Секира Перуна - Неволина Екатерина Александровна - Страница 22

Северин застонал и почувствовал, что мягкая рука заботливо коснулась его лба.

«Мама! – обрадовался он. – Выходит, ничего не случилось! Мы уцелели!» Счастье захлестнуло такой ошеломляющей волной, что Северин на миг позабыл даже про боль.

– Очнулся! Наконец! – послышался глубокий певучий голос.

Не мамин.

И тут Северин все же вспомнил, что с того пожара прошло уже много, много лет. И ничего уже не исправишь, никого не спасешь… Парень снова застонал, изо всех сил закусив губу – так, что рот тут же наполнился солоноватым вкусом крови.

– Не двигайся пока. Мало ли что… Хорошо они тебя приложили, – произнес Глеб.

Теперь Северин узнал и его, и ту, кто говорила первой: Арину.

– Лежи уж, вояка! – отозвался насмешливый Динкин голос и сразу вслед за ним спокойный голос Александры:

– Не надо иронии.

Все здесь. Интересно, где это «здесь»?

Северин осторожно приоткрыл глаза. Было темно, и парня охватил внезапный страх. Что, если он ослеп? Такое бывает от сильного удара. Нет! Только не это! Он не может быть слепым и беспомощным, когда его друзья в опасности, когда они надеются на него! Да, он не спас своих родителей, но он уцелел в ту страшную ночь не зря. Он больше не может подвести того, кто ему верит и его любит! Только не это!

– Темно… – едва слышно прохрипел Северин.

– Что?

Его щеки коснулись шелковистые волосы, обдав ароматом меда и полыни…

– Темно, – попытался повторить парень.

– Ах да, нас заперли в старой бане. Чтобы мы посидели здесь ночь, так сказать, обдумали, стоит ли молчать о золоте и дальше, – объяснила Арина, осторожно гладя Северина по щеке. – Здесь темно.

Он вздохнул свободнее. Это хорошо, что не ослеп. Это самое главное. Все остальное можно поправить.

– Что случилось?

Губы горели, горло превратилось в великую пустыню, а в голове неизвестные неутомимые работники по-прежнему заколачивали сваи, изо всех сил лупя по ним огромными кувалдами.

– Зря ты, парень, вмешался, – послышался басок Семена Николаевича. – Так бы одного меня схватили, а тут еще вас… за компанию… Когда тебя по голове шарахнули, твои друзья и Аринка бросились на помощь. Вот вас тоже взяли.

– Они думают, что мы где-то золото прикопали, – пояснил Глеб, – и хотят добиться от нас признания.

– А как же они…

Северин не договорил, но друг понял его без всяких слов.

– Я с ними и не дрался. У них пистолеты, а за нами – студенты. Знаешь же, что в таких ситуациях больше всего случайным людям достается?..

Северин чувствовал, что Глеб прав. И действительно, зря он тогда вмешался… Он даже не подумал – действовал под влиянием инстинкта, а еще давнего прошлого…

– Он, между прочим, вас, Семен Николаевич, защищал! – возмущенно вступилась за него Арина.

Она хорошая. Как хорошо, что они все-таки встретились той волшебной ночью…

– Тебя не тошнит? Попробуй дотронься рукой до носа, – попросила Александра.

Проверяет, нет ли у него сотрясения. Правильно. Северин сосредоточился на своих ощущениях. Похоже, обошлось. Он поднял руку и дотронулся до кончика носа. Координация не нарушена – уже хорошо. Глаза, кстати, привыкли к темноте, и теперь Северин уже видел друзей и грубые бревенчатые стены старой бани.

– Отделался легким испугом, – хрипло попытался пошутить парень, но никто не засмеялся. – Сколько времени?..

В темноте вспыхнул огонек – подсветка на часах Глеба.

– Ровно полночь, – сообщил он.

– Если бы это была игра или какой-нибудь ужастик, сейчас бы все и началось! – сообщила Динка зловещим голосом.

– А здесь, кстати, душно, не находите? – спросил вдруг археолог. – Я лично уже весь вспотел.

В помещении действительно было душно. Влажный жар пробирал до костей, а по спине липкой змейкой струился пот. Северин устремил взгляд на стену перед собой и увидел на старых бревнах здоровое черное пятно, которое прямо на глазах становилось все больше и больше. Жар тоже нарастал с каждой минутой.

