Одним пальцем - Кристи Агата - Страница 12

Нэш сразу же понял меня. Слово «леди» и для него еще что-то значило.

– Не то чтобы непременно леди, – сказал он, – но определенно и не обычная деревенская баба. Те по большей части почти неграмотные, не знают орфографии и, наверняка, не умеют внятно выражать свои мысли.

Я молчал, для меня все это было шоком. Городок так невелик. Подсознательно я представил себе писавшую эти письма похожей на миссис Клит, местную «колдунью» – озлобленной, ехидной, немного трусливой женщиной.

Симмингтон высказал вслух то, что я только думал.

– Этим круг подозреваемых лиц, – резко проговорил он, – суживается до какого-нибудь десятка человек во всем городке. В это я не могу поверить! – Принужденным тоном, со взглядом, устремленным прямо перед собой, словно ему был неприятен звук собственных слов, он продолжал:

– Вы слышали, – что я говорил во время следствия. Если вы думаете, что это говорилось только для того, чтобы сохранить чистой память о моей покойной жене, то ошибаетесь. Я хочу еще раз повторить, что в письме, полученном ею, – я в этом твердо убежден – не было ни единого слова правды. Я знаю, что это была ложь. Моя супруга была крайне чувствительной.., и.., гм.., да, в определенных отношениях очень стыдливой женщиной. Такое письмо было для нее страшным ударом, а нервы у нее были далеко не в порядке. Грейвс ответил без колебаний:

– Вы, разумеется, правы, сэр. Ни в одном из этих писем не чувствуется, что человек действительно знает, о чем он пишет. Одни брошенные вслепую обвинения. Там нет попыток шантажа и, судя по всему, дело не в религиозной мании – такое тоже случается. Ничего, кроме секса и слепой ненависти! А это может оказаться неплохим дополнительным ориентиром при поисках преступника!

Симмингтон встал. Он был сухим, отнюдь не сентиментальным человеком, но сейчас губы у него дрожали:

– Надеюсь, что вы быстро найдете чудовище, которое пишет эти письма. Оно ведь убило мою жену так же верно, как если бы ударило ее ножом, – он помолчал. – Хотел бы я знать, что сейчас чувствует этот человек?

Симмингтон вышел, не дожидаясь ответа на свой вопрос.

– Что действительно может чувствовать эта особа, доктор? – спросил я. Мне казалось, что именно он мог бы знать ответ.

– Трудно сказать. Может быть, угрызения совести, а может, радость от своей власти над людьми. Вполне возможно, что смерть миссис Симмингтон только усилила ее манию.

– Будем надеяться, что нет, – сказал я, чувствуя холодок, пробежавший у меня по спине, – потому что иначе…

Я замялся, и Нэш докончил фразу вместо меня:

– Попытается снова? Для нас это был бы наилучший вариант, мистер Бертон. Знаете, повадился кувшин по воду ходить…

– Но ведь было бы сумасшествием продолжать писать эти письма, – воскликнул я.

– Будет продолжать, – заверил нас Грейвс. – Все они так. Понимаете, это как наркотик, – невозможно остановиться.

Я с ужасом покачал головой и спросил, нужен ли я еще им. Мне хотелось на свежий воздух – здесь, в комнате, атмосфера была прямо – таки пропитана злом.

– Вы нам уже не нужны, мистер Бертон, – сказал Нэш. – Держите только глаза открытыми пошире и помогайте ним, чем можете: в первую очередь вбивайте в голову всем знакомым, чтобы они отдавали нам каждую анонимку. Я кивнул.

– По-моему, эту гнусность получили еще многие в городе, – заметил я.

– Ничего удивительного, – сказал Грейвс и, немного наклонив к плечу голову, спросил:

– А вы не знаете никого, кто совершенно точно не получал таких писем?

– Вот так вопрос! Я, знаете, еще не удостоился чести быть доверенным лицом всего здешнего общества

– Нет, нет, мистер Бертон, я этого и не думал. Я хотел лишь спросить, не знакомы ли вы с кем-нибудь, о ком вы точно знаете, что он не получал этих анонимок?

– Ну, собственно говоря, – неуверенно проговорил я, – знаком.

И я повторил им свой разговор с Эмили Бартон. Грейвс выслушал меня с каменным лицом.

– Хорошо, это может нам пригодиться. Это я себе отмечу.

