Кольцо - Каммингс Мери - Страница 28

Герой, заключив в объятия жену, заявил: «Я люблю только тебя, Делия!» (Жену звали Кристина, Делией именовали ту самую секретаршу.)

В конце фильма дети вбегают в дом, чтобы увидеть папу и маму, слившихся в объятиях, и радостно присоединиться к ним. Вместо этого старший из мальчиков ухитрился зацепиться ногой за подвернувшийся некста­ти провод, шлепнулся, выронив зажатый в руках арбуз, и на брюхе въехал по образовавшимся красным ошмет­кам прямо под ноги главным героям. Фраза, произнесен­ная при этом «мамой», едва ли годилась для детских ушей.

(Нэнси, хихикая, прокомментировала Нику на ухо: «Мне пришлось срочно за новым арбузом бежать!»)

Ну, и прочие мелочи вроде забытых и перепутанных реплик, вопля откуда-то из-за кадра: «На другую сторону целуйся, сколько раз тебе говорить! Стоп, все сначала!» — и нецензурных выражений по любому поводу нежной и утонченной героини.

Когда погас экран, у Ника уже все внутри болело от хохота.

— А почему, — не выдержал и снова фыркнул он, — по­чему надо «целоваться на другую сторону»?!

— Когда Стэн голову налево делал, то плешью своей Мэрион заслонял!

Вечеринка шла своим чередом. Гриль «зарядили» оче­редной порцией мяса, и над головой снова забухала музыка.

Люди подходили, здоровались, пожимали руки. Каж­дый считал нужным отпустить пару комплиментов в ад­рес дома. Все дружно делали вид, что не замечают инва­лидной коляски, и вопросов не задавали — проявляли так­тичность. А может, Нэнси заранее предупредила, чтобы не спрашивали... Сама она веселилась от души. То убегала куда-то, где, по ее мнению, необходим был хозяйский глаз, то прибе­гала, пританцовывая на ходу, и присаживалась за столик. Легкая, радостная, пышущая энергией, она выглядела аб­солютно счастливой.

Ник с удовольствием бы уже вернулся в кабинет, но боялся: не будет ли воспринят его уход как сигнал к окон­чанию мероприятия?! Не хотелось портить ей праздник...

Подошедший во время одной из отлучек Нэнси Бен оценил его состояние с одного взгляда.

— Что — маешься?

— Я бы давно в кабинет слинял, — признался Ник. — Просто не хочу, чтобы гости из-за меня расходиться начали, — пусть Нэнси как следует повеселится!

— А ты через кухню! — кивнул Бен на дверь. — А ей я скажу, что у тебя голова разболелась.

Нэнси появилась в кабинете минут через пять — вле­тела с испуганным видом.

— У тебя голова болит?! Мне Бен сказал...

— Ничего страшного...

На самом деле голова не болела — противно гудела, словно далеко, за стеной, нудно и монотонно сверлили дрелью.

Она подошла вплотную, озабоченно положила руку ему на лоб.

— Не волнуйся, это просто с непривычки. — Ник об­нял ее и притянул поближе — не хотелось, чтобы она убирала со лба прохладную ладонь. — Я в последнее время мало общался с людьми «вживую» — в основном по компьютеру.

— Может... — начала Нэнси неуверенно.

— Нет. — Он сразу понял, что она собирается сказать. — Иди, повеселись, потанцуй... Со мной все в порядке. — Прижался щекой к ее груди, покрутил головой, «прити­раясь». — Все хорошо.

— Сейчас кофе будет с тортом. Тебе принести?

— Нет, кофе не надо. Чего-нибудь холодненького... — Поднял голову и улыбнулся. — Чаю со льдом... с лимоном — можешь?

— Принесу, — кивнула Нэнси, но не ушла — одной ру­кой прижала к себе его голову, а другой начала медленно и ласково ерошить и перебирать волосы.

— От тебя вкусно пахнет... — сообщил Ник, чтобы не­множко продлить это блаженное состояние.

— Угу, — подтвердила она. — Это духи новые, сегодня на пробу купила.

— И платье тебе это идет...

— Угу...

— И вообще ты у меня хорошенькая очень...

— Угу...

— Иди к гостям... наверняка кто-нибудь тебя там уже ищет... — (Отпускать ее не хотелось, но надо же было иметь совесть!)

— Угу...