– Что творится? Они что, нас подожгли? – спросила Александра, оглядываясь по сторонам.

– Н-нет, – пробормотал Северин. Даже сквозь чудовищную головную боль он понимал, что это не пожар: не слышно треска огня, не чувствуется запаха гари. Напротив, старую баню окружает странная тишина, словно ее завернули в плотное одеяло, отсекши звуки деревни или леса. Воздух пахнет сыростью и гнилью. Странно. И от этого становилось еще страшнее. – Пятно на стене… оно растет…

– Сейчас посмотрим. Нож у меня отобрали, а фонарик оставили, – заметил Глеб, и луч света медленно заскользил по стенам.

– Да тут по всем стенам пятна! – взвизгнула Динка. – А вон то, посмотрите, как силуэт горбатого карлика.

Пятно действительно напоминало тощего страшного человечка, и теперь росло так, будто он, впитывая в себя их силы, становится все больше и больше.

Тем временем баня раскалилась так, что воздух, казалось, обжигает легкие.

– Чертовщина какая-то! – произнес Глеб.

– Я думаю, это банник, – тихо проговорила Арина. – Вы же знаете: баня – место опасное, ни один хозяин не поставит избы на месте сгоревшей бани. Банник – существо злое, вредное, ему мелкую пакость сделать – слаще чем мягкий кусок хлеба съесть, а уж если человека и вовсе извести удастся – совсем праздник.

Северин нахмурился, припоминая. Собственно, о всяких верованиях он знал гораздо меньше того же Глеба, но про банника рассказывал как-то отец. Ведя свой род от лесников и охотников, он еще хранил старые обычаи и частенько оставлял для домового и банника подношения – кусочек ржаного хлеба, мисочку с молоком.

«В банника верили наши предки, – учил Северина отец, – по славянским поверьям, это существо из нижнего мира, мелкий дух. Такие населяют природу и человеческое жилище – русалки, лешаки, домовики, щекотуны, запечные злыдни. Живет банник, как ты можешь догадаться, в бане и выглядит как маленький тощий старичок с копной растрепанных волос. У банника очень дурной характер. Любимое его развлечение – ошпарить человека кипятком, а если кто его запреты нарушает, то вовсе до смерти запарить может».

В детстве Северин слушал такие истории с замирающим сердцем. Некоторое время он даже побаивался бани, но отец объяснил, что бояться как раз и не следует – всякая нечисть от этого только крепнет, а если делать все по правилам, то она никогда не сможет причинить тебе вреда. Повзрослев, парень перестал верить в сказки, но теперь они находили неожиданное подтверждение.

– Банник! Ну ты, Арина, даешь! – делано засмеялся археолог. – Вот смотри, расскажу твоему папке, что ты в банников да прочую нечисть веришь…

– А папа знает, – перебила вдруг его девушка. – Он ведь с вами, дядя Сема, был в ту ночь на Ивана Купала, когда вы за девушками от костра в лес ушли, а утром вернулись в мокрой одежде и с запутавшимися в волосах лебяжьими перьями. Он рассказывал мне ту историю, которую вы у костра за байку выдали. Так что не надо передо мной спектакль разыгрывать, чтобы я ни о чем такомне догадалась, давайте лучше думать, как отсюда выбраться, а то до папки, как вы сказали, еще живыми дойти нужно.

Северин не слышал байки про лебедей, но о чем речь, примерно догадался. И то, что Арина верит в нечисть, это тоже хорошо: значит, она сможет войти в их команду… Хотя нет, лучше не надо. Хочет ли Северин, чтобы его любимая рисковала собой, как они в тех подвалах или вот как сегодня?.. Думать было трудно. Пот заливал глаза, нещадно щипал кожу, а от жара и без того больная голова разламывалась на тысячи кусочков.

Интересно, что бы сделал на его месте отец?..

– И ты думаешь, банник нас до смерти упарит? – спросила Александра, обращаясь непосредственно к Арине. – И нет никакого способа спастись?

– Хорошо бы подношение какое-то… Например, хлеб с солью… И сразу бы поклониться, разрешения попросить… – отозвалась девушка.

Жар все крепчал, хотя казалось, куда уж там. Мысли путались, а говорить становилось все труднее и труднее.

– А что ты знала и молчала? Что сразу не поклонилась? – набросилась на Арину Динка.