Я вышел наружу, на солнце. Следом за мною вышел и Оуэн Гриффит. Когда мы очутились на улице, я громко выругался:

– Черт побери, и это место, где я должен был валяться на солнышке и лечиться? Тут полно гноящихся ран, а выглядит все мирно и невинно, как в раю!

– Но именно там, – сухо проговорил Гриффит, – именно там и таился змей.

– Слушайте, Гриффит, а они в полиции действительно что-то знают? Напали на какой-то след?

– Понятия не имею. У них своя тактика: с виду они очень откровенны, а по сути дела ничего нам не говорят.

– Н-да… Нэш – симпатичный парень.

– И очень толковый.

– Если в городе есть кто-то психически ненормальный, вы бы должны были об этом знать, – сказал я с легкой укоризной.

Гриффит покачал головой. Выглядел он беспомощно и, больше того, крайне озабоченно. Хотел бы я знать, подозревает ли он хотя бы, кто может быть автором этих писем.

Мы вместе шли по Хай-стрит. Я остановился у дверей конторы по сдаче недвижимости внаем.

– Стоило бы уже заранее заплатить вторую часть взноса. Только мне охота заплатить, а потом сразу же собраться и уехать вместе с Джоан. Пусть уж лучше пропадут деньги, лишь бы уехать отсюда.

– Вы не уедете, – сказал Оуэн.

– Почему?

Он не ответил, но через несколько мгновений заговорил все-таки снова:

– Впрочем, вы правы. Лимсток – не то место, где человек мог бы спокойно набираться сил. Вас.., или вашу сестру. – могли бы здесь обидеть.

– Джоан не даст себя в обиду, – сказал я. – Она не кисейная барышня. Я тем более. Только меня тошнит от всего этого.

– Меня тоже, – признался Оуэн. Я открыл дверь.

– И я действительно не уеду отсюда. Любопытство сильнее, чем страх. Хочу знать, чем все это кончится.

Я вошел в контору. Женщина, стучавшая на машинке, встала и подошла ко мне. Голова у нее была вся в кудряшках, которыми она жеманно потряхивала, но выглядела она интеллигентнее, чем молодой человек в очках, заправлявший здесь, когда я был в прошлый раз.

Через пару минут до меня дошло, что я уже знаю ее. Это была мисс Джинч, бывшая сотрудница мистера Симмингтона.

Я спросил:

– Вы работали в фирме «Гелбрайт, Гелбрайт и Симмингтон», не так ли?

– Да, работала, но решила, что лучше будет уйти оттуда. Здесь очень приличное место, хотя платят и не так хорошо. Есть, однако, вещи, стоящие больше, чем деньги, правда ведь?

– Несомненно, – согласился я.

– Эти отвратительные письма! – свистящим шепотом проговорила мисс Джинч. – Я тоже получила одно из них.., ну, ужасное! Обо мне и о мистере Симмингтоне.., ох, какая это была мерзость! Я знаю, в чем состоит мой долг. Я отнесла его в полицию, хотя мне это было исключительно неприятно, уверяю вас!

– Разумеется.

– Но они поблагодарили меня и сказали, что я поступила совершенно правильно. Все же я решила, что, раз уж люди говорят такие вещи – а наверное подобные сплетни были, иначе откуда взялась бы эта анонимка? – нельзя давать никакого повода для подозрений, хотя между мною и мистером Симмингтоном никогда ничего не было.

Я чувствовал себя чертовски неловко.

– Конечно, конечно, само собою разумеется.

– Но ведь у людей злые языки! Господи, какие злые языки!

Я старался не смотреть на нее, но мои глаза невольно встретились с ее глазами, и я сделал неприятное открытие.

Мисс Джинч была искренне довольна.

Сегодня я уже встретил раз человека, с удовольствием глядевшего на анонимные письма. Энтузиазм инспектора Грейвса был, однако, профессиональным. Радость же мисс Джинч была какой-то сальной и неприятной.

У меня в голове, как молния, мелькнула мысль:

– А может, эти письма писала сама мисс Джинч?

Придя домой, я застал у нас миссис Калтроп. Она сидела и беседовала с Джоан. Мне она показалась побледневшей и словно бы нездоровой.

– Для меня это было страшным ударом, мистер Бертон, – сказала она. – Бедняга!