Автобиография - Кристи Агата - Страница 82

Итак, я вышла замуж за человека, которого любила, у нас был ребенок, крыша над головой, и я не видела ничего, что могло помешать нам прожить счастливую жизнь.

Однажды я получила письмо. Небрежно вскрыв конверт, пробежала его глазами, даже не вникнув поначалу в смысл. Письмо было от Джона Лейна из издательства «Бодли Хед», меня просили зайти по поводу рукописи «Таинственное преступление в Стайлсе», которую я предложила издательству.

По правде сказать, я забыла о «Таинственном преступлении в Стайлсе». Рукопись лежала в «Бодли Хед» уже почти два года, но волнения, связанные с окончанием войны, возвращением Арчи и началом нашей самостоятельной семейной жизни, оттеснили для меня писательство и все рукописи на самый дальний план.

Я шла в издательство, полная надежд. В конце концов, видимо, вещь им хоть немного понравилась – иначе зачем стали бы они приглашать? Меня проводили в кабинет Джона Лейна. Навстречу поднялся невысокого роста человек с седой бородой, его облик соответствовал скорее елизаветинской эпохе. Вокруг повсюду – на стульях и прислоненные к ножкам стола – были расставлены картины, похожие на работы старых мастеров, покрытые толстым слоем лака и пожелтевшие от времени. Мне подумалось, что мистер Лейн и сам прекрасно вписался бы в одну из этих рам в костюме с высоким круглым гофрированным воротником. У него были мягкие, любезные манеры, но жесткий взгляд, который должен был бы насторожить меня, подсказать, что Джон Лейн из тех, кто умеет заставить автора подписать невыгодный договор. Он поздоровался со мной и предложил сесть. Я огляделась – сесть было некуда, на всех стульях стояли картины. Вдруг поняв это, он рассмеялся: «О, боже, здесь не больно-то рассядешься», снял со стула портрет какого-то зловещего вельможи, и я села.

Затем разговор зашел о книге. Некоторые из читавших рукопись, сообщил Джон Лейн, находят ее многообещающей; из нее может что-то выйти. Но необходимо кое-что значительно переделать. Например, последнюю главу. У меня она представляет собой описание судебного заседания, но суд так не описывают – это просто смешно. Смогу ли я переписать финал? Либо кто-то должен помочь мне справиться с юридической стороной дела – что будет, разумеется, не просто, – либо мне следует сделать совсем другую концовку. Я тут же выпалила, что постараюсь, подумаю, быть может, перенесу заключительную сцену в другое место. Словом, что-нибудь придумаю. Он сделал несколько других замечаний, которые, в отличие от возражений против финального эпизода, не были сколько-нибудь существенными.

После этого Джон Лейн перешел к деловой стороне, нажимая на то, что издатель сильно рискует, публикуя нового, никому не известного автора, и что прибыли от такого издания практически не бывает. Наконец он извлек из ящика стола договор, который предложил мне подписать. Я была в таком состоянии, что ни изучать договор, ни даже просто сообразить, что к чему, не могла. Он издаст мою книгу! Уже несколько лет, как я потеряла всякую надежду опубликовать что бы то ни было, кроме случайного рассказа или стихотворения, и мысль о том, что я увижу свою книгу напечатанной, ошеломила меня. Я подписала бы в этот момент что угодно. Договор предусматривал, что я получу гонорар только после реализации первых двух тысяч экземпляров, да и то более чем скромный. Права на публикацию в периодике или постановку спектакля по этой вещи наполовину принадлежали издателю. Все это не имело для меня никакого значения, единственное, что было важно: моя книга будет издана!

Я даже не заметила, что в договоре имелся крючок – пункт о том, что пять следующих своих вещей я обязана отдать только этому издательству, причем гонорар за них увеличивался совсем незначительно. Мне все это представлялось удачей и полной неожиданностью. Я с энтузиазмом подписала договор и взяла с собой рукопись, чтобы убрать имевшиеся в последней главе несуразности. Надо сказать, что справилась я с этим очень легко.

