Жизнь такая, как надо: Повесть об Аркадии Гайдаре - Малюгин Владимир Николаевич - Страница 51

— Обязательно победим!

И вот спустя двадцать лет сыну Гайдара довелось видеть горе кубинских женщин, видеть трупы кубинских детей, расстрелянных новоявленными фашистами, которые хотели огнем и свинцом задушить кровью добытую свободу. И всюду, во всех подразделениях, он слышал как клятву:

— Венсеремос! — Мы победим!

Тимур Гайдар в маленькой деревушке, отбитой у врага, в подразделении капитана Фернандеса. И вдруг в приемнике раздается голос гаванского диктора, передающего заявление Советского правительства: СССР вместе с Кубой, он не допустит вторжения интервентов на остров Свободы.

Тимура Гайдара крепко обнимают, целуют, ведь он представитель огромной страны, которая всегда на стороне тех, кто борется за свободу и независимость, сражается за счастье народа.

— Давайте песню! — кричит кто-то из кубинских друзей. И первым запевает. Поет и Тимур Гайдар.

Песни, песни… Как их любил его отец! И здесь, далеко-далеко за океаном, на Кубе возле Плайя-Хирон, Тимур вспоминал, как тогда, еще мальчишкой, он узнал, что такое песня и как она помогает человеку и в бою, и в походе, и в радости, и в горе.

И вспоминается Крым, дорога в пионерский лагерь, Артек и песня:

И еще другие походные песни.

…Но вот к домику, где находился Тимур Гайдар, с грохотом подкатил мотоцикл. Солдат в коричневом берете привез боевой приказ. Командиры расходятся по своим подразделениям. Вместе с ними и Тимур Гайдар — он должен рассказать советским читателям о мужестве и героизме защитников острова Свободы.

И вот Плайя-Хирон взят!

В своих очерках «Там, где шли бои», переданных из Гаваны по телефону, он рассказывал:

«…Вот он, Плайя-Хирон. Новенький синий мол опоясал бухточку. Нарядные, словно игрушечные, домики столпились у берега. Дорожки между домиками еще не закончены, белые плиты, которые должны их окантовать, сложены аккуратными штабелями. Белые плиты забрызганы бурыми пятнами крови. В домиках выворочены ставни. На мягких матрасах — трупы. Ветер гонит по дорожкам разрозненные листы шифровальных таблиц, приказов, схем… Я достаю из вещевого мешка убитого десантника апрельский номер американского журнала «Лайф», детектив в пестрой обложке и католический катехизис, сочиненный неким П. Вильямсом и изданный в Чикаго на Университетской улице, 37.

Бросаю книжку и иду к домику, в котором собраны первые пленные. Это они убивали, грабили, насиловали. Это они прострелили обе ноги 11‑летней черноглазой Родриге Молана, которую я видел в госпитале, убили у нее мать. Вот один из них — Антонио Лопес, 28 лет.

— Откуда вы отправились к месту высадки?

— Из Гватемалы. Сначала из Майами нас переправили в Коста-Рико, оттуда в Пуэрто-Рико, а потом уже в Гватемалу.

— Кто вас учил? Кто готовил к высадке?

— Я не знаю званий, фамилий. Только имена: был Джек, Питер…

— Это кубинцы?

— Нет, думаю — североамериканцы.

— За что вы сражались, с какой целью шли убивать и умирать, что вы хотели дать кубинскому народу?

— Не знаю…

Пять вооруженных человек было в Плайе-Хирон, пять бойцов народной милиции с одним пулеметом, когда с пяти кораблей начали контрреволюционеры высадку на побережье. Они дрались до последнего выстрела, потом передали в централь «Аустралиа»: «Боеприпасы кончились. Родина или смерть!» Трое из них были крестьяне, двое — рабочие сахарного завода…

Нет, ничего не вышло и ничего не могло выйти у тех, кто пытается повернуть историю вспять. В этом им не помогут ни хитро продуманные планы, ни американское оружие, ни десантные суда, лежащие сейчас полузатопленные неподалеку от берега Плайя-Хирон».

