Багдадские встречи - Кристи Агата - Страница 35

– Если хотите. Вы привезли мои вещи?

– Да. Все сложено в холле.

– Браво! Когда две недели не удается переодеться…

– Но в конце концов, Виктория, что же с вами произошло?

– Это долгий рассказ!

– Знаете, что мы с вами сделаем? Я на машине… Вы бывали уже в Девоншире?

Виктория широко раскрыла глаза.

– Девоншире?

– Успокойтесь, это не тот Девоншир!.. Просто все так зовут одно очень симпатичное местечко совсем рядом с Багдадом… В это время года там настоящий рай… Поехали?

– А что скажет вам доктор Ратбон?

– Да пошел он к черту!.. Я, между прочим, начинаю чувствовать, что по горло сыт доктором Ратбоном!

Перепрыгивая через ступеньки лестницы, они сбежали к машине. Эдвард сел за руль, и вскоре они уже выехали из Багдада по широкой автостраде, ведущей на юг. Через какое-то время машина свернула на окаймленную рядами пальм дорогу и остановилась наконец посреди небольшой рощи. Абрикосы и миндальные деревья были в полном цвету, вдали виднелся Тигр. Место и впрямь было очаровательным.

Виктория вышла из машины и глубоко вздохнула.

– Чудесно! Как будто в Англии весной…

Воздух буквально пьянил. Сделав несколько шагов, молодые люди присели на ствол упавшего дерева. Над головами у них был настоящий свод из розовых цветов.

– А теперь, – проговорил Эдвард, – расскажите наконец обо всем! Мне было так тяжело без вас.

Виктория наградила его улыбкой.

– Правда?

Затем она начала свой рассказ. Не пропуская ни одной подробности, она говорила о том, как вошла в парикмахерский салон, как очутилась потом в каком-то незнакомом домике, где ее держали под замком, как ей удалось бежать, как встретилась она с Ричардом Бейке – ром, как представилась ему Викторией Понсфут Джонс и как тут же выяснилось, что именно в экспедицию доктора Понсфут Джонса они и направляются. После этого она рассказала, как благодаря отличной библиотеке ей удалось вполне достойно сыграть роль молодой, только что прибывшей из Англии аспирантки.

Эдвард расхохотался.

– Вы просто чудо, Виктория!.. Ваша фантазия совершенно неисчерпаема!

Польщенная Виктория улыбнулась.

– Правда ведь?.. Мои дядюшки, например… Доктор Понсфут Джонс, а перед этим епископ…

Произнося эти слова, Виктория вспомнила вдруг вопрос, который собиралась задать Эдварду в Басре, когда их беседа в саду была внезапно прервана миссис Клейтон.

– Кстати, Эдвард, я давно уже хотела спросить вас… Откуда вы узнали, что я выдумала еще и дядюшку – епископа.

Виктория почувствовала, что ладонь, в которой лежала ее рука, вздрогнула. Быстро, чересчур быстро Эдвард ответил:

– Но.., вы ведь сами рассказали мне об этом! Виктория повернула голову к Эдварду. Даже странно, что такая ничтожная, ошибка может привести к подобным последствиям. Вопрос застал Эдварда врасплох. Заранее ответ он не заготовил, а тем, который все-таки дал, был, судя по раздраженному лицу, не очень доволен.

Виктория смотрела на него, мало – помалу начиная понимать правду. Подсознательно проблема мучила ее, наверное, уже давно, и постепенно она все равно рано или поздно пришла бы к единственному, неизбежному выводу…

Она никогда не рассказывала Эдварду о епископе

Ллангоу. Единственными людьми, от которых он мог услышать об этом мифическом лице были мистер и миссис Клип. Однако встретиться с ними в Багдаде Эдвард никак не мог. Мистер Клип остался в Англии, а его супруга находилась в Багдаде как раз тогда, когда Эдвард был в Басре. Стало быть, о епископе Ллангоу он узнал от них еще до отъезда из Англии. А это означает, что и полученное Викторией предложение сопровождать миссис Клип в Багдад не было счастливой случайностью. Все было заранее рассчитано и подстроено…

Внезапно Виктория поняла, что имел в виду Кармайкл, произнося имя Люцифера. Теперь она знала, кого он увидел в глубине коридора консульства. Там был тот самый человек, в лицо которого она смотрела сейчас. Люцифер, самый прекрасный из ангелов, падший ангел! «Как же ты пал, о Люцифер, сын Утренней зари»?

