Часы - Кристи Агата - Страница 6

— Но я честно дошел до дома номер двадцать восемь — на нем, похоже, Полумесяц и кончается.

— Да, поначалу это всех сбивает с толку. Но если бы ты повернул направо по Олбанской дороге, а потом еще раз направо, то попал бы на вторую половину Полумесяца. Там дома построены в два ряда, двойным полукругом, понимаешь? Садики примыкают друг к другу с задней стороны.

— А, понятно, — сказал я наконец, когда он растолковал мне всю эту сложную географию. — Как с лондонскими площадями. Площадь Онслоу, помнишь? Или Кадоген. Половина домов на площади относится непосредственно к ней, а остальные — к какой-нибудь улице или переулку. Даже таксисты иногда путаются. Значит, дом номер шестьдесят один все-таки существует. Ты не помнишь, кто там живет?

— В шестьдесят первом? Сейчас… Да, точно, Бланд, строительный подрядчик.

— Подрядчик? — огорчился я. — Вот незадача!

— Тебя подрядчик не устраивает?

— Абсолютно. Разве что… он, может быть, недавно сюда переехал?

— Да нет, живет чуть ли не с рождения. У него здесь свое дело, и уже довольно давно.

— Какая неприятность! — Он очень плохой подрядчик, — попытался вдохновить меня Дик, — и материалы у него паршивые. Его дома поначалу выглядят вроде и ничего, но очень скоро все в них начинает ломаться и разваливаться. Не особенно чист на руку. Не брезгует всякими махинациями, но пока ни разу не попался.

— Зря стараешься. Дик. Человек, которого я ищу, должен быть образцом всех добродетелей.

— Около года тому назад у Бланда появились деньги — его жена получила наследство. Она канадка, приехала сюда во время войны, здесь с Бландом и познакомилась. Ее родные были против их брака и с тех пор порвали с ней всякие отношения. Но в прошлом году умер ее двоюродный дедушка, а сын его погиб в авиакатастрофе, да и вообще, война и все такое… словом, из всей семьи осталась одна только миссис Бланд. Ей старик и завещал деньги. Полагаю, как раз вовремя, чтобы спасти Бланда от банкротства.

— Ты, похоже, неплохо изучил биографию мистера Бланда.

— Ну… видишь ли… когда человек в одночасье вдруг становится богачом, финансовое управление обычно начинает интересоваться; а не было ли тут каких темных делишек? Но на сей раз проверка показала, что все в порядке.

— Как бы там ни было, — рассудил я, — человек, который в одночасье разбогател, меня нисколько не интересует. Мне нужна фигура совсем иного сорта.

— Иного сорта? Все по тому же поводу?

Я кивнул.

— Так ты с этим покончил? Или еще нет?

— Трудный вопрос, — ответил я уклончиво.

Поужинаем сегодня вместе, как собирались, или теперь уже не получится?

— Почему же, получится. Сейчас главное — дать делу ход. Прежде всего надо установить, кто такой этот мистер Корри. Скорее всего, тогда и всплывет, у кого были основания от него избавиться. — Дик посмотрел в окно. — Приехали.

Бюро машинописи и стенографии «Кавендиш» находилось на главной торговой улице с весьма величественным названием Дворцовая. Оно, как и большинство здешних контор, занимало перестроенный викторианский особняк. В соседнем здании, судя по вывеске, помещалась художественная фотография Эдвина Глена. Съемка детей, свадебных торжеств и пр. Для пущей убедительности в окне были выставлены увеличенные фотографии карапузов всех видов и калибров — от младенцев до шестилеток. Они, видимо, служили приманкой для любвеобильных мамаш. Тут же красовались несколько молодых пар — смущенные юнцы и сияющие девицы. Напротив «Кавендиша» находилась старая, солидная контора угольного магната. Дальше старомодные домики были снесены, и на их месте торчала трехэтажная стеклянная башня с вывеской: «Ориент. Кафе и ресторан».

Мы с Хардкаслом поднялись на четыре ступеньки, вошли в открытую дверь и, повинуясь табличке «Добро пожаловать!», пожаловали внутрь. Нашему взору предстала довольно большая комната, в которой три девушки усердно стучали на машинках. Две из них не обратили на наше появление никакого внимания. Третья, которая сидела прямо напротив двери, за столом с телефоном, прервала свое занятие и посмотрела на нас вопросительно. Она что-то сосала — видимо, леденец. Затолкав его языком за щеку, она, чуть гнусавя, спросила:

— Что вам угодно, джентльмены?

