Отель «Бертрам» - Кристи Агата - Страница 14

Ночь была хороша, и он побрел в отель «Бертрам» пешком, сначала, правда, сев в автобус, который повез его в противоположном направлении. Была уже полночь, когда он добрался до гостиницы, а «Бертрам» в полночь имел благопристойный вид отеля, где все уже легли спать. Лифт находился где-то наверху, поэтому каноник воспользовался лестницей. Он подошел к своему номеру, вставил ключ в замок, распахнул дверь и вошел.

Боже милостивый, неужели ему это кажется?! Но кто… как… Он поздно заметил занесенную руку…

В голове его вспыхнул фейерверк, подобный тем, которые взрываются в день Гая Фокса.[6]

Глава 8

Ирландский почтовый поезд мчался сквозь ночь. Или, вернее, сквозь темень ранних предутренних часов.

Время от времени дизель исторгал странный, леденящий душу, предостерегающий вопль. Он мчался со скоростью свыше восьмидесяти миль в час. Он шел по расписанию.

Как вдруг движение замедлилось и заскрежетали тормоза. Колеса завизжали, цепляясь за металл. Медленнее… медленнее. Проводник высунул голову из окна и заметил впереди красный свет, когда поезд уже совсем остановился. Кто-то из пассажиров проснулся, но большинство продолжало спать.

Пожилая дама, встревоженная неожиданной остановкой, открыла дверь и выглянула в коридор. Немного дальше по коридору одна из дверей вагона была открыта. Пожилой священнослужитель с густой шапкой седых волос поднимался по ступенькам с путей. Вероятно, сначала он спустился, чтобы что-то выяснить.

Утренний воздух был резким и холодным. Кто-то в конце коридора сказал:

– Просто красный свет.

Пожилая дама вернулась в купе и попыталась заснуть.

Впереди на путях человек, размахивая фонарем, бежал к поезду от сигнальной будки. Помощник машиниста спустился с паровоза. Проводник, который перед этим тоже сошел с поезда, присоединился к нему. Подбежал человек с фонарем, запыхавшись, сказал:

– Большое крушение… впереди… Сошел с рельсов товарный поезд.

Машинист выглянул из своей кабины, потом тоже сошел и направился к остальным.

Шесть человек, только что вскарабкавшихся по насыпи, взобрались на поезд через дверь в последнем вагоне, специально оставленную открытой. Шесть пассажиров из разных вагонов встретили их. С хорошо отрепетированной скоростью они принялись за почтовый вагон. Два человека в масках в начале и конце вагона стояли на стреме, держа в руках дубинки.

Человек в железнодорожной форме прошелся по коридорам поезда, давая объяснения тем, кто к нему обращался.

– Блокировка впереди на линии. Задержка минут на десять, не больше…

Это звучало дружелюбно и успокоительно.

Около паровоза машинист и помощник лежали аккуратно связанные и с кляпами во рту. Человек с фонарем крикнул:

– Здесь все в порядке!

Проводник лежал у насыпи, также связанный и с кляпом.

Опытные взломщики сделали свое дело в почтовом вагоне. Еще два аккуратно связанных тела лежали на полу. Специально опечатанные почтовые мешки отправляли на насыпь, где их перехватывали другие люди.

В своих купе пассажиры ворчали, что железные дороги уже не те, что были раньше.

Затем, когда они стали снова устраиваться спать, из темноты до них донесся рев мотора.

– Боже, – пробормотала какая-то женщина, – это что – реактивный самолет?

– Скорее похоже на гоночную машину…

Рев замер в ночи…

По Бедхемптонскому шоссе, в девяти милях от места ограбления, неслись сплошным потоком ночные грузовики. Огромный белый гоночный автомобиль промчался мимо них.

Через десять минут он свернул с шоссе.

На стене гаража на повороте с дороги В была надпись: «Закрыто». Но огромные двери распахнулись, и белая машина влетела прямо в них. Двери за ней захлопнулись. Трое мужчин действовали молниеносно. Новые номера были тут же привинчены, водитель сменил одежду и кепку. Перед этим на нем была белая замша, теперь – черная кожаная куртка. Он снова выехал. Через три минуты после его отъезда старенький «Моррис-Оксфорд» со священником за рулем выбрался на дорогу и поехал по петляющим деревенским проселкам.

Небольшой автофургон, который ехал по дороге, замедлил ход, заметив стоящий у живой изгороди старый «Моррис-Оксфорд», над капотом которого склонился пожилой человек.

Водитель фургона высунулся из кабины:

– Что-то не в порядке? Вам помочь?

– Вы очень добры. У меня неладно с фарами.

Водители сошлись, прислушались: все тихо.

