Печальный кипарис - Кристи Агата - Страница 23

В заседании суда объявляется перерыв.

Глава вторая

На следующий день слово для перекрестного допроса свидетельницы получает защитник. Все его благодушие как рукой сняло. Он задает вопросы резко и отрывисто.

— Насчет этого знаменитого чемоданчика. 28 июня он всю ночь пролежал в холле в Хантербери?

— Да, — признала Хопкинс.

— У вас, что же, привычка разбрасывать опасные медикаменты там, где они могут попасть в чьи угодно руки?

— Конечно, нет.

— Ах, конечно, нет. Но на этот раз произошло именно это?

— В общем, да.

— Значит, любой в доме мог при желании взять этот морфин?

— Полагаю, что да…

— Никаких предположений: да или нет?

— Да.

— Было кому-нибудь известно, что у вас в чемоданчике морфин?

— Я не знаю.

— Говорили вы кому-нибудь об этом?

— Нет.

— Следовательно, мисс Карлайл не могла знать, что там у вас хранится морфин?

— Она могла заглянуть в чемоданчик.

— Это кажется не очень-то вероятным, не так ли?

— Ну… я не знаю.

— Были люди, которые с большей вероятностью могли знать, что в чемоданчике морфин. Например, доктор Лорд. Вы ведь давали морфин по его указанию, не так ли?

— Разумеется.

— Мэри Джеррард тоже знала, что у вас есть морфин.

— Нет, она не знала.

— Она часто бывала у вас в коттедже, правда?

— Не так уж часто.

— Да ну? А я утверждаю, что она бывала у вас очень часто и что именно она лучше кого-либо другого в доме могла знать, что в вашем чемоданчике хранится морфин.

— Я с этим не согласна. Сэр Эдвин сделал паузу.

— Вы сказали утром сестре О’Брайен о пропаже морфина?

— Да.

— Я утверждаю, что, по сути дела, вы сказали ей следующее: «Я оставила морфин дома. Мне придется вернуться за ним».

— Я этого не говорила.

— Разве вы не высказали предположение, что морфин остался на каминной полке у вас дома?

— Ну, когда я не смогла найти его, то подумала, что это, должно быть, так.

— Фактически вы сами не знали, что сделали с ним?

— Нет знала. Я положила его в чемоданчик.

— Тогда почему же вы предположили, что оставили его дома?

— Потому что подумала, что это, вероятно, так и было.

— Должен вам сказать, что вы крайне небрежны в своих действиях.

— Ничего подобного!

— И в своих высказываниях тоже.

— Вовсе нет, я никогда ничего не говорю наобум.

— Говорили вы, что укололись о розовый куст 27 июля — в день смерти Мэри Джеррард?

— Не вижу, какое это может иметь отношение к делу.

Вмешивается судья:

— Действительно ли это важно для хода судебного разбирательства, сэр Эдвин?

— Да, милорд, это важный аспект защиты: я намереваюсь доказать, что словам данной свидетельницы доверять нельзя.

Он повторил вопрос:

— Итак, вы по-прежнему утверждаете, что 27 июля укололись о розовый куст?

— Да, — вызывающе ответила Хопкинс.

— И когда же это случилось?

— Перед тем, как мы перешли из сторожки в дом.

— Что это был за куст?

— Вьющиеся розы у самой сторожки, с розовыми цветами.

— Вы уверены в этом?

— Совершенно уверена.

Защитник неожиданно атаковал ее с другой стороны:

— Действительно ли б июля умершая девушка, Мэри Джеррард, составила завещание?

— Да.

— Вы убеждены, что она сделала это не потому, что была в подавленном настроении и не уверена в своем будущем?

— Вздор!

— Это то самое завещание, подписанное Мэри Джеррард, засвидетельствованное Эмили Биггс и Роджером Уэйдом, продавцами из магазина готового платья, и оставляющее все имущество Мэри Рили, сестре Элизы Рили?

— Совершенно верно. Завещание передается присяжным.

Показания дает сестра О’Брайен.

— Какое заявление сделала вам медсестра Хопкинс утром 29 июня?

