Когда ночи мало - Маркус Венди - Страница 30

– Открой дверь, Эли! – кричал он.

К тому времени, как она ответила ему, он сбил себе костяшки на пальцах.

– Оставь меня в покое! – прокричала она ему из-за двери.

– Мне нужны ключи. Их нет в кармане. Они, должно быть, выпали.

Эли ничего не ответила. Минутой позже дверь отворилась настолько, чтобы просунуть в нее руку. В ее ладони лежали его ключи.

– Почему ты так долго не открывала?

Джаред толкнул дверь.

Она блокировала ее изнутри.

– Уходи.

Ее голос был надтреснутым, он звучал так, словно ее нос был забит.

– Тебе лучше отойти от двери, – пригрозил Джаред, готовый снести дверь с петель, если будет необходимо. – Я войду. – Когда его толчки не встретили сопротивления, он ввалился в ее кухню.

– В следующий раз я вообще не открою дверь. – Она стояла в вызывающей позе в своей фланелевой пижаме лилового цвета, ее глаза опухли и были окружены красными кругами, ресницы слиплись от слез, кончик носа был розовым.

– Ты выглядишь так, что тебя хочется немедленно обнять.

Девушка отвернулась, поднесла к носу салфетку, но не двинулась с места.

– Я не знаю, что принесет нам будущее. – Джаред подошел к ней. – Но сейчас я здесь. – И распахнул объятия, почти всхлипнув от облегчения, когда она упала в них. Он стоял, обнимая ее, пока она плакала, гладя ее по спине и опасаясь, что малейшее его движение нарушит близость между ними и он ее уже не вернет.

Через некоторое время она ослабла в его руках.

– Пойдем. – Джаред освободил одну руку и опустил другую на ее плечо. – Тебе нужно лечь.

Он повел ее к спальне.

Из-под одеяла она спросила:

– Ты останешься на?..

Джаред не стал ждать, когда Эли закончит фразу, лег рядом на одеяло, подоткнул его и обнял, положив руку на ее живот. Его семья была в его руках, и он больше не хотел ее отпускать.

– Несколько минут? – докончила она, дыхание ее было расслабленным.

До конца их дней. Потому что главное в жизни мужчины – это любовь к женщине. Он заботится о ней, дает ей что нужно независимо от того, женат он на ней или нет.

И Джаред любил Эли. О ней была его первая мысль утром и последняя мысль вечером. Она наполнила его скучную жизнь цветом и нарушила немоту, которая глубоко проросла в нем. Эли разбудила его эмоции, и, хотя ему не всегда нравилось то, что она заставляла его чувствовать, она вернула его к жизни, дала ему надежду на будущее. Но только при условии, если она и их ребенок будут желанной частью этого. Если такое случится, ему нужно будет найти место, где они будут жить, и работу поблизости.

Глава 11

Утром в понедельник Эли зашла в магазин за продуктами, чтобы забить холодильник Дедули и кладовую. Затем она направилась к нему домой, почистить овощи и постелить свежие простыни на кровать, готовясь к его возвращению домой сегодня вечером. Но когда она приехала в больницу, чтобы забрать его, она узнала, что Дедуля принял приглашение миссис Мейер продолжить лечение у нее дома. После шоу, которое устроил Дедуля в реанимации, Эли ожидала, что выздоравливать он будет долго.

В среду Эли заступила во вторую смену. Во время ланча она повесила трубку телефона на сестринском посту и повернулась к Норе – секретарше.

– Транспорт возвращается. Радиология может взять мистера Клеммонса, я привезу его к ним прямо сейчас. Потом я забегу в кафетерий, перехватить чего-нибудь. Все мои пациенты поели, кроме 504Б, который на физиотерапии. Его поднос в его комнате. Я ожидаю повторной операции. Если позвонят из реанимации, скажи, что я буду через пятнадцать минут.

Нора кивнула:

– Я позову Рокси, если кто-нибудь из твоих пациентов позвонит.

Эли толкнула кресло на колесиках к палате мистера Клеммонса.

Худощавый пожилой человек сидел в том же кресле, куда она усадила его за ланчем.

– Пришло время сделать вам рентген грудой клетки, мистер Клеммонс.

Эли помогла ему встать и дойти до туалета. Пока он приводил себя в порядок, она взяла его красно-синий плед из шкафа и протянула его в приоткрытую дверь.

