Хлопоты в Польенсе - Кристи Агата - Страница 9

– Я не задержу вас долго. Ваш хозяин, полагаю, пришел в пять?

– Он распорядился, чтобы чай ему принесли прямо сюда. Когда я пришел забрать поднос, он попросил, чтобы я прислал ему Дженнингса – это камердинер, сэр.

– В котором часу?

– Минут десять седьмого, сэр. Я передал Дженнингсу. Когда я пришел сюда в семь часов, чтобы закрыть окна и задернуть портьеры, только тогда я увидел…

Мелроуз прервал его:

– Да, да, не будем возвращаться к этому. Вы не трогали тело и ни к чему не прикасались, не так ли?

– Нет, конечно, сэр! Я сразу позвонил в полицию.

– А потом?

– Я сказал Джанет, горничной хозяйки, чтобы она сообщила ее сиятельству.

– Вы не видели хозяйку в этот вечер?

– В общем-то так, сэр. Ее сиятельство с момента трагедии из своих комнат не выходили.

– А до этого вы ее видели? – Вопрос прозвучал резко и требовательно.

– Я… я видел ее мельком, сэр, когда она спускалась по лестнице.

– Она входила сюда?

Мистер Саттерфвейт затаил дыхание.

– Я… я думаю, да.

– Во сколько это было?

– Около половины седьмого, сэр.

Мелроуз набрал в легкие побольше воздуха и произнес:

– Достаточно, благодарю вас. Будьте добры, пошлите ко мне Дженнингса.

В Дженнингсе была какая-то непроницаемость и скрытность.

Мистер Саттерфвейт подумал, что такой человек вполне мог убить своего хозяина, если бы был уверен, что не будет разоблачен. Он с интересом слушал, как Дженнингс отвечал на вопросы полковника. То, что он говорил, звучало вполне убедительно: он принес хозяину мягкие домашние тапочки и забрал спортивные туфли.

– Что вы делали после этого, Дженнингс?

– Вернулся в камердинерскую, сэр.

– В котором часу это было?

– Где-то после четверти седьмого, сэр.

– А где вы были в половине седьмого, Дженнингс?

– В камердинерской, сэр.

Полковник Мелроуз кивком головы отпустил камердинера, глядя вопросительно на Кертиса.

– Все верно, сэр. Я проверял. Он действительно находился в камердинерской с шести двадцати до семи часов.

– Это ставит его вне подозрений, – заметил с сожалением Мелроуз. – Кроме того, отсутствует мотив.

Послышался стук в дверь.

– Войдите, – сказал полковник.

Показалось испуганное личико горничной.

– Извините, леди узнала, что полковник Мелроуз здесь, и хотела бы его видеть.

– Конечно, – сказал Мелроуз, – я немедленно иду. Вы покажете куда?

Но чья-то рука отодвинула девушку в сторону, и в дверях показалась сама леди Двайтон, похожая на пришелицу из другого мира.

Она была одета в облегающее одеяние из синей парчи слегка приглушенных тонов в стиле средневековья. Ее тициановские волосы, разделенные посередине пробором, спускались на уши и тяжелым узлом лежали на изгибе шеи. Руки были обнажены.

Одна из них оперлась о дверной косяк, другая беспомощно висела вдоль тела, в ней она сжимала книгу. Мистер Саттерфвейт подумал, что она похожа на Мадонну, сошедшую с одного из полотен раннего средневековья.

– Я пришла, чтобы сказать вам… сказать вам…

Голос у нее был глубокий и звучный. Мистер Саттерфвейт так был захвачен драматизмом этой сцены, что совсем забыл о происходящем.

Мелроуз провел леди Двайтон через холл в маленькую переднюю, стены которой были обиты выцветшим шелком. Квин и Саттерфвейт последовали за ними. Леди Двайтон опустилась на низкую кушетку, откинула голову на красновато-коричневую диванную подушку и закрыла глаза. Все трое смотрели на нее.

Неожиданно она открыла глаза, выпрямилась и очень спокойно произнесла:

– Я убила его. Именно это я и пришла сказать. Его убила я!

Последовала минута напряженной тишины.

– Леди Двайтон, – проговорил наконец Мелроуз, – у вас сильный шок, это от перенапряжения. Я не уверен, что вы полностью сознаете, о чем говорите.

– Я прекрасно сознаю, о чем говорю. Именно я застрелила его.

Двое из тех, кто находился в комнате, громко вздохнули, остальные хранили молчание. Лаура Двайтон наклонилась вперед.

