Ночная тьма - Кристи Агата - Страница 36

– Я понимаю, – отозвался мистер Липпинкот.

– А не мог бы я передать все это в ваши руки?

– Отчего же…

– Тогда почему бы нам так и не поступить?

– Тем не менее я полагаю, что вам не обойтись без услуг другой фирмы. Я ведь уже действую от имени отдельных членов семьи, и вполне может случиться так, что их и ваши интересы столкнутся. Если вы мне доверяете, я постараюсь сделать так, чтобы вас представлял исключительно компетентный адвокат.

– Спасибо, – сказал я. – Вы очень любезны.

– Если вы позволите мне быть несколько бестактным… – Он выглядел чуть смущенным. Я втайне торжествовал – оказывается, и Липпинкот умеет быть бестактным.

– Разумеется, – сказал я.

– Я бы посоветовал вам быть крайне осторожным, когда вы будете что-либо подписывать. В особенности деловые бумаги. Прежде чем подписать, прочтите документ очень внимательно.

– А пойму я что-нибудь в этом самом документе, а?

– Если вам что-либо будет непонятно, вы передадите его своему юрисконсульту.

– Вы даете мне понять, что я должен кого-то опасаться? – спросил я с внезапно вспыхнувшим интересом.

– Я полагаю, что с моей стороны было бы не совсем уместным отвечать на подобный вопрос, – ускользнул от ответа мистер Липпинкот. – Кроме этого, я ничего не могу вам сказать. Там, где речь идет о больших суммах денег, желательно не доверять никому.

Итак, он намекнул, что я должен кого-то опасаться, но имени назвать не пожелал. Это я понял. Кого же? Коры, что ли? Или у него есть давнишние подозрения относительно красномордого банкира Стэнфорда Ллойда, этого богатого и беззаботного балагура, который недавно приезжал сюда «по делу»? Или он имел в виду дядю Фрэнка, который может подсунуть мне какие-нибудь фальшивые документы? Внезапно я увидел себя со стороны: несчастный, наивный простачок, угодивший в болото, кишащее крокодилами, которые скалят в улыбке зубы, прикидываясь добрыми друзьями, а сами готовы разорвать меня на куски.

– Миром правит зло, – предупредил меня мистер Липпинкот.

Этого он мог бы и не говорить. Но именно после этой фразы я вдруг спросил:

– Смерть Элли была кому-то выгодна?

Он пристально посмотрел на меня.

– Весьма любопытный вопрос. Почему вы его задали?

– Не знаю, – ответил я. – Просто потому, что это пришло мне в голову.

– Больше всех вам, – сказал он.

– Разумеется, – отозвался я, – но сейчас речь не обо мне. Я в самом деле хочу знать, кому еще выгодна ее смерть? Мистер Липпинкот сосредоточенно молчал.

– Если вас интересует, – наконец заговорил он, – упомянула ли Фенелла в своем завещании каких-то конкретных лиц, отказав им некоторую сумму, то должен вам ответить: да, но суммы эти весьма незначительны. В завещании фигурируют несколько старых слуг, ее бывшая гувернантка, два-три благотворительных заведения, но ничего такого, что представляло бы интерес. Есть завещательный отказ на имя мисс Андерсен, но также небольшой, поскольку, как вам, наверное, известно, Элли уже отблагодарила мисс Андерсен, и довольно щедро.

Я кивнул. Да, Элли мне об этом говорила.

– Вы были ее мужем. Других близких родственников у нее не было. Но, насколько я понял, вы спрашивали не об этом.

– Я даже сам толком не знаю, о чем я спрашивал, – сказал я. – Но так или иначе, вам удалось, мистер Липпинкот, внушить мне подозрения, правда, я не очень понимаю, на чей счет. Только смутные подозрения. Что же касается финансов, то я мало в них разбираюсь, – твердо добавил я.

– Я вам верю. Но позвольте заметить, что никакими конкретными сведениями я не располагаю. Когда человек умирает, обычно производится оценка его финансовых дел. Это может растянуться на долгие годы. Или произойти совсем скоро.

– Вы хотите сказать, – сообразил я, – что кто-то из членов семьи может незамедлительно предпринять кое-какие меры, и тогда наступит полная неразбериха, которая кончится тем, что меня заставят подписать, например, документы об отказе от правомочий, или как там вы это называете.

