Кольцо - Каммингс Мери - Страница 14

— Да, но ты можешь выйти замуж и переложить все эти проблемы на плечи мужа.

— Угу... женихи прямо в очередь выстроились!

— Ну... ты можешь выйти замуж за меня...

Только сказав, он понял, что сейчас сказал. Почувство­вал замершее под рукой плечо Нэнси и нажал на кнопку, включая свет.

Она смотрела на него даже не с удивлением, а как че­ловек, который ослышался или с которым вдруг загово­рили на непонятном ему языке.

Ник и сам не понимал, как могло у него выскочить та­кое, зачем — ведь она же все равно не согласится, только зря выставлять себя шутом! Авантюра... идиотизм... не­ужели он до такой степени ополоумел, что начисто поте­рял чувство реальности?!

Он решительно вздохнул и добавил:

— Уж я-то твои финансовые проблемы точно смогу ре­шить.

Нэнси медленно встала, продолжая все так же изум­ленно, непонимающе глядеть на него. Сказала:

— Ник, я...

— Дай мне договорить, — отмахнулся Ник, постепен­но приходя если не в бешенство, то в состояние, близкое к нему, — и вообще — я не хочу, чтобы ты отвечала мне сейчас. Ответишь завтра. И... сядь, ради бога, куда-ни­будь, — пошарил глазами, — хоть на ящик! Я не могу, когда ты на меня так... сверху смотришь.

Она послушно потянула к себе ящик с жеодами, вы­двинула его и села, неудобно примостившись на самом краешке.

— Тебе придется пойти только на один компромисс. Ты хочешь учиться — пожалуйста, но учиться придется где-то поблизости. Если тебе понадобится — или просто захочется съездить в Европу или еще куда-нибудь, с этим проблем не будет, но жить ты должна будешь здесь, со мной. (Зачем он тратит время и говорит все это — она же все равно откажется?!) Здесь... в доме все сделано под меня, и в других местах я себя чувствую некомфортно.

Ему показалось, что Нэнси слегка шевельнулась, буд­то собираясь сказать что-то, и он резко оборвал ее:

— Подожди, не перебивай! Я должен сказать тебе еще одну вещь. — Мельком подумал, что можно было бы обойтись и без этого унижения — она же и так откажет­ся, зачем ей знать?! — и все-таки сказал: — Я хочу, чтобы ты знала еще одно. Наш брак... — Голос внезапно сел, Ник сглотнул и повторил громче: — Наш брак никогда не смо­жет стать браком... в полном смысле этого слова. У меня не работают не только ноги, но и все, что... ниже пояса. — Увидел ее испуганно расширившиеся глаза — значит, до­шло — и продолжил, каждым словом будто давая самому себе пощечину — за ту глупость, которую он сделал... и которую продолжал делать: — Я понимаю, что ты мо­лодая женщина, но... если у тебя кто-то будет, я не хочу об этом знать — не хочу, понимаешь? Постарайся соблю­дать определенный декорум — а я тоже не буду допыты­ваться. Я говорю об этом один раз — и больше говорить не хочу... никогда...

Больше Нику говорить и правда было нечего — он и так сказал достаточно, чтобы сама мысль о согласии ста­ла для нее невозможной. Поэтому он замолчал и уставил­ся на Нэнси, удивляясь — почему она еще здесь? Пусть скорее уходит и перестанет смотреть на него так непони­мающе. И главное — пусть молчит!

— Но тогда... зачем тебе это? — спросила она.

Ник мог сказать правду — что не хочет, не может поте­рять ее, не может сам, добровольно отпустить к другому мужчине. И жениться на ней — это единственное, что при­шло ему в голову, даже не в голову — само вырвалось, он не хотел... Но выглядеть в глазах Нэнси еще более жал­ким, чем он сейчас наверняка выглядит, не хотелось даже если они видятся в последний раз.

Усмехнулся:

— Ты тогда спросила, почему я живу один. Я с тех пор много думал об этом, и вот...

— Я говорила о собаке...

— Ну... с собаками я никогда дела не имел. И потом — я просто не хочу, чтобы ты уезжала.

Вот это уже была правда — по крайней мере, часть ее.

— Ник, но...

Он перебил ее, не дав договорить:

— Хватит... не надо сейчас ничего. Оставь мне хоть ка­кую-то иллюзию того, что ты подумала перед тем, как от­казаться. И... уйди, пожалуйста...