Различные дорогие чемоданы американского стиля перекочевали из «Моррис-Оксфорда» в фургон.

Через милю-другую фургон свернул на дорогу, которая вначале казалась просто наезженной колеей, но потом превратилась в служебный подъезд к обширному и богатому загородному дому. В бывшей конюшне стоял большой белый «Мерседес». Водитель фургона открыл ключом его багажник, переложил туда чемоданы и уехал в своем фургоне.

На соседней ферме громко прокричал петух.

Глава 9

1

Эльвира Блейк посмотрела на небо, увидела, что утро погожее, и направилась к телефонной будке. Набрала номер Бриджет; услышав, что та ей ответила, она сказала:

– Алло! Бриджет!

– Ой, Эльвира, это ты? – Голос Бриджет звучал возбужденно.

– Да. Все прошло как надо?

– Ой, нет. Все было ужасно. Твоя кузина миссис Мелфорд вчера днем позвонила маме.

– Что? Насчет меня?

– Да. Мне показалось, что я все так ловко проделала, когда позвонила ей в обед. Но она, оказывается, забеспокоилась насчет твоих зубов. Нет ли чего-то серьезного? Абсцессов или чего-то вроде. Поэтому она сама позвонила зубному и обнаружила, конечно, что ты там вовсе не была. Так вот – она позвонила маме, а та, как назло, оказалась у телефона. И я не смогла ее опередить. И уж конечно, мама сказала, что ей ничего не известно и что ты, само собой, здесь не ночуешь. И я просто не знала, что делать.

– Ну и что ты все-таки сделала?

– Притворилась, будто ничего не знаю. Я сказала, что ты вроде бы говорила о каких-то друзьях в Уимблдоне.

– Почему именно в Уимблдоне?

– Это было первое, что пришло мне в голову.

Эльвира вздохнула:

– Да, видно, придется мне что-нибудь сообразить. Может, насчет какой-нибудь старой гувернантки, которая живет в Уимблдоне. О господи, из-за всей этой суеты такая неразбериха. Надеюсь, у кузины Мелфорд хватит ума не звонить в полицию.

– Ты сейчас поедешь туда?

– Только вечером. У меня до этого масса дел.

– Ты слетала в Ирландию? Как там… все удалось?

– Я узнала все, что мне нужно.

– Что-то голос у тебя… мрачноватый.

– Мне совсем невесело.

– Я могу тебе чем-нибудь помочь, Эльвира?

– Никто не может мне помочь. Этим я должна заняться сама. Я так надеялась, что кое-что окажется неправдой, но это правда. Даже не знаю, что с этим делать.

– Ты в опасности, Эльвира?

– Не драматизируй, Бриджет. Мне просто нужно быть осторожной, и все. Просто нужно быть очень осторожной.

– Значит, ты действительно в опасности.

Эльвира после минутной паузы сказала:

– Мне кажется, что я просто придумываю всякую чушь, вот и все.

– Эльвира, а как насчет того браслета?

– Ой, это пустяки. Я договорилась кое с кем насчет денег. Мне их дают, я иду и – как это? Выкупаю его. Потом возвращаю Болларду.

– А как они к этому отнесутся, ты думаешь? Нет, мама, это из прачечной. Они говорят, что мы им какую-то простыню не посылали. Да, мамочка, да, я скажу директрисе, ладно.

На другом конце провода Эльвира усмехнулась и повесила трубку. Она открыла кошелек, порылась в мелочи, разложила перед собой нужные монеты и начала звонить. Когда она добилась ответа, то опустила деньги, нажала кнопку «А» и заговорила слегка задыхающимся голосом:

– Алло, кузина Мелфорд? Да, это я. Простите, пожалуйста… Да, я знаю… но я не собиралась… да… это из-за старенькой Мадди. Ну, знаете, это наша мадемуазель… да, я написала открыточку, но забыла ее отправить. Она и сейчас у меня в кармане… Да, но убедитесь, все ли в порядке. Да, я действительно собиралась к Бриджет, но это сбило все планы… Не понимаю, что за сообщение вы получили. Кто-то, наверное, что-то напутал. Да, я, конечно, все объясню, как только приеду… Да, да, сегодня во второй половине дня. Нет, я только подожду, когда приедет медсестра к старушке Мадди… Ну не совсем чтобы медсестра, ну эта, как они там называются… медсестра по оказанию первой помощи, что ли. Нет, в больницу она ни за что не хочет… Но я и вправду страшно сожалею, кузина Мелфорд, очень-очень прошу меня простить. – Она повесила трубку и раздраженно вздохнула. – Как было бы хорошо, – пробормотала она, – если бы не нужно было все время врать.