Партнеры по преступлению - Кристи Агата - Страница 21

Человек в тумане

Жизнь больше не радовала Томми. Непревзойденные детективы Бланта потерпели крайне болезненное для их достоинства, не говоря уже о кармане, поражение. Призванные решить тайну ожерелья, похищенного из Эллингтон-Холла в Эдлингтоне, непревзойденные детективы Бланта проявили себя далеко не лучшим образом. В то время как Томми, питая глубочайшие подозрения насчет азартной графини, следил за ней, переодевшись католическим священником, а Таппенс втиралась в доверие к племяннику упомянутой графини, прикидываясь страшной любительницей гольфа, местный инспектор полиции, недолго думая, арестовал одного из лакеев, который оказался неоднократно судимым вором — мало того, он даже не подумал отпираться.

В результате Томми с Таппенс ретировались с максимумом возможным в данных обстоятельствах достоинством и теперь утешались коктейлями в гостинице «Гранд Эллингтон». Мистер Блант, он же Томми Бирсфорд, все еще томился в облачении священника.

— Не похоже получилось на отца Брауна[22], — мрачно заключил он. — Странно… А зонтик был в точности такой же.

— Просто не та проблема, — отозвалась Таппенс. — Нужно, чтобы с самого начала была соответствующая атмосфера. Ведь как все должно было быть? Ты делаешь что-то совершенно обыденное, и вдруг — хоп! — происходит нечто невероятное.

— К сожалению, — заметил Томми, — нам надо возвращаться в город. Если невероятное намерено произойти, ему лучше поторопиться, пока мы не уехали.

Он поднял свой бокал и поднес к губам, но содержимое неожиданно выплеснулось: на плечо Томми обрушилась тяжеленная длань, и голос под стать ей загремел над самым его ухом:

— Черт меня подери, если это не старина Томми собственной персоной! И миссис Бирсфорд здесь же! Каким ветром вас сюда занесло? Целую вечность от вас ни слуху ни духу.

— Ба, Пузырь! — удивился Томми, отставляя остатки коктейля и оборачиваясь взглянуть на пришельца — огромного широкоплечего мужчину лет тридцати в костюме для гольфа. Его круглое лицо сияло. — Старый добрый Пузырь!

— Однако, дружище, — орал Пузырь (которого, кстати сказать, в действительности звали Марвин Эсткорт), — не знал, что ты подался в монахи. Вот уж не думал увидеть тебя в качестве подслеповатого падре!

Таппенс расхохоталась, и Томми смутился. А потом, как-то совершенно неожиданно, они осознали присутствие четвертого лица.

Четвертым было длинноногое небесное создание с шевелюрой из чистого золота, огромными круглыми голубыми глазами и громадными жемчужными сережками в ушах. Оно куталось во что-то безумно дорогое, отделанное горностаями, и улыбалось. Эта улыбка говорила о многом. В том числе и о том, что создание отчетливо сознает тот факт, что в Англии, если не во всем мире, смотреть, кроме как на него, в общем-то особо и не на что. Создание нисколько этим не кичилось — оно просто не забывало сознавать, твердо и непоколебимо, что это так.

И Томми, и Таппенс узнали ее сразу же. Они трижды видели ее в «Сердечной тайне», столько же — в еще одном шедевре, «Столбах пламени», и в бесчисленном множестве других. Пожалуй, в Англии не было другой такой актрисы, покорившей британцев столь окончательно и бесповоротно, как мисс Джильда Гленн. Считалось, что она самая красивая женщина в Европе. Поговаривали, правда, что и самая глупая…

— Мой добрый друг, мисс Гленн, — поспешно и отчасти смущенно пробормотал Эсткорт, словно извиняясь за то, что посмел хоть на секунду забыть о таком ослепительном создании. — Томми и миссис Томми, позвольте представить вас мисс Джильде Гленн.

В его голосе явно слышалась гордость! Показавшись с ним на людях, мисс Гленн оказывала ему великую честь.

Актриса с неподдельным интересом разглядывала Томми.

— Вы что, в самом деле священник? — наконец спросила она. — Ну, то есть действительно католический священник? Я думала, у них не бывает жен.

Эсткорт разразился оглушительным хохотом.

