Преобладающая страсть. том 2 - Майкл Джудит - Страница 13

Белое платье Лили светилось, как маяк, на алтаре Храма Радости. Маленькое личико ее было бледно, руки трепетали, как крошечные птички, когда она взмахивала ими, чтобы привлечь внимание к чему-то важному. Она стояла на ящике, подставленном к мраморной кафедре по указанию Сибиллы, хотевшей, чтобы собравшиеся видели Лили почти во весь рост.

– Они должны почувствовать твою силу, – пояснила Сибилла и показала Лили, как нагибаться вперед к аудитории, сияя в белом платье, словно сверкающее над головами собравшихся солнце.

– То, что мы ищем, – произносила Лили, и ее юный, высокий голос звенел в глухом пространстве еще недостроенной церкви, – это мы сами, спрятанное в глубине нас наше внутреннее «я» – погребенное глубоко внутри, невидимое, недоступное до поры до времени – но ждущее, чтобы его раскрыли.

Церковь была полна: тысяча мужчин, женщин и детей, которые прибыли из Мэриленда, Пенсильвании и из Западной Вирджинии, чтобы послушать проповедь Лили. Те, кто не смог приехать, смотрели службу в телевизионной трансляции, а остальные могли увидеть ее в записи в течение недели. Лили знала, что ее передачи смотрят: она получала письма, открытки, маленькие сувениры и деньги.

Телеоператоры наводили свои камеры на Лили и на ее прихожан с четырех особенно выигрышных точек. На студии в Фейрфаксе режиссер программы выбирал, с какой из четырех точек будет идти трансляция в каждую минуту вещания «Часа Милосердия». Большую часть времени на экране была Лили, благоговейная и непорочная, и ее макияж подчеркивал ее чистоту и набожность. Но когда режиссер замечал прихожанина, достающего носовой платок, чтобы промокнуть навернувшиеся слезы или приоткрытый от восхищения рот, или кивающего с одобрением мужчину, он давал команду видеоинженеру, и тот нажимал кнопки, укрупняя планы и увеличивая эти лица на экранах миллионов телезрителей, чтобы они чувствовали себя, словно сидящими на церковных скамьях, слушая, внимая, кивая, плача и воспаряя душой.

– Что вы лично можете сделать? – вопрошала Лили свою паству. – В этом мире, смущающем противоречивыми знаками – противоречивыми и часто опасными, если вы неправильно их поймете, – идущими от вашего начальства, от ваших друзей и от тех, кто правит, и даже от ваших близких… что вы можете сделать, чтобы их смысл стал ясен для вас, чтобы осмыслить мир?

«Чтобы осмыслить мир». Это звучит так просто, но ведь это так трудно, потому что наше время поглощено домом, семьей, работой, вечера вы проводите с друзьями или просматриваете газеты, или смотрите телевизор, в надежде получить представление о мире, в котором вы живете. Вы так заняты… у вас столько обязанностей… как же вам осмыслить окружающий мир?

И вот вы начинаете думать, что вы не сумеете справиться с этим. Вы считаете, что этим должны заниматься специалисты. Вам кажется, что у них больше времени и возможностей, чтобы оглядеться вокруг, чтобы осознать все происходящее. Вам кажется, что они знают больше вашего. А потом вы позволяете им и устраивать мир по их мерке, думая, что у вас все равно ничего не выйдет с этим. Вы просто живете в мире, вот и все.

Но это неправда! Вы ничуть не хуже, чем они! Господь создал вас такими же совершенными, такими же достойными, как и все прочие люди, живущие на земле. Послушайте меня! Я знаю вас! Я встречалась с вами и беседовала у ваших очагов, я качала на руках ваших детей, я ела из ваших рук. Вы сильнее и добрее, в вас так много того, что стоит любить, в вас так много мудрости и чистоты, что вы можете выполнить любую работу, занять любое, самое достойное место в мире! Но сами вы не знаете об этом.

Вы боитесь узнать это.

Но почему вы боитесь? Что отвлекает вас от самопознания, от того, чтобы заглянуть внутрь себя и раскрыть, и вытащить на свет ваше второе «я», которое спрятано, но которое есть в каждом, и я знаю это, потому что я видела это?

Вы боитесь неизвестности. Вы боитесь, что то, что вы обнаружите, переменит всю вашу жизнь, и вам кажется безопаснее жить так, как вы привыкли. Или вы боитесь, что второе «я» внутри вас вовсе не мудрое, а суетное, быть может, даже греховное. Вы не верите в самих себя, в свое «я», которое вы пока не раскрыли в себе.

Лили протянула руки в сторону прихожан, сидевших в глубоком молчании, затаив дыхание и ожидая чего-то важного.

– Поверьте в себя! Поверьте в скрытую в вас мудрость и доброту, которую Бог вложил в вас – в свои создания! А если вы не верите себе, если вы не верите в себя, поверьте мне! Поверьте в меня! Я знаю, на что вы способны! Я знаю, что лежит в вас и что вы можете раскрыть – самопознание, мудрость, радость, любовь! Я знаю, что нет ничего, что вы не могли бы совершить или понять, или чем не могли бы поделиться с другим! Поверьте мне, поверьте в меня, помогите мне помочь вам!

Среди собравшихся вскочил какой-то молодой человек и бросился в проход с возгласом:

– Преподобная Лили!

Он пал на колени прямо в проходе и с рыданиями продолжал:

– Преподобная Лили, я верю тебе, я верю в тебя, я люблю тебя!

Он распростерся ниц у подножия мраморных ступеней, протягивая к Лили руки, а она протягивала свои к нему и тысяче других страждущих.

В студии Фейрфакса режиссер сосредоточенно переключал камеры, и на экранах