Шеф – Ратбон? Да нет же. Шефом был Эдвард. С виду простой секретарь, а в действительности тот, кто заправляет всем. Ратбон? Прикрытие, «крыша». Может быть, даже неплохой человек… Он ведь посоветовал Виктории уходить, пока еще не поздно…

Одновременно Виктория поняла и то, что ее чувство к Эдварду вовсе не было, как ей казалось, любовью. Да, он нравился ей, но о глубокой любви не могло быть и речи. Обычная девчоночья влюбленность, вроде той, которую она еще школьницей испытывала к киноартисту Хемфри Богарту или герцогу Эдинбургскому. Что же касается Эдварда, то с его стороны не было и влюбленности. Он разыгрывал комедию, а она попалась, словно дурочка. Круглая дурочка!

Все эти мысли промелькнули в мозгу Виктории за несколько секунд, никак внешне не отразившись на ее поведении. На Эдварда она смотрела нежно и с нескрываемым восторгом. Инстинкт предупреждал, что она в опасности и спастись можно одним лишь, вероятно, способом. Им она и воспользовалась.

– Знаете, что мне кажется? – проговорила она. – Я думаю, это вы сами устроили так, что я смогла приехать сюда! Вы просто чудо, Эдвард!

На губах Эдварда появилась чуть презрительная улыбка. Только что появившиеся у него опасения рассеялись, и Виктория буквально прочла его мысли: «Бедная идиотка! Готова проглотить что угодно! Поверит во все, что я захочу!»

– Но как вам это удалось? – продолжала Виктория. – Такое мало кому по силам… Я начинаю верить, что вы так же могущественны, как те владыки Вавилона, о которых вы рассказывали!

Лицо Эдварда стало похожим на маску, в которой было что-то надменное и жесткое. Перед Викторией был уже совсем не тот симпатичный, милый молодой человек, которого она, как ей казалось, полюбила. Хотя это немало ей стоило, она поспешила добавить с тревогой в голосе:

– Но ведь любить меня это вам не помешает? Улыбка Эдварда стала еще шире. Все эти девчонки одинаковы! Если заговоришь с ними о любви, верят каждому слову и больше уже ни о чем не думают. Психология рабынь!

– Конечно же, я люблю вас!

– А что кроется за всем этим, Эдвард? Расскажите! Мне так хотелось бы понимать.

– Речь идет о новом мире, Виктория. Новом мире, которой должен быть воздвигнут на руинах и пепле старого прогнившего мира.

– Объясните, что это значит!..

С каждым словом оживляясь, Эдвард заговорил об утопии, ставшей смыслом его жизни. Две силы оспаривают владычество над миром: Капитализм и Коммунизм. С одной стороны зажравшиеся буржуа, цепляющиеся за свои доходы и враждебные прогрессу, с другой – тупоголовые фанатики, решившие сделать реальностью свой марксистский рай. Обе эти силы должны исчезнуть, уничтожив друг друга в огне мировой войны. Тогда пробьет час избранных, молодых суперменов, которые в едином порыве энтузиазма и веры построят Новый Порядок.

– Но как же быть с теми несчастными, которые погибнут – прежде, чем ваша цель будет достигнута?

– Они не представляют никакой ценности. Поймите, это, Виктория.

Виктория многое могла бы возразить, но предпочла сдержаться. Она понимала, что жизнь ее висит на волоске и спасти ее может лишь предельная осторожность.

– Я восторгаюсь вами, Эдвард!.. Однако, какова во всем этом может быть моя роль?

– Вы готовы… работать вместе с нами? Готовы служить этому идеалу?

Чересчур поспешное согласие тоже вызывает недоверие. Виктория ответила осторожно:

– Меня во всем этом интересуете только вы, Эдвард! Я верю вам и готова на все не ради идеалов, а ради вас!

– Что ж, прекрасно!

– Но все-таки, почему вы с самого начала помогли мне добраться сюда? Должна же быть какая-то причина.

– Разумеется, причина была! Помните, в тот день, когда мы познакомились, я сфотографировал вас?

– Помню, конечно!

– Меня поразил тогда ваш профиль… Поразил своим сходством с другим профилем… Снимки я сделал лишь для того, чтобы убедиться, что не ошибаюсь.

Виктории было сейчас не до того, чтобы обратить внимание на укол, нанесенный ее самолюбию.