Арес - Аксенов Даниил Павлович - Страница 26

– В каком смысле нельзя? – изумился барон.

– Занятие неправильное выбрал, ваша милость. Вот в чем дело.

– Подожди-ка, Ролт, а ты все помнишь из… прежней жизни?

– Из какой прежней, ваша милость? У меня жизнь одна! – Виктор не знал, куда клонит барон, но решил все отрицать категорически.

– Но помнишь ты все?

– Конечно. С самого рождения почти. Все с того момента, когда научился говорить «мама», «папа» или даже «господин барон».

Хозяин замка потрогал рукой свой подбородок. Казалось, он принимает какое-то решение.

– Я тебе буду задавать вопросы, а ты отвечай очень быстро, – произнес Алькерт. – Понял?

– Да, ваша милость.

– Как звали твою мать?

– Ариана.

– Что из укреплений замка упало лет пять назад?

– Кусок стены над воротами, ваша милость.

– Кого ты больше всех в замке боялся в детстве?

– Господина мага.

– Хм… все верно. Я, конечно, не помню, как звали твою мать, но обязательно уточню.

– Ее звали Ариана, ваша милость.

– Возможно, возможно.

– А нельзя ли мне полюбопытствовать, зачем вы задавали такие вопросы? Очень интересно, господин барон.

Алькерт оценивающе посмотрел на собеседника, но ответил:

– Понимаешь, Ролт, это все из-за нертов.

– Нертов, ваша милость?

– Да. О них мало кто знает, а те, кто знает, помалкивают. Больно неприятная тема. Когда некоторые люди умирают, потом выясняется, что они как бы и не умерли вовсе. Их память и чувства исчезают, а тело захватывает нерт. Кто он – отдельный разговор. Но в таких случаях нужно немедленно звать жрецов. Они проведут обряд – и мертвый вновь станет мертвым.

– А кто этот нерт, ваша милость? – Виктора мучило настоящее любопытство.

– Все, Ролт. Все. С твоей памятью порядок, ты помнишь свое детство, значит, ты не нерт. Вот, держи. Это тебе за бдительность.

Барон опустил руку, извлек из-за пояса небольшой кошель и бросил его сыну лесоруба. Виктор никогда не был сребролюбцем, но кошель так приятственно звякнул, что теплое чувство благодарности наполнило сердце Антипова. Рассуждая логически, там должно было быть именно серебро. Медь – слишком малая цена за спасение баронской дочки, а золото – слишком жирный кусок для крестьянина.

– Спасибо, ваша милость! – Виктор не знал, как благодарить сюзерена за подарок, но решил ограничиться элементарной вежливостью. Ему безумно хотелось расспросить подробнее о нертах, но он понял, что ответов на этот вопрос уже не получит.

– Да не за что, Ролт, – махнул рукой барон. – Высматривай так же хорошо врагов в будущем. Это и тебе выгодно, видишь?

– Да, господин барон.

– Еще какие-нибудь просьбы есть? Что ты там говорил о том, что каким-то занятием недоволен?

– Ох, ваша милость! Недоволен, конечно, и поэтому просьба есть!

– Выкладывай, – снисходительно разрешил Алькерт. Он не без оснований гордился своим внимательным отношением к «кадрам». Если странноватому сыну лесоруба есть что сказать, то пусть говорит. Может, и будет какая-то польза. Несколько лет назад барон вот так же прислушался к идее малолетнего помощника конюха истребить посредственных охотничьих собак. Как итог – размер своры снизился, но зато резко возросло качество в целом. Ан-Орреант не был снобом – напротив, считал, что господин должен общаться со своими слугами. Хотя бы для того, чтобы знать, что получит от них безусловную поддержку в трудную минуту. Но, конечно, это не должно идти во вред дисциплине. Барон был последовательным противником панибратства.

– Мне бы хотелось стать воином, ваша милость. Служить, так сказать, на благо замка. – Виктор решил пойти напрямик, если уж барон задал вопрос в лоб.

– Воином? – поморщился собеседник. – С чего это вдруг?