Конечно, нельзя так выгонять гостью — но видеть ее было сейчас невыносимо. Да и о чем им теперь говорить? Как ни в чем не бывало вести светскую беседу?!

Нэнси встала и, не сводя с него глаз, испуганно, боч­ком шагнула к двери. И — страшная мысль: все, это уже действительно конец, больше он ее никогда не увидит... никогда...

Не думая, не рассуждая, сам не понимая, что делает, Ник схватил ее за руку и рванул к себе. Мгновение — и Нэнси уже лежала у него на коленях в нелепой позе, и он целовал ее куда попало, зажав и не давая шевельнуться.

От нее пахло женщиной... и все той же травой, назва­ние которой он никак не мог вспомнить, — и еще чем-то, что, как спиртное, ударило в голову. На миг показалось, что все хорошо, и все забылось, осталась только нежная кожа, и запах, и губы, которые Ник в конце концов на­шел и впился в них, безжалостно расплющивая и сминая...

Нахлынуло — и отхлынуло. Он медленно отпустил ее, лишь теперь осознав, что Нэнси не сопротивлялась и не пыталась оттолкнуть его — но и не ответила на его поцелуи. Просто лежала, как большая кукла, только гла­за были живыми и по-прежнему испуганными и непони­мающими.

Почувствовав, что свободна, она шевельнулась и не­ловко, неуверенно попыталась встать. Чуть не упала, но потом выпрямилась и сделала шаг назад. Взгляд ее мет­нулся к двери.

— Иди, — мотнул в ту сторону головой Ник. Увидев, что она не двигается с места, а продолжает смотреть на него, яростно крикнул: — Не жди, я не собираюсь перед тобой извиняться — я слишком давно этого хотел! Иди, ну иди же!

На губе у нее выступила капелька крови...

Все так же не сводя с него глаз, Нэнси сделала шаг... Другой — добралась до двери, в последний раз взглянула — и скрылась за поворотом.

Он прислушивался. Шаги... все дальше и дальше. Оста­новились... слабый шум... и — хлопнула входная дверь... Все... Некоторое время Ник сидел, тупо глядя перед собой. Внутри все мелко дрожало, а в ноздрях по-прежнему сто­ял ее запах... и руки пахли ею. Внезапно его начало тряс­ти. Потом прошло.

Она так и не взяла ночник...

Бен, естественно, опоздал — когда он появился, было уже полпервого. Зашел через свою квартиру, потоптался на всякий случай в коридоре и появился в гостиной.

Сначала он обратил внимание на собаку, ухмыльнул­ся: — Экая зверюга! — и лишь потом на Ника, который к тому моменту безрезультатно, почти не опьянев, при­кончил бутылку виски.

От самого Бена тоже попахивало — не слишком силь­но, но ощутимо. Настроение у него было превосходное.

Проходя мимо неубранного стола, он ухватил с блю­да кусок индейки, мгновенно проглотил и закатил глаза в знак полного восторга. Поинтересовался:

— Ну, как отпраздновали? — и, увидев, что Ник вместо ответа отвернулся и уставился в камин: — Что-то не так?

— Отстань! Еще ты тут будешь! — замотав головой, огрызнулся Ник. Осекся, закрыл глаза, вздохнул и тихо сказал: — Извини...

— Ты чего? — оторопело произнес Бен. — Ты же в жиз­ни не извиняешься?!

На следующий день, рано утром, Нэнси позвонила и сказала, что она согласна.

Глава 9

Ник не сразу осознал, застыл, прижав к уху трубку...

— Что-то не так? — неуверенно спросила она. — Или я тебя неправильно...

— Да нет, все в порядке, — пришел он в себя. — Прихо­ди, обсудим все технические вопросы — как и что. А заод­но позавтракаем — миссис Фоллет страшно обиделась, что мы вчера не съели какой-то ее мудреный десерт.

Нэнси казалось, что жизнь ее, прежде спокойная и раз­меренная, понеслась вперед так стремительно, что не было времени даже толком обдумать происходящее. Это напоминало вырезанные и смонтированные вместе ко­роткие эпизоды из какого-то фильма — нечто вроде «крат­кого содержания предыдущих серий».

Вот она завтракает у Ника, и он говорит, что хочет пожениться прямо послезавтра, еще до конца рождествен­ских каникул — и она кивает (и она кивает!!!).