливо повел плечом.

— Ну как можно так слепо во все это верить?! Эта мелодия — этот своего рода.., э.., э.., проводник, с которого все пошло-поехало.., на что, кстати, она похожа?

Хэмер принялся напевать — Сэлдон сосредоточенно слушал.

— Очень напоминает увертюру из «Риенци». Действительно возникает ощущение легкости, кажется, вот-вот взлетишь. Но смотрите — я не отрываюсь от земли, и никакого намека на крылья… А кстати, эти ваши полеты, они всегда одинаковы?

— Нет, нет. — Хэмер стремительно наклонился вперед. — Я чувствую себя все увереннее во время парения. И с каждым разом чуть больше вижу. Это трудно объяснить. Понимаете, я как бы приближаюсь к определенной точке — музыка несет меня туда — не плавно, а толчками, на гребне невидимых волн, и каждая волна поднимает выше, чем предыдущая, до некой точки, откуда уже невозможно двигаться выше. Я останавливаюсь там, пока меня насильно не возвращают назад… Это не какое-то конкретное место, а целая страна. Да-да. Не сразу, а спустя некоторое время я начинаю ощущать, что рядом есть и другие существа, и они ждут того момента, когда я буду способен воспринимать их. Вспомните котенка. У него есть глаза, но рождается он слепым и должен научиться видеть. Примерно то же происходит и со мной. Глаза и уши там уже не могут мне служить, но появляются — правда, совсем еще слабые — какие-то иные органы восприятия информации — не телесные. Мало-помалу все это нарастает… Возникает ощущение света.., затем звука.., затем цвета… Все очень туманно и смутно. Это скорее познание вещей, нежели просто их восприятие… Всякий раз я этим своим новым зрением сначала видел свет, свет, который становился все сильнее и ярче, потом — песок, огромную пустыню из красноватого песка, пересеченную длинными полосами воды, очень похоже на каналы…

Сэлдон резко выдохнул.

— Каналы? Как интересно… Продолжайте.

— Это еще что! Самое главное было потом — то, что я не мог видеть, но слышал. Слышал звуки, подобные взмаху крыльев… Сам не знаю почему, но это вызывало ощущение невероятного блаженства! Не-ве-ро-ятного. А затем вам даруют другое наслаждение… Я видел их! Крылья! Ох, Сэлдон, Крылья!

— Но что это такое? Люди? Ангелы? Птицы?

— Я не знаю. Я не могу понять — пока еще не могу. Но этот цвет! Цвет Крыла — в нашей реальности такого нет — это потрясающий цвет.

— Цвет крыла? На что это похоже?

Хэмер нетерпеливо махнул рукой.

— Как мне вам объяснить? Как объяснить слепцу, что такое голубой цвет! Вам его никогда не увидеть — цвет Крыла!

— Ну?

— Вот и все. Потом падение вниз. И с каждым разом все более мучительное. Спрашивается, почему? В тот странный мир я отправляюсь без телесной оболочки. Почему же тогда мое возвращение причиняет такую страшную боль?

Сэлдон сочувственно покивал головой.

— Это что-то ужасное. Невыносимая тяжесть, затем боль — в каждом суставе, в каждом нерве, а в ушах будто вот-вот лопнут перепонки. Я хочу света, воздуха, простора — главное простора, чтобы не задыхаться. И я хочу полной свободы. Вот это-то и есть самое страшное. Я, как и прежде, обожаю всякие земные радости, если не больше, чем прежде. И вся эта роскошь и удовольствия тянут меня прочь от Крыльев. В душе моей идет непрерывная борьба. И я сам не знаю, чем это закончится.

Сэлдон сидел безмолвно. История, которую он выслушал, была просто невероятной. Фантастика! Было ли это иллюзией, повторяющейся галлюцинацией? Или же.., действительностью — при всей своей невероятности? И если так, почему именно на Хэмера пал выбор? Этот материалист, не признающий никаких духовных начал, был самым неподходящим человеком для подобных испытаний. И ведь именно ему приоткрылся другой мир… Хэмер с тревогой смотрел на друга.