Хлопоты в Польенсе - Кристи Агата - Страница 31

Он помолчал, обдумывая ее слова, и тихо спросил:

– Вы не могли бы сказать почему?

– Могла бы, но, Бога ради, не заставляйте меня объяснять это вам.

Он опустил голову и долго молчал, а когда снова ее поднял, его лицо лесного эльфа осветилось наивной детской улыбкой.

– Выходит, – проговорил он, – я так и не попаду внутрь Дома? Шторы так и останутся опущенными?

Аллегра взяла его руки в свои и тихонько сжала.

– Поверьте мне, это и к лучшему. Потому что, если вам снится Дом, то я вижу только кошмары.

Она ушла, а он остался стоять на дорожке, растерянно глядя ей вслед.

Ночью ему снова приснился сон. На этот раз он увидел Дом при дневном освещении, и он был красив как никогда. Его белые стены сверкали на солнце, пейзаж дышал покоем и красотой. Больше того: когда порыв ветра чуть отодвинул занавеску, Джон успел заметить, что Дом обитаем, что кто-то стоит у окна, видимо, не решаясь выглянуть. Потом чья-то рука осторожно отодвинула занавеску, и Джон, замирая от радости, подался вперед.

Они не отрываясь смотрели друг на друга целую минуту.

Когда Джон проснулся, его трясло от ужаса и отвращения, а перед глазами все еще стояло Существо, смотревшее на него из окон Дома. Оно было настолько уродливо и омерзительно, что на лбу Джона выступал липкий холодный пот, стоило ему о нем вспомнить. Но самым невыносимым было то, что это Существо обитало в самом прекрасном на свете Доме. Джон знал, что никогда уже не сможет увидеть этот Дом без содрогания, зная, что именно таится внутри.

Никакая красота не смогла бы искупить того, что он увидел в окне. Джон понимал, что если когда-нибудь увидит этот Дом во сне снова, то проснется от ужаса.

На следующий вечер Джон прямо с работы отправился к Уоттерманам. Он должен был увидеть Аллегру Керр и надеялся, что Мейзи подскажет, где ее искать.

Лицо Мейзи осветилось при его появлении, но он этого как всегда не заметил. Схватив ее за руку, он сбивчиво объяснил ей цель своего визита.

– Понимаете, – говорил он, – я встретил ее вчера и забыл спросить, где она остановилась.

Он даже не почувствовал, как обмякла рука девушки.

– Аллегра остановилась у нас, – холодно сказала Мейзи, высвобождая руку. – Но, боюсь, вы не сможете ее увидеть.

– Но почему?

– Сегодня утром принесли телеграмму. У нее умерла мать.

Мейзи замялась, потом, не глядя на Джона, добавила:

– Умерла в сумасшедшем доме. Хуже другое. Это наследственная болезнь, Джон. Дедушка Аллегры застрелился, одна из ее теток сошла с ума, а другая утопилась.

Джон Сигрейв издал какой-то странный звук.

– Я должна была вам это сказать, – мягко продолжала Мейзи. – Мы ведь друзья, правда? А Аллегра… Я знаю, как она вам нравится, но здесь нельзя ничего поделать.

Она просто не может выйти замуж. Не может, понимаете?

– Но ведь она совершенно нормальна, – выдавил Джон. Его голос звучал хрипло и неестественно. – С ней все в порядке!

– Пока, – коротко ответила Мейзи. – В молодости с ее матерью все тоже было в порядке. Абсолютно никаких отклонений. А потом она просто сошла с ума. Я понимаю, как вам сейчас тяжело, Джон.

– Да, – кивнул тот.

Теперь он знал, что смотрело на него из окон Дома.

Мейзи продолжала что-то ему объяснять, но он уже не слушал.

– Чуть не забыл! – перебил он ее. – Я ведь зашел попрощаться и поблагодарить вас за вашу доброту, – Как? – поразилась Мейзи. – Вы уезжаете?

Джон выдавил из себя жалкую улыбку:

– Да, в Африку.

– В Африку? – потерянно повторила Мейзи, чувствуя, как ее щеки заливает предательский румянец.

И, прежде чем она успела сказать что-то еще, Джон поспешно сжал ее руку и вышел.

Уже спустившись с лестницы, он столкнулся в холле с Аллегрой. Она только что вернулась. Траур еще больше подчеркивал безжизненную белизну ее лица. Она пытливо заглянула Джону в глаза и увлекла его в небольшую комнату рядом с кухней.

– Мейзи сказала вам? Сказала?

Джон кивнул.

– Да. Но это не имеет никакого значения. Я же знаю, что вы абсолютно нормальны.

Она грустно на него взглянула.

– Вы абсолютно нормальны! – в отчаянии выкрикнул он.

– Не думаю, – тихо сказала Аллегра. – Я уже говорила вам о своих кошмарах. И потом, когда я играю, они – мне трудно объяснить – приходят и хватают меня за пальцы. Они не дают мне играть.

Джон вздрогнул, как от удара. Он не отрываясь смотрел в ее глаза, и в какой-то миг в них появилось то, что он уже однажды видел. Видел, когда отодвинулась штора в приснившемся ему Доме. Джон почувствовал, что на лбу у него выступает холодный и липкий пот. Это было выше его сил. Он едва заметно отпрянул. Едва, но этого оказалось достаточно.

– Вот видите? – Аллегра горько улыбнулась. – Мне очень жаль, Джон. Теперь у вас не осталось и этого.

– О чем вы?

– О Доме, Джон. Вы уже никогда не решитесь его увидеть. Даже во сне.

Африканское солнце беспощадно. Оно сушит землю и выжигает разум. Джон Сигрейв стонал все громче и громче:

– Я не могу найти его. Не могу!

Коротышка-врач – англичанин с волчьей челюстью и рыжей густой шевелюрой – склонился над своим пациентом.

– Опять бредит! – недовольно пробормотал он. – О чем, черт его побери, он говорит?

– Мне кажется, месье, он ищет какой-то дом, – тихо ответила стоявшая рядом сестра милосердия из соседней миссии.

– Ну, в общем так! – грубовато заявил врач. – Или он оставляет эти свои поиски, или я за него не ручаюсь, Сколько можно твердить об одном и том же! Сигрейв! Эй, Сигрейв, вы меня слышите?

Ему удалось ненадолго привлечь внимание больного.

Глаза Сигрейва медленно открылись и остановились на лице врача.

– Ну вот что, приятель. Возьмите себя в руки. Плюньте вы на этот дом, и я мигом вас вытащу. Никуда он от вас не денется. Вот выздоровеете и ищите его сколько душе угодно.

– Да, – покорно согласился Джон. – Не денется. Тем более что его никогда и не было.

– Вот и славно! – развеселился доктор. – Теперь вы быстро пойдете на поправку.

Он ушел, громогласно обсуждая что-то с сестрой, а Джон Сигрейв лежал и размышлял. Лихорадка на время отступила, и он мог наконец собраться с мыслями. Вскоре он уже точно знал, что ему нужно. Ему нужно найти Дом.

Целых десять лет он старался о нем не думать. Одна мысль, что он может увидеть его снова, повергала его в ужас. Это теперь он понял, что встреча все равно неизбежна, а тогда, десять лет назад…

Он лежал и вспоминал. Дом приснился ему только еще раз. Джон отлично помнил, какой панический ужас охватил его сначала, как медленно и осторожно он приближался к Дому и какое облегчение охватило его, когда он понял, что Дом опустел.

От него как раз медленно отъезжал большой мебельный фургон. Джон сразу догадался, что это последний жилец вывозит свои вещи. Он подошел к фургону и заговорил с возчиком. Тот был одет во все черное, и грузчики были в черном, и фургон, и лошади с пышными гривами – все было черным. Джон помнил, это произвело на него очень тягостное впечатление, и все пытался понять почему, но не смог. Так или иначе, он оказался прав. Возчик объяснил ему, что последний жилец выезжает, срок аренды кончился, и Дом будет стоять пустым, пока его владелец не вернется из-за границы. Кажется, он уехал куда-то в Африку.

Проснувшись, он понял, что снова может смотреть на Дом без содрогания. Месяцем позже пришло письмо от Мейзи (она упорно продолжала писать ему раз в месяц), в котором, среди прочего, сообщалось, что Аллегра Керр в точности повторила судьбу своей матери и что, хотя все это чудовищно несправедливо и очень грустно, возможно, смерть стала для нее избавлением. Это известие уже не застигло Джона врасплох. Сон с черным фургоном в какой-то мере подготовил его к этому. Но все это было странно.

Очень странно. Самое скверное, с тех пор он не мог больше отыскать этот Дом, как ни старался. Он не помнил к нему дорогу.