– Как вы не понимаете? Я спустилась вниз и застрелила его.

Книга, которую она держала в руке, упала на пол. В ней был нож для разрезания бумаги в форме кинжала с отделанной драгоценными камнями рукоятью. Мистер Саттерфвейт автоматически поднял его и положил на стол. В голове промелькнула мысль: «Опасная игрушка. Такой можно убить человека».

– Так что же, – в голосе леди Двайтон прозвучало напряжение, – что вы собираетесь делать дальше? Арестовать меня? Увезти отсюда?

Полковник Мелроуз с трудом проговорил:

– Все, что вы сказали, леди Двайтон, очень серьезно. Я должен просить вас вернуться в вашу комнату, пока я… не сделаю распоряжений…

Она кивнула и поднялась. Теперь леди Двайтон была очень собранна, мрачна и холодна.

Неожиданно раздался голос мистера Квина:

– Что вы сделали с револьвером, леди Двайтон?

На ее лице промелькнула мгновенная неуверенность.

– Я… я уронила его здесь, на пол. Нет, кажется, я выкинула его в окно. О! Я не могу вспомнить. Какое все это имеет значение? Я не отдавала себе отчета в том, что делала. Ведь это не имеет значения, правда?

– Не имеет, – ответил мистер Квин. – Думаю, что не имеет.

Леди Двайтон взглянула на него с тревожным замешательством, потом гордо вскинула голову и вышла из комнаты. Мистер Саттерфвейт поспешил за ней. Внизу у лестницы стояла перепуганная горничная, и мистер Саттерфвейт обратился к ней наставительно:

– Позаботьтесь о своей хозяйке.

– О да, сэр. Сэр, скажите, пожалуйста, ведь они не подозревают его, правда?

– Подозревают кого?

– Дженнингса, сэр. Поверьте, он не обидит и мухи!

– Дженнингса? Нет, конечно, нет. Идите и позаботьтесь о своей хозяйке.

Девушка быстро взбежала по лестнице, а мистер Саттерфвейт вернулся в комнату.

Полковник Мелроуз обратился к нему:

– Да, в этом деле не все так просто, как кажется. Это напоминает глупости, которые проделывают некоторые экзальтированные героини в романах.

Мистер Квин кивнул Саттерфвейту:

– Вы от этой драмы получаете истинное наслаждение, не так ли? Ведь вы из тех людей, которые ценят хорошую игру.

Мистер Саттерфвейт пристально посмотрел на него.

В воцарившейся тишине до их ушей донесся какой-то звук.

– Похоже на выстрел, – прокомментировал полковник. Пожалуй, это кто-то из сторожей. Эти звуки она, вероятно, и слышала. Может, даже спускалась вниз и решила…

– Мистер Делангуа, сэр. – В дверях с извиняющимся видом стоял дворецкий.

– В чем дело?

– Пришел мистер Делангуа и хочет поговорить с вами, если позволите.

– Просите его, – мрачно произнес полковник, откинувшись на спинку стула.

Минуту спустя Поль Делангуа уже стоял в дверях. Мягкая грация движений, смуглое красивое лицо, слишком близко посаженные глаза.

– Добрый вечер, джентльмены, – произнес Делангуа, сопровождая приветствие несколько театральным поклоном.

– Не знаю, в чем заключается ваше дело, – сухо сказал полковник Мелроуз, – но вряд ли оно имеет отношение к тому, чем мы сейчас занимаемся…

Делангуа прервал его со смехом:

– Как раз наоборот, самое непосредственное отношение.

– Что вы хотите этим сказать?

– Я пришел сюда, чтобы признаться в убийстве сэра Джеймса Двайтона.

– Вы отдаете себе отчет в том, что говорите?

– Вполне.

Глаза молодого человека обратились к столу.

– Почему я признаюсь? Назовите это раскаянием… чем хотите. Я заколол его, насмерть, в этом можете быть совершенно уверены. – Он кивнул в направлении стола. – Я вижу, вы нашли оружие. Очень удобный инструмент. К несчастью, леди Двайтон оставила его в книге, а я им воспользовался.

– Одну минуту, – сказал полковник Мелроуз. – Вы признаете, что зарезали сэра Джеймса вот этим?

– Он приподнял кинжал.

– Совершенно верно. Я пробрался через окно. Он сидел ко мне спиной. Это было совсем нетрудно сделать. Ушел я тем же путем.