— Вот это здорово! — гремел он. — Ну ты хитрюга, Томми! Хорошо, миссис Бирсфорд, что, отказавшись от мирских соблазнов, он таки не отказался от вас.

Джильда Гленн не обратила на его слова ни малейшего внимания. Она продолжала с недоумением разглядывать Томми.

— Так вы священник? — настаивала она.

— Очень немногие из нас являются тем, чем кажутся, — осторожно ответил ей Томми. — Хотя наши профессии чем-то схожи… Я не отпускаю грехи — но я выслушиваю исповеди…

— Да не слушайте вы его, — вмешался Эсткорт, — вечно он всех за нос водит.

— Но если вы не священник, почему же вы так одеты? Не понимаю, — совершенно искренне призналась мисс Гленн. — Если только…

— Нет, я не скрываюсь от полиции, — сказал Томми. — Дело в другом.

— О! — протянула мисс Гленн, нахмурив брови и не отрывая от него своих прекрасных глаз.

«Интересно, дойдет до нее когда-нибудь? — подумал про себя Томми. — Придется, видно, ограничиться односложными словами».

Вслух же он произнес:

— Пузырь, ты случайно не знаешь, когда ближайший поезд до города? Нам нужно двигать домой. Станция далеко?

— Минут десять пешком. Но можете не спешить: поезд только что ушел. Следующий будет в восемнадцать тридцать пять, а сейчас всего без двадцати шесть.

— А как все-таки пройти на станцию?

— Выходите из гостиницы и сразу налево. Потом — дай подумать, — потом, наверное, лучше всего пойти по Морган-авеню.

— Морган-авеню? — Мисс Гленн заметно вздрогнула и испуганно уставилась на Эсткорта.

— Я знаю, о чем вы сейчас подумали, — рассмеялся тот. — Привидения. Морган-авеню идет вдоль кладбища, а предание гласит, что некий полицейский, умерший не своей смертью, время от времени встает из могилы и начинает расхаживать по привычному маршруту — вверх и вниз по Морган-авеню. Полицейский-призрак — можете себе представить? И однако, куча народу клянется, что видела его собственными глазами.

— Полицейский? — переспросила мисс Гленн и поежилась. — Но ведь на самом деле никаких привидений нет, ведь правда? То есть такого же не бывает, да?

Она поднялась, поплотнее запахнулась в свои горностаи и удалилась.

— До свидания, — подарила она пространству напоследок.

Во все время разговора она вела себя так, словно Таппенс еще не родилась на свет, не глянула в ее сторону и теперь. Зато на прощание бросила через плечо еще один недоуменно-вопрошающий взгляд на Томми.

Когда она уже выходила из дверей, навстречу ей поднимался высокий седой мужчина с отечным лицом. Он издал удивленное восклицание, взял ее под руку и повел на улицу, оживленно что-то втолковывая.

— Восхитительное создание, правда? — спросил Эсткорт. — А вот мозги как у кролика. Говорят, она выходит за лорда Лэконберри. Ну, этого, который только что был в дверях.

— Бывают женихи и получше, — заметила Таппенс. Эсткорт пожал плечами.

— Думаю, титул извиняет многое, — заявил он. — А Лэконберри — это вам не какой-то там обнищавший дворянчик. С ним она будет как сыр в масле. Ведь никто не знает, откуда она вообще взялась. В любом случае, не слишком далеко от какой-нибудь канавы, будьте уверены. И вообще, все это чертовски таинственно — что она здесь делает? В гостинице она не останавливалась, а когда я пытался вызнать, где же в таком случае она живет, она осадила меня, и довольно грубо осадила — по-другому она, кстати, и не умеет. Черт меня подери, если я понимаю, что все это значит.

Он взглянул на часы и вскочил.

— Мне надо спешить. Был чертовски рад снова повидать вас обоих. Как-нибудь вечерком надо выбраться всем вместе в город — погудеть. Ну, до скорого.

И он умчался прочь. Как только он исчез из виду, к столику подошел бой, неся на подносе записку. Адресата на ней не было.

— Это вам, сэр, — обратился мальчик к Томми. — От мисс Джильды Гленн.

Томми с любопытством развернул записку. Это оказались всего несколько строк, написанных неумелой, нетвердой рукой.