Тон очень сильно не понравился Антипову. С таким тоном не произносят слов согласия. Да и вообще он чувствовал себя не в своей тарелке, отдавая себе отчет, с кем говорит. Лесоруб Ролт не был крепостным в полном смысле этого слова, а был волен уйти в любую минуту, но зато и работал на хозяина бесплатно. За минимальный паек по необходимости и право пользоваться средствами производства, которые принадлежали барону. Конечно, замковый крестьянин мог иметь собственность, но откуда у него деньги на покупку, к примеру, качественного железного топора? Приходилось брать у хозяина. Кроме того, барон, как абсолютный феодал, имел право на суд в своих землях. Любой суд с любым финалом. Он мог оштрафовать, приговорить к телесным наказаниям или даже убить. Виктор учитывал это, стараясь нащупать и не пересекать той грани, за которой Алькерт прибегнет к крайним мерам.

– Это же благородное занятие, господин барон!

– Благородное, да. А кто лес валить будет? У меня всего один нормальный лесоруб – твой отец. Остальные – так, в помощь. Кто займет его место, если ты пойдешь в солдаты?

– Но…

– Никаких «но»! Я сказал – нет. Это даже обсуждать не хочу. – Здесь терпение Алькерта уже дало сбой.

«Ну, господин Станиславский, ваш выход. – Виктор понимал, что именно сейчас решается его судьба. – Быть или не быть. Вот о чем разговор».

– Талант-то, господин барон! Талант-то какой пропадает! – Антипов растопырил пальцы и возвел руки к потолку. – Нельзя, грешно разбрасываться столь способными кадрами!

– Ты это о чем? – Хозяин замка нахмурил брови.

– Талант у меня, – проникновенно сообщил Виктор. – Воинский. И нет мне покоя с тех пор, как его заметил. Все крутит, вертит… внутри. Вот здесь.

Антипов с силой ударил себя в грудь.

– И зовет, зовет, господин барон! Просто кричит: иди в бой, Ролт! Убивай врагов! Ты рожден для этого! И чувствую – так и есть. Рожден.

Алькерт поправил воротник рубашки и с подозрением уставился на собеседника. Не нужно быть физиономистом, чтобы понять, о чем он думает. Ролт окончательно спятил – вот о чем.

– Какой еще талант? Сходил бы ты к лекарю, я распоряжусь.

– Воинский талант, господин барон. Опасаюсь, что лекарь не поможет. Разве можно вылечить дар, данный свыше? Не думаю.

– Данный свыше? – По виду хозяина замка можно было решить, что он начал закипать. – Пока что свыше тебе могут дать лишь плетей. От меня. За дерзость.

Плети в планы Виктора никак не входили.

– За что, господин барон? Я же как на духу! Словно родному отцу все выложил. Поделился тревогами. Спать не могу. Все о сражениях думаю.

Последнее было абсолютной правдой. С тех пор как Антипов узнал о роли, которую приготовил для него Арес, он начал подозревать, что его сон ухудшится.

– О сражениях? Да? Ну-ка пойдем. Иди за мной.

Барон быстро встал и широкими шагами направился к выходу. Его резкие движения выдавали раздражение. Виктор бросился за ним, стараясь не отставать.

Они прошли по короткому коридору, спустились по той же лестнице, которая привела Антипова наверх, но затем повернули прочь от входной двери. Барон шагал быстро, привычными движениями огибая углы.

– Заходи! – Алькерт остановился так внезапно, что Виктор чуть не врезался в его спину.

Перед взором бывшего студента предстала очередная дверь. Барон рывком открыл ее, и Антипов осторожно вошел внутрь. Там посредине комнаты висел какой-то снаряд, прикрепленный к потолку. Виктор сначала даже не понял, что это, но хозяин замка был так добр, что пояснил:

– Это – молотилка, – сказал он. – Ее используют для того, чтобы тренировать реакцию и точность движений воинов. Ну и проверять заодно. Вот сейчас тебя и проверим.

Бывший студент сглотнул. Устройство, именуемое молотилкой, висело неподвижно, но, несмотря на это, имело устрашающий вид. Оно было украшено длинными и многочисленным палками на шарнирах и цепями, торчащими в разные стороны. На толстом бревне, составляющем стержневую часть снаряда, выделялись три красных пояса. Один на самом верху, второй посредине, а третий внизу.

– Видишь эти метки? – Барон показал на странные пояса. – По ним и будешь бить. Так, чтобы молотилка тебя не задела. Сейчас ее раскрутят – и начнешь. Вон возьми палку в углу.