…В самый первый день нового, 1965 года в газетах был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР:

…27 февраля 1965 года. Свердловский зал Кремля, где собрались люди всех поколений Москвы: воины Советской Армии, писатели, журналисты, комсомольцы и пионеры. Орден, которым посмертно награжден Аркадий Петрович Гайдар, сегодня передается его сыну Тимуру Гайдару. Зачитывается Указ. Анастас Иванович Микоян передает Тимуру Гайдару орден отца.

Тимур, волнуясь, говорит:

— Принимая от имени родных писателя Аркадия Гайдара орден Отечественной войны I степени, которым он награжден посмертно, я прежде всего хочу поблагодарить правительство за высокую честь, оказанную моему отцу, одному из верных солдат революции, доказавшему эту верность своей жизнью, своей работой, своей храбростью и самой своей смертью…

Когда умирают звезды, свет их еще долгие годы летит к нам издалека. Как моряк, я знаю, что по этим звездам суда в открытом море уточняют свое место, выправляют курс и находят дорогу.

Двадцать три с лишним года прошло с того дня, когда фашистская пуля пробила сердце Гайдара. Но до сих пор он красной звездочкой светит миллионам ребят, помогает им найти путь, понять, кто твой друг, кто твой враг и зачем ты живешь на свете.

С волнением и гордостью принимая отцовскую награду, я хочу сказать, что этот орден Отечественной войны I степени принадлежит не мне, не другим родным и близким писателя, а по праву будет принадлежать всем советским мальчишкам и девчонкам, которых Гайдар так любил и которые ответили ему такой же крепкой и верной любовью.

Пусть этот боевой орден хранится в музее и напоминает им об их товарище, писателе-солдате, родной матерью которого была Красная Армия, любимой песней — «Заводы, вставайте, шеренги смыкайте» и заветной мечтой — коммунизм, за который погиб он смело и честно.

Громко аплодировали Тимуру Аркадьевичу, а пожалуй, громче всех хлопали пионеры московских школ, приглашенные на торжественную церемонию.

Вслед за Тимуром выступают друзья Гайдара. Все они говорят о всенародной любви к Аркадию Гайдару. К микрофону подходит Анастас Иванович Микоян. Он говорит, обращаясь к присутствующим:

— …Некоторые из молодежи думают сегодня примерно так: хорошо было Гайдару — 14 лет, гражданская война, мож но было идти в армию, воевать, проявить себя. А теперь куда пойдешь, с кем воевать? Значит, мол, нельзя быть Гайдаром, нельзя так проявить свои талант и умение…

Нет, Гайдар не так понимал «необыкновенное время», когда он о нем говорил. Ведь кончилась гражданская война, и он нашел себя и в другое «необыкновенное время» и проявил себя таким же, если не больше, выдающимся человеком, как и в гражданскую войну.

Все качества, которые он раскрыл нам в своих героях — мужество, трудолюбие, преданность, идейность, принципиальность, — все это есть в детях, но в очень слабом еще виде. А это значит, что нужно помогать им, ибо испытания жизни — тяжелые, трудные, в которых многие надламываются, не выдерживают, искривляются.

Гайдар эту задачу хорошо понимал и решал хорошо, и потому он будет жить не только своими делами — как герой гражданской войны, как герой Отечественной войны, — но и как мастер художественного слова, который помогает молодому поколению выковать свой характер, свою волю.

Дети не любят плохой «выдумки», они любят реальность. У Гайдара революционная романтика жизненна, реальна. Как писатели это иногда выражают — у него Революционная Романтика с большой буквы. Она вдохновляет, она поднимает и мобилизует те силы, которые обычно спят, и простого человека превращает в героя. Революционная Романтика Гайдара — это для нашей молодежи большая звезда, ведущая вперед, и поэтому надо читать, изучать Гайдара…

Гайдар жаждал жить. Но ради жизни других он пошел на смерть. Хорошее имя дал он своему сыну — Тимур… И конечно, как отец, Аркадий Гайдар хотел, чтобы сын стал таким же, как он…