— Вы мисс Мартиндейл? — осведомился Хардкасл.

— Нет. Боюсь, сейчас она говорит по телефону… — Тут раздался щелчок, девушка сняла трубку, повернула переключатель и доложила:

— К вам двое мужчин, мисс Мартиндейл. — Она подняла на нас глаза:

— Могу я узнать ваши имена?

— Хардкасл, — представился Дик.

— Мистер Хардкасл, мисс Мартиндейл. — Она положила трубку и встала. — Сюда, пожалуйста.

Мы подошли к двери, на которой висела медная табличка с надписью: «МИСС МАРТИНДЕЙЛ». Девушка прижалась к косяку, пропуская нас, проговорила: «Мистер Хардкасл» — и скрылась.

Мисс Мартиндейл сидела за большим письменным столом. Это была делового вида женщина лет пятидесяти, со светло-рыжими, уложенными валиком волосами и острым взглядом. — Она оглядела нас по очереди.

— Мистер Хардкасл?

Дик протянул ей свою визитную карточку. Я, чтобы не мешать, устроился на стуле у дверей. Мисс Мартиндейл приподняла рыжие брови с недоумением и некоторым неудовольствием.

— Инспектор уголовной полиции Хардкасл? Чем могу служить, инспектор?

— Я хотел бы задать вам несколько вопросов, мисс Мартиндейл. Надеюсь, вы сумеете мне помочь.

Судя по гону, Дик намеревался ее очаровать. Я, со своей стороны, сомневался, возможно ли очаровать мисс Мартиндейл. Она была из тех женщин, которых французы метко называют femme formidable[1].

Я занялся изучением обстановки. На стене, над головой мисс Мартиндейл, были развешаны фотографии с автографами. Я узнал писательницу Ариадну Оливер, автора детективных романов, с которой был немного знаком. Поперек фотографии было четко, крупно написано: «Искренне ваша, Ариадна Оливер». «С благодарностью, Гарри Грегсон». — гласила надпись на портрете известного беллетриста, умершего лет шестнадцать назад. «Вечно ваша. Мириам», — красовалось на изображении Мириам Хогг, известной своими любовными повествованиями. Эротика была представлена портретом робкого на вид, лысеющего человечка, который мелко нацарапал: «С признательностью, Арманд Левайн». Во всех этих трофеях проглядывало что-то общее: мужчины, одетые в строгие костюмы, курили трубки, а дамы глядели серьезно и кутались в меха.

Пока я осматривался, Хардкасл задавал вопросы:

— У вас работает некая мисс Шейла Вебб?

— Совершенно верно. Но боюсь, она сейчас занята, по крайней мере…

Мисс Мартиндейл спросила в телефон:

— Эдна, Шейла Вебб еще не вернулась?

— Пока нет, мисс Мартиндейл.

Мисс Мартиндейл положила трубку.

— Шейла ушла на вызов, — объяснила она, — вообще-то ей бы уже пора освободиться… Впрочем, она могла поехать прямо в отель «Кроншнеп», что в конце набережной. Клиент просил ее быть там в пять.

— Понятно, — сказал Хардкасл. — А не могли бы вы рассказать мне о мисс Вебб?

— Я мало что про нее знаю. Она работает у меня… сейчас… минуточку… да, почти год. Работает довольно неплохо.

— А вы не знаете, где она работала раньше?

— Если вам действительно необходимо это знать, инспектор Хардкасл, я могу посмотреть в ее бумагах. Насколько я помню, она работала в Лондоне и, судя по рекомендации, работала весьма успешно. Кажется, в какой-то посреднической фирме — у агентов по продаже недвижимости или что-то в этом роде.

— Вы говорите, она хорошо справляется со своими обязанностями?

— Приемлемо, — ответила мисс Мартиндейл, которая явно была не слишком щедра на похвалы.

— Но не блестяще?

— Нет, этого бы я не сказала. У нее неплохая скорость, пристойный уровень образования. Она внимательно и чисто печатает.

— А помимо работы вам что-нибудь о ней известно?

— Нет. Кажется, она живет с теткой. — Мисс Мартиндейл встревожилась. — Могу я узнать, инспектор, почему вас так интересует Шейла? Она что-нибудь натворила?