— Она сказала, что из ее чемоданчика исчезла трубочка с гидрохлоридом морфина.

— Насколько вам известно, чемоданчик оставался на ночь в холле?

— Да.

— Мистер Уэлман и обвиняемая вместе были в доме в момент смерти миссис Уэлман, то есть в ночь с 28 на 29 июня?

— Это так.

— Расскажите нам, что произошло 29 июня, на следующий день после смерти миссис Уэлман.

— Я видела мистера Родерика Уэлмана с Мэри Джеррард. Он говорил ей о своей любви и пытался поцеловать ее.

— Он был в то время помолвлен с обвиняемой?

— Да.

— Что случилось потом?

— Мэри пристыдила его и напомнила, что он обручен с мисс Элинор.

— Как, по вашему мнению, относилась обвиняемая к Мэри Джеррард?

— Она смертельно ненавидела Мэри, — уверенно ответила свидетельница.

Глава третья

Из вступительной речи защитника:"Обвинение утверждает, будто никто, кроме Элинор Карлайл, не мог убить Мэри Джеррард. Но так ли это? Нет, нет и нет! Не исключено, что Мэри Джеррард покончила жизнь самоубийством. Не исключено, что кто-то подмешал яд в сандвичи, пока Элинор Карлайл была в сторожке. И, наконец, есть третья возможность. Один из основных принципов судебного разбирательства гласит: если можно доказать наличие альтернативной версии, согласующейся с имеющимися фактами, обвиняемый должен быть оправдан. Я намерен доказать вам существование еще одного лица, которое не только имело такую же возможность отравить Мэри Джеррард, но у которого была гораздо более веская причина сделать это. Я также вызову в суд людей, которые докажут, что один из свидетелей обвинения дал заведомо ложные показания. Но прежде я вызову обвиняемую, чтобы она сама рассказала вам все и чтобы вы могли судить о необоснованности выдвинутых против нее обвинений».

Она принесла присягу и теперь дает заранее вытверженные наизусть ответы на вопросы, которые мягко и ободряюще задает ей защитник.

Да, ее помолвка с Родериком Уэлманом была расторгнута по обоюдному согласию: нет, она не брала морфин из чемоданчика сестры Хопкинс; да, она пригласила двух других женщин позавтракать с ней только для того, чтобы избавить их от утомительного хождения в деревню и обратно в жаркий летний день; да, кто угодно мог проникнуть в буфетную, пока ее там не было.

Другие, уже знакомые ей вопросы.

— Что произошло, когда все вы вернулись в дом?

— Мы прошли в гостиную, я принесла блюдо с сандвичами и предложила их двум другим женщинам.

— Пили вы что-нибудь вместе с ними?

— Я пила воду. В буфетной было пиво, но сестра Хопкинс и Мэри предпочли чай. Сестра Хопкинс прошла в буфетную и приготовила его. Она принесла его на подносе, и Мэри разлила чай по чашкам.

— Вы не пили чай?

— Нет.

— Но Мэри Джеррард и сестра Хопкинс обе пили его?

— Да.

— Что было потом?

— Сестра Хопкинс вышла и выключила газ. Спустя несколько минут я собрала посуду на поднос и отнесла в буфетную. Сестра Хопкинс была там, и мы вместе вымыли посуду.

— Были ли у сестры Хопкинс засучены в этот момент рукава?

— Да. Она мыла посуду, а я вытирала ее.

— Вы что-нибудь говорили насчет следа на ее запястье?

— Да, я спросила ее, не оцарапалась ли она.

— И что она ответила?

— Она сказала: «Это шип с розового куста близ сторожки. Я потом вытащу его».

— Как она выглядела и вела себя в этот момент?

— Мне показалось, она неважно себя чувствовала от жары. Ее лицо вспотело и было какого-то странного зеленоватого цвета.

— Что произошло потом?

— Мы поднялись наверх, и она помогла мне разобрать тетины вещи. Когда мы час спустя вернулись в гостиную, Мэри была без сознания. Сестра Хопкинс сказала мне, чтобы я позвонила доктору. Он приехал как раз перед тем, как она умерла.