– Если бы дела Фенеллы не были, так сказать, в отрегулированном состоянии, как им и положено быть, то в таком случае… да, возможно, ее преждевременная кончина могла бы… м-м… оказаться кое для кого весьма благоприятной – не будем называть имен, – кто сумел бы – поскольку ему пришлось бы иметь дело с таким, извините, дилетантом, как вы – очень умело замести следы. Я сказал вам все, что могу, больше на эту тему мы разговаривать не будем. Это было бы неэтично.

В маленькой церкви отслужили скромную панихиду. Если бы можно было не присутствовать, я бы ни в коем случае туда не пошел. Я ненавидел всех этих людей, которые выстроились перед церковью и не спускали с меня глаз. Любопытных глаз. Грета спасла меня от многих неприятных моментов. До сих пор я не сознавал до конца, какой это сильный и надежный человек. Она все приготовила, заказала цветы, предусмотрела все до мелочей. Теперь я лучше стал понимать, почему Элли во всем полагалась на Грету. Таких, как Грета, на свете раз-два, и обчелся.

В церкви в основном были наши соседи, некоторых мы почти не знали. Но мне на глаза попалось лицо, которое я когда-то видел, только не мог вспомнить – где. Когда я вернулся домой, Карсон доложил, что в гостиной меня ждет посетитель.

– Я не могу сегодня его принять. Пусть уходит. Его не следовало впускать!

– Извините меня, сэр, но джентльмен сказал, что он родственник.

– Родственник?

И мне сразу вспомнился человек, которого я видел в церкви.

Карсон протянул визитную карточку.

Сначала я ничего не понял. Мистер Уильям Пардоу. Повертев карточку в руках, я покачал головой. И отдал визитку Грете.

– Вы случайно не знаете, кто это? – спросил я. – Лицо его мне показалось знакомым, но, где я его видел, не могу вспомнить. Может, это кто-то из приятелей Элли?

Грета взяла у меня визитку и посмотрела на нее.

– Ну конечно, – сказала она.

– Кто это?

– Дядя Рюбен. Кузен Элли, помните? Она вам наверняка про него рассказывала.

Теперь я понял, почему его лицо показалось мне знакомым. У Элли в гостиной висели фотографии ее родственников. Вот почему. Пока я видел его только на фотографии.

– Иду, – сказал я.

Я вошел в гостиную. Навстречу мне поднялся мистер Пардоу.

– Майкл Роджерс? Возможно, мое имя вам незнакомо, но ваша жена была мне кузиной, хотя и называла дядей Рюбеном. Нам с вами не довелось встретиться. С тех пор как вы поженились, я впервые в Европе.

– Разумеется, я про вас слышал, – сказал я. Не знаю, как получше описать Рюбена Пардоу. Рослый, плотного телосложения, с крупными чертами и рассеянным выражением на лице, как будто его мысли витали где-то далеко-далеко. Но, поговорив с ним несколько минут, вы начинали понимать, что он знает, что к чему, лучше, чем можно было предположить.

– Мне незачем говорить вам, как я был потрясен и расстроен, услышав о смерти Элли, – сказал он.

– Не надо об этом, – взмолился я. – Я не в силах вести подобные разговоры.

– Конечно, конечно. Я вас прекрасно понимаю. Он был сама любезность и дружелюбие, но вместе с тем было в нем нечто такое, что вызвало у меня смутную тревогу. Вошла Грета, и я спросил:

– Вы знакомы с мисс Андерсен?

– Разумеется, – ответил он. – Как поживаете, Грета?

– Стараюсь бодриться, – сказала Грета. – Вы давно приехали?

– Недели две назад. Вот, путешествую.

– Я уже встречал вас, – вдруг вспомнил я и уточнил:

– Я видел вас на днях.

– Правда? Где именно?

– На аукционе в поместье Бартингтон Мэнор.

– А, конечно, – сказал он, – да, да, по-моему, я вас тоже заметил. Вы были с человеком лет шестидесяти, у него темные усы.

– Да, – подтвердил я, – это майор Филпот.

– Вы оба, по-моему, пребывали в отличном настроении, – заметил он.

– Лучше не бывает, – отозвался я и повторил, хотя меня не покидала странная тревога:

– Лучше не бывает.

– Ну разумеется. Вы ведь еще и понятия не имели о том, что произошло. Это было как раз в тот день, когда Элли погибла, да?