Наследница - Каммингс Мери - Страница 53

Она сама виновата... Позволила себе поверить — точнее, придумала то, во что очень хотелось поверить — вопреки очевидному, вопреки тому, что знала с детства.

Очевидно, она свернула куда-то не туда — улочки слали узкими и темными. Выйдя на какой-то перекресток, увидела слева огни и пошла в ту сторону.

Набережная открылась внезапно — залитая светом фонарей, с проносящимися мимо редкими машинами и пандусами, спускавшимися вниз, к воде. Башня оказалась справа, совсем недалеко; Рене прошла по пандусу и уселась на выступающий из мостовой гранитный шар. Вокруг никого не было, лишь огоньки проплывавших барж подмигивали, отражаясь в воде.

Идти в пустую комнату и сидеть там, представляя их вместе... Мысль об этом показалась настолько невыносимой, что захотелось спрятаться куда-нибудь от себя самой.

Наверное, они уже сейчас трахаются... Рене вздрогнула, мысленно произнеся это слово — в нем было нечто грязное и позорное, не имевшее ничего общего с тем чудом, которое происходило между ней и Тедом. Его шепот «Рене... Рене...» — словно ее имя было молитвой — и его горячие руки, и губы, и смех, и стон, и радость, чистая и светлая, наполнявшая ее изнутри...

И с Бруни он — так же?! Так же целует, так же обнимает, так же... все остальное?! Именно сейчас, в эту минуту, именно сейчас...

В два часа Тед сходил к Бруни — а вдруг Рене с Филиппом там? По дороге десять раз обозвал себя ревнивым идиотом: ну как бы они туда попали, ключ-то у него?! — но дошел до номера, открыл дверь и проверил.

Госпожа баронесса, скатившись с дивана, спала на ковре в черном кружевном лифчике, брюках и одном сапожке, в обнимку с подушкой. Тед не стал возвращать ее на диван — во-первых, весила она килограммов семьдесят, а во-вторых, могла снова упасть и расшибиться.

Кроме нее, в номере никого не было. Собственно, этого следовало ожидать — он и пошел-то потому, что сидеть, ничего не делая, стало совсем невыносимо.

Его трясло, и кожа на голове сжималась, словно там была намотана ледяная веревка, которую закручивали с каждой минутой все туже и туже. Так бывало с ним в самые опасные минуты — но сейчас опасность грозила не ему.

А если Бруни ошибается, и Рене ушла не сама? Дурацкая картинка с обложки детектива снова вспыхнула в памяти. Да, но куда же тогда делся Филипп?

Лихорадочно схватив пачку, Тед прикурил очередную сигарету. Он сам не знал, что готов бы был отдать, чтобы снова вернуться в ту минуту, когда Бруни, веселая и полупьяная, влетела в апартаменты... или хотя бы в тот миг, когда зазвучала медленная мелодия.

Если из-за него Рене попала в беду — как он сможет жить дальше? Да ладно, при чем тут он, не о нем речь! Молоденькая девчонка, наивная и беззащитная, одна в темноте — а Тед прекрасно знал, каким опасным может быть этот любимый им город. Или не одна... 

Пожалуйста, Рене, пожалуйста!..

В четвертом часу, когда он уже прикидывал, что лучше: позвонить сейчас Жувену, чтобы тот через свои полицейские связи проверил сводку происшествий по городу — или подождать хотя бы до шести — пес, мирно дремавший в кресле, вдруг вскинул голову и насторожился. Через несколько секунд Тед тоже услышал шаги в коридоре.

Вскочив, он бросился к двери — охранник, не посвященный в случившееся, изумленно вылупил глаза.

Это действительно были они. Рене стояла, закрыв глаза и бессильно привалившись к Филиппу, а он обнимал ее, придерживая второй рукой за плечо.

— Что с ней?!

— Ничего. — Он ловко подхватил ее на руки и перенес через порог, будто жених невесту. — Выпила. Вырубилась. Куда ее?

Теду было жутко не по себе — и от самой ситуации, и оттого, что Филипп, казалось, воспринимал все происходящее как должное. Постаравшись взять себя в руки — слава богу, пришла, хоть такая — он ответил:

— Давай в спальню, — и зашел вперед, чтобы распахнуть дверь.