Глава 16

В конце марта небо опять затянуло низкими серыми тучами. Целыми днями моросил холодный мелкий дож­дик, сменяющийся порой мокрым, почти мгновенно та­ющим снегом. По вечерам иногда становилось так холод­но, что земля ненадолго покрывалась белым полупрозрач­ным покровом.

Работала Нэнси теперь четыре дня в неделю. На сей раз это был не сериал, а воскресная полуторачасовая передача «Из жизни животных». Короткие видеосюжеты, отрывки из любительских фильмов, интервью с людьми, в домаш­них условиях содержащими интересных животных.

Заканчивала она не так поздно, как раньше, но Ник продолжал исправно заезжать за ней по вечерам.

Работа Нэнси страшно нравилась, и по дороге домой она рассказывала взахлеб все самое, по ее мнению, инте­ресное. Выяснилось, например, что какой-то чудак в цен­тре Нью-Йорка, в пентхаузе, держит три пары древесных кенгуру — и даже получил от них потомство! А канарейку можно научить говорить, как попугая, только тоненьким голоском. А тигр на ощупь жесткий, как ковер на полу, — совсем непохоже на живую шерсть!

— Ты представляешь — сегодня к нам в студию приноси­ли говорящую кошку! — услышав такое, Ник скептически ухмыльнулся — благо голос Нэнси несся из динамика, ухмыл­ки его она не видела и не могла туг же возмутиться: «Да ну, чего ты — я правду говорю!» — Только она чужих боялась и целых два часа ничего говорить не хотела, сидела в клетке, от всех отвернувшись, а хозяйка ее уговаривала: «Ну Ми-кочка, ну лапочка, ну скажи „мама", ну пожалуйста!»

— Ну и как, сказала она в конце концов что-нибудь?

Вот-вот Нэнси должна была выйти из здания, обогнуть его и появиться у входа на стоянку.

— Да, под конец, когда Артур уже заявил: «Все, хватит! Ничего не выйдет!» и хозяйка чуть не плакала, — вот тут кошка вдруг так чисто-чисто произнесла: «Мама!» Ну, мы услышали, сбежались...

Ему показалось, что вдалеке между рядами машин мелькнула знакомая фигура. Да, точно, она!

— ...И эта Мики все сказала — так смешно, представля­ешь! И «мама», и «мясо», и «мне»!..

Он успел еще подумать, что можно по дороге заехать в пиццерию и купить большую пиццу-пепперони, бросил короткий взгляд на панель, собираясь завести мотор и двинуться навстречу, — и, когда голос Нэнси вдруг пре­рвался, даже не сразу сообразил, что произошло... Еще секунду назад на фоне огней здания виднелся один силу­эт — а сейчас их было уже два!

Только услышав несущийся из динамика крик, Ник по­нял, что Нэнси отбивается от какого-то мужчины, который рвет у нее из рук сумку, и они, раскачиваясь, кружат­ся на месте, точно в странном гротескном танце.

Прежде чем он до конца осознал происходящее, рука уже сама нажала на газ, и машина рванулась с места — туда, к ней!

Нападавший обернулся — в свете фар на миг мелькну­ло бледное молодое лицо — и, увидев несущуюся на него машину, инстинктивно дернулся в сторону. Внезапно раз­дался страшный, раздирающий уши пронзительный вой, мужчина бешено замолотил руками, отшвырнул от себя Нэнси и метнулся в темный проем между машинами, оста­вив ее лежать на истоптанном снегу.

Ник видел, что летит прямо на нее, что затормозить уже не удастся, и отчаянным движением вывернул руль, одно­временно нажимая на тормоз. Перед глазами мелькнуло что-то блестящее, раздался грохот, он почувствовал удар — и машину понесло юзом, раскручивая по мокрому асфальту.

Еще удар, скрежет... и вдруг все замерло — лишь в ушах продолжал звучать все тот же жуткий вой...

Прошло несколько секунд, прежде чем Ник отпустил судорожно зажатый в руках руль и медленно обернулся. По его лицу струился холодный пот.

Машина стояла неподвижно, развернувшись на сто восемьдесят градусов — так, что огни здания теперь оказались сзади, справа истошно заливался механическим тявканьем какой-то джип. Вокруг не было видно ни души...

До предела открыв окно, он высунул голову и попы­тался разглядеть хоть что-нибудь там, сзади, где лежала Нэнси. Из-за капота виднелось что-то маленькое, темное и неподвижное. Краешек сумки? Нога?