Окровавленные ступени - Кристи Агата - Страница 1

Агата Кристи

Окровавленные ступени

– Представьте, как занятно, – проворковала художница Джойс Лемприер, – теперь, когда настала моя очередь поведать таинственную историю, кстати, единственную в моей жизни, просто не знаю, с чего начать. Прошло пять лет, пора бы выбросить эти ужасы из головы, но поди ж ты, не забывается! Предупреждаю, в моей истории переплетены два цвета: розовый и черный. Поначалу происшествие выглядело таким забавным, таким светским, лишь под конец обернулось мрачной драмой. И вот странность – картина, которую я тогда писала, тоже оставляет двойственное впечатление. На первый взгляд, изображена крутая улочка в типичной корнуоллской деревне, вся залитая солнцем. Но стоит задержать на картине взгляд подольше, и в угловатости домов начинает проступать нечто зловещее… Я не выставила ее на продажу, а по какому-то наитию засунула в самый темный угол мастерской да еще лицом к стенке. Нет сил взглянуть на нее снова…

Деревушка, носившая название Рэтоул, была живописным обиталищем рыбаков. Пожалуй, даже чересчур живописным, словно она сама просилась на жанровое полотно! Глаз отдыхал на ее улочках, но в то же время бессознательно фиксировал и нечто ненатуральное. В глубине тесных лавок, в полумраке, виднелись фигурки молоденьких девушек, склонившихся над устаревшим уже ремеслом: прилежно, не поднимая головы, они копировали узоры на пергаменте.

Добраться до Рэтоул а можно было только по узкой горной дороге, которая круто карабкалась вверх, подобно самым кривым улочкам этой деревушки. Я намеревалась прожить здесь пару недель, набрасывая эскизы окрестностей. В деревне сохранилось старомодное здание гостиницы – единственное уцелевшее после бомбардировки испанским флотом в тысяча пятьсот каком-то там году…

– Это не более чем легенда, – досадливо прервал рассказчицу Рэймонд. – Глупо ее повторять.

– Но, дорогой, местные жители утверждали, что испанцы высадились на побережье, подтянули пушки, зажгли фитили и бах-бах… половины домов как не бывало! Впрочем, речь не об этом. Так, вот, гостиница… она полностью сохранила колорит старины со своим широким крыльцом и четырьмя облупленными колоннами, которые поддерживали над ступенями козырек крыши.

Я тотчас решила написать этот оригинальный портал, но едва выбрала для мольберта подходящее место, как с горы с шумом спустился сверкающий никелем автомобиль. Затормозив возле гостиницы, он заслонил мне вид. Из автомобиля вышла молодая пара, на которую я, раздосадованная помехой в работе, не обратила особого внимания; лишь заметила, как промелькнуло фиалковое платье женщины и такая же шляпа с опущенными полями.

Мужчина очень скоро вернулся, сел за руль и отогнал машину к набережной, где была стоянка. Едва он отъехал, как подкатил еще один автомобиль той же марки. За рулем сидела дама, одетая в кричащий пунцовый туалет – ничего подобного в жизни не видела! Однако ее малиновая соломенная шляпа была скорее всего куплена в дешевом магазине. Дама не остановилась возле гостиницы, а проехала прямо к стоянке. Возвращаясь пешком, она без труда нагнала водителя первой машины.

Тот в безмерном удивлении воздел руки к небу.

– Ну, не чудо ли, Кэрол, дорогая, что мы столкнулись здесь, в этом медвежьем углу после того, как не виделись столько лет? Здесь Марджери, моя жена. Идемте, я познакомлю вас!

Пока они не спеша двигались вверх по улице, на крыльце появилась Марджери и пошла им навстречу.

Мне достаточно было бросить беглый взгляд на проходившую мимо Кэрол, чтобы оценить ее вкус: пудра прямо-таки сыпалась с подбородка, а губы лоснились от помады. Едва ли Марджери придет в восторг от подобного знакомства. Впрочем, и сама Марджери показалась мне невыразительной и безвкусной,

Разумеется, приезжие ничуть не интересовали меня. Просто часто невольно становишься свидетелем чьих-то поступков. До меня долетали обрывки их разговоров: о купанье и морских развлечениях. Мужчина, которого звали Дэвис, соблазнял обеих дам прогулкой на лодке: поблизости есть прелестный грот, грех его не посетить. Кэрол согласилась, но предлагала отправиться пешком, через скалы – она не переносила качки. Они шумно спорили, пока не был принят компромиссный вариант: Кэрол пойдет берегом – и подождет их, а Дэвис с Марджери причалят к гроту на лодке.