— А я думал, ты до сих пор с моей валандаешься... — Вопросительный оттенок, прозвучавший в этом замечании, Тед предпочел не заметить.

Уложив Рене на кровать, Филипп отработанным, почти автоматическим движением перевернул ее на бок и стащил с нее туфли, после чего спросил — уже напрямую:

— Моя — в номере?

— Да, спит.

— Одна?

Тед кивнул и протянул ключ.

— Много еще пила?

—Стакан джина, — манера разговаривать односложными репликами оказалась на редкость заразительной. — Кофе выпьешь?

Филипп подкинул на ладони ключ и на мгновение заколебался, после чего кивнул:

— Сейчас вернусь.

За десять минут, прошедшие до его прихода, Тед успел не только сварить кофе, но и раздеть Рене и укрыть ее одеялом. Как он сильно подозревал, Филипп двумя этажами ниже проделывал то же самое.

С собой Филипп принес початую бутылку коньяка. Судя по всему, найдя свою подопечную в добром здравии, он позволил себе слегка расслабиться — во всяком случае, перестал говорить рублеными фразами и принял предложенную сигарету.

— Где ты нашел Рене? — на самом деле Теду хотелось спросить не это, а «Где вы болтались столько времени?»

— Я за ней сразу пошел. Она явно не в себе была, вот я и решил проводить — а то как бы чего не вышло.

Выходит, Бруни не ошиблась...

— Она пол-Парижа отмахала без остановки, — потягивая коньяк, продолжал Филипп, — а потом села на набережной у моста Альма — и ни с места. Где-то через полчаса я не выдержал, подошел — подумал, не дай бог, простудится. Она к тому времени и правда вся синяя от холода была и совсем не в себе — даже не удивилась, что я появился. Я ее в бар повел, на ту сторону — согреться, — усмехнулся, — не рассчитал, что пить-то она не умеет. Да, кстати... — пошарил в кармане и выложил на стол бриллиантовые часики Рене, — собиралась этим в баре расплатиться.

— Сколько я тебе должен? — спросил было Тед, на что Филипп отмахнулся:

— Не своими платил. Моя очень буянила?

 Очевидно, теперь отчитываться полагалось Теду.

— Нет. Мы почти сразу же сюда поехали. Только в вестибюле она хотела в бар свернуть — так я ей пообещал бар, отвел в номер и велел спать.

— Правильно, — кивнул Филипп. — Твою я через черный ход протащил, никто не видел. И лишнее спиртное из нее вытряхнул, так что отоспится и будет в норме.

После ухода Филиппа Тед вернулся в спальню и уселся на кровать. Взял Рене за руку — тоненькую, безвольную — она так и не проснулась.

Он смотрел на нее и не знал, что делать — злиться или смеяться. И на кого злиться — может, на себя? Как глупо и нелепо получилось... Слава богу, что все обошлось — Тед боялся даже представить себе, что могло бы случиться, если бы не Филипп.

Интересный мужик... На вопрос, откуда он так хорошо знает Париж, он невозмутимо ответил, что пять лет назад закончил Сорбонну, и, усмехнувшись, добавил: «а до того учился в Гарварде». Тед не сразу смог справиться с отвисшей челюстью; спросить, как такой человек оказался в телохранителях-няньках-любовниках у буйной и неуправляемой миллионерской дочки, он не решился.

Рене по-прежнему спала. Рот был слегка приоткрыт, и от нее ощутимо попахивало спиртным. Тед поморщился, представив, какая завтра ее ждет головная боль. Вздохнул, лег, не раздеваясь, позади нее и обнял, уткнувшись носом в пушистенький ежик — хоть от него по-прежнему пахло цветами.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Пробуждение Рене ознаменовалось громким стоном. Произошло это около десяти утра. К тому времени Тед уже успел встать и выпить кофе, после чего уселся в кресло и стал дожидаться «левэ1» высокопоставленной особы.

Как выяснилось, дожидался он не зря. После стона — еще бы, голова, небось, раскалывается! — последовала попытка открыть глаза и сесть. Глаза тут же зажмурились, и Рене с болезненной гримасой попробовала нащупать ногой тапочки. Не двигаясь с места, Тед наблюдал за ней со странной смесью жалости и злорадства и вмешался лишь в критический момент, когда Рене попыталась сделать первый шаг.