Вот так началась моя долгая карьера; впрочем, тогда я и не подозревала, что она будет долгой. Несмотря на крючок в договоре, касавшийся последующих пяти романов, я воспринимала публикацию этого как отдельный и совершенно самостоятельный эпизод моей жизни. Я отважилась написать детектив; написала; его приняли и собирались издать. Этим, насколько я понимала, дело и ограничивалось. В тот момент я, разумеется, и не помышляла продолжать писать книги. Думаю, спроси меня кто-нибудь об этом тогда, я бы ответила, что, быть может, время от времени буду писать рассказ-другой. Я была совершеннейшим любителем – ни о каком профессионализме говорить не приходилось. Для меня писательство служило развлечением.

Я явилась домой с победным видом, рассказала все Арчи, и мы отправились в Хаммерсмит, во Дворец танцев, отпраздновать это событие.

С нами был, однако, еще кое-кто, хоть я об этом и не догадывалась. Эркюль Пуаро, мой вымышленный бельгиец; отныне я таскала его за собой повсюду, словно карлик свой горб.

Глава пятая

Успешно переработав последнюю главу «Таинственного преступления в Стайлсе», я вернула рукопись Джону Лейну. Затем меня пригласили еще раз, чтобы снять кое-какие мелкие замечания. Я согласилась внести в текст несколько несущественных изменений, после чего волнения, связанные с изданием книги, отодвинулись на задний план, а жизнь пошла своим чередом – обычная жизнь молодой супружеской пары, счастливой, любящей, не очень обеспеченной, но относящейся к этому легко. В выходные дни мы, как правило, отправлялись на поезде за город погулять на лоне природы. Иногда совершали пешие походы.

Единственным серьезным ударом, который постиг нас тогда, была потеря нашей милой Люси. Она долго ходила с озабоченным и несчастным лицом, а однажды, подойдя ко мне, печально сообщила:

– Мне страшно неловко подводить вас, мисс Агата, то есть мэм, и я не знаю, что подумала бы обо мне миссис Роу, но что делать? Я выхожу замуж.

– Замуж, Люси? За кого?

– За человека, с которым познакомилась еще до войны. Он мне всегда нравился.

Дополнительный свет на это событие пролила моя мама. Как только я ей сообщила о предстоящем замужестве Люси, она воскликнула: «Уж не Джек ли это опять?» В этом «Джек… опять» прозвучало явное неодобрение. Он не был подходящей парой для Люси, и когда они поссорились и расстались, ее семья только радовалась. Но они встретились снова. Люси осталась верна своему неподходящему Джеку, и вот свершилось: она выходила замуж, а нам нужно было искать новую прислугу.

К тому времени это стало еще более трудной задачей. Нигде никого нельзя было найти. И все же в конце концов – то ли через агентство, то ли через друзей, уж не помню – я нашла женщину по имени Роза, как раз то, что надо: у нее имелись прекрасные рекомендации, и она являла собой румяное круглолицее существо с обаятельной улыбкой, готовое полюбить нас. Беда состояла лишь в том, что она была решительно настроена против семей, в которых имелись дети и няни. Но я понимала, что должна заполучить ее во что бы то ни стало. Прежде она служила в доме некоего офицера военно-воздушных сил. Узнав, что мой муж тоже был летчиком, она несколько смягчилась и выразила надежду, что он знал ее бывшего хозяина, командира эскадрильи С. Я бросилась со всех ног домой и спросила у Арчи, знаком ли он с командиром эскадрильи С.

– Что-то не припомню такого, – ответил он.

– Придется вспомнить, – сказала я. – Ты должен будешь сказать, что встречался с ним, или что вы были однополчанами, или еще что-нибудь в этом роде – нам необходимо заполучить Розу. Она великолепна, честное слово! Если бы ты знал, с какими чудовищами мне приходилось беседовать!

Итак, в положенное время Роза соблаговолила прийти познакомиться с нами. Ее представили Арчи, который сказал что-то комплиментарное в адрес командира эскадрильи С., и наконец она согласилась поступить к нам на службу.

– Но только я не люблю нянь, – предупредила она. – Я в общем-то ничего не имею против детей, но няни!.. От них вечно одни неприятности.