Меня тоже потянуло к воде – день был знойный, работа продвигалась плохо. Я успокоила свою совесть тем, что предвечерний свет может оказаться более эффектным, быстро собрала все необходимое и вскоре оказалась на крошечном уединенном пляже, который обнаружила совсем недавно. Он примыкал к знаменитому гроту, но с другой стороны горы. Вдоволь накупавшись, я долго грелась, как ящерица, на горячем песке, потом наскоро перекусила ломтиком языка с двумя помидорами и вернулась в гостиницу уже после обеда, полная сил и желания побыстрее завершить начатый этюд.

Деревня казалась сонной. Гостиница была прекрасно освещена косым солнцем – мои надежды полностью оправдались. Усаживаясь за мольберт, я мельком заметила, что через перила балкона на верхнем этаже перекинуты два купальника: красный и голубой. Значит, приезжие тоже вернулись.

Какое-то время я не отрывалась от холста, выписывая сложную деталь, а когда случайно подняла голову, то наткнулась взглядом на незнакомца, который стоял на крыльце, небрежно прислонившись к колонне. Было непонятно, откуда он взялся. По виду моряк, неотличимый от местных рыбаков, с окладистой черной бородой. Если бы я собралась рисовать испанского пирата, более подходящего натурщика, чем этот человек, не стоило бы искать. Я с жадностью принялась набрасывать его фигуру, боясь как бы он не ушел. Но незнакомец стоял неподвижно и не менял позы. Когда же, наконец, он вразвалочку приблизился ко мне, набросок был уже готов.

Этот тип оказался слишком словоохотливым и мне в который раз пришлось выслушать всю историю бомбардировки… то есть разрушения деревни, а также эпизод драматической гибели хозяина гостиницы, которого испанская шпага проткнула у дверей его собственного дома.

– Кровь пролилась на ступени, – закончил незнакомец. – И с тех пор, вот уже который век, ничто не может отмыть кровавых пятен.

Сознаюсь, меня пробрала дрожь. Мертвая тишина деревни и этот человек с медленным ленивым голосом, в котором слышались жесткие нотки, – все это словно перенесло меня в давние времена, когда царила инквизиция и вокруг совершались мрачные преступления. Слушая, я почти машинально продолжала писать этюд гостиницы, как вдруг спохватилась, что изобразила то, чего не было: на залитых солнцем ступенях – следы крови… Просто поразительно, какие шутки играет с нами подсознание! Но представьте мой ужас, когда, пристально разглядывая крыльцо, я и вправду увидела на белом камне алые капли. Чтобы не закричать, я больно закусила губу. Кисть запечатлела именно то, что видели глаза. Зажмурившись, я твердила про себя: «Опомнись, дуреха, там ничего нет». Но, с трудом подняв ресницы, убедилась в обратном: следы крови не исчезли.

Это было невыносимо! Меня трясло. Запинаясь, я прервала моряка, который продолжал что-то рассказывать.

– Простите, я близорука. Эти пятна и сейчас на том же месте?

Он взглянул на меня со снисходительной усмешкой:

– Разумеется, нет. За пятьсот лет они стерлись.

– Вы правы, но, видите ли, мне почудилось… – Слова застряли в горле. Даже если он ничего не видит, я-то вижу!

Дрожащими руками складывала я мольберт и вытирала кисти. В этот миг на ступенях появился утренний приезжий. Он спустился с крыльца, озабоченно поглядывая по сторонам – улица была пустынна. На балконе мелькнула его жена, она снимала высохшие купальники.

Видимо, не найдя того, кого искал, молодой человек направился было к набережной, где стояла его машина, но внезапно передумал и круто обернулся.

– Скажите, любезный, – проговорил он, подходя к моряку, – вы не заметили, возвращалась ли в гостиницу владелица вон того автомобиля?