– Вам лучше накинуть это. В коридоре холодно.

– Спасибо, Элисон.

Клеммонс, шаркая, вышел из туалета, и Эли подождала, пока он не устроится в кресле на колесиках. Она накинула легкое одеяло ему на ноги, затем причесала его.

– Я не знаю, чего вы так беспокоитесь, – сказал Клеммонс. – Я стар и умираю от рака легких. Кому какое дело, как я выгляжу?

– Мне есть дело, мистер Клеммонс. Вашей жене и детям есть дело.

Эли толкнула кресло на колесиках, выехала из комнаты и двинулась по коридору к лифтам.

– Ваш доктор доволен результатом операции. Он сказал, что, может быть, завтра выпишет вас домой. И если вы не сбреете свою щетину, закрывающую вашу улыбку, до конца моей сегодняшней смены, я сама вас побрею.

– Я подумаю об этом. – Клеммонс пытался говорить сердито, но он был милый старик.

– Когда вы закончите с рентгеном, вы, может быть, захотите проехаться до сестринского поста и поговорить с Норой. У нее есть фотография последнего мужчины, которого я побрила. Выглядит симпатично.

Эли увидела его улыбку в отражении металлической двери лифта.

«Припарковав» мистера Клеммонса в комнате ожидания в отделении радиологии и отдав его карту дежурной медсестре, Эли направилась в кафетерий.

Стоя в очереди в кассу, с йогуртом в одной руке и бананом в другой, Эли усмотрела Джареда, сидящего за столом в дальнем углу. Медсестра, которую она не знала, шла с подносом в его направлении.

Смотри в сторону.

Ничего подобного.

Она смотрела на него с болезненным любопытством, удивившись, что Джаред помотал головой, когда медсестра собралась отодвинуть стул напротив него, чтобы сесть. После короткой беседы она ушла за другой столик и, усевшись там, яростно что-то зашептала шести женщинам, сгрудившимся вокруг нее.

Ничуть не взволнованный этим происшествием, Джаред вернулся к чтению своего журнала. Сердце Эли подпрыгнуло. Для нее не должно было иметь значения то, что он отшивает других женщин, но для нее это значение имело. Эли не должна была все еще хотеть его, но она хотела. «Я не знаю, как все обернется в будущем. Но сейчас я здесь».

Эли уплатила кассиру и обнаружила, что идет к столику Джареда. Она не видела его с тех пор, как он держал ее в своих объятиях.

– Привет, – сказала она, добравшись до него.

Его глаза просияли.

– Как ты?

Мне грустно и одиноко. Я смущена. Напугана будущим.

Эли заставила себя улыбнуться.

– Ты прогоняешь любую компанию?

– Только не тебя. – Джаред наклонился к ней и понизил голос: – Я сказал той медсестре, что лучше ей не садиться со мной, потому что я встречаюсь кое с кем страшно ревнивым и не хочу иметь дело с негативными последствиями. Если ты сядешь за мой стол, и она, и все остальные женщины, которые сейчас болтают, поймут, что это ты.

Эли отодвинула стул и села.

– Через несколько месяцев, когда я стану толстой, с большим животом, они все равно будут о нас болтать. – Эли не собиралась широко оповещать общественность о том, кто является отцом ее ребенка, но и в секрете сохранить это ей не удастся.

Джаред положил локти на стол и наклонился вперед.

– Ты не будешь толстой. Ты будешь кругленькой и, я думаю, станешь еще красивей, чем сейчас.

Сладкие речи.

– У меня будут растяжки, распухшие лодыжки и отекшее лицо. Спина у меня будет болеть, мои груди распухнут, и я, вероятно, буду безостановочно жаловаться. Радуйся, что тебя здесь не будет, чтобы стать свидетелем этой трансформации.

Эли хотела показать, что относится к происходящему легко, что она не возражает, если он уедет. Но боль сверкнула в ее глазах.

– Я пытаюсь…

– Пожалуйста, не надо. – Эли перебила его. – Я не хочу, чтобы ты пытался что-то делать, чтобы облегчить мои заботы. Я хочу чистого разрыва. Только так я смогу с этим справиться. Черт. – Она посмотрела на часы. – Мне пора идти. – Девушка встала. – Меня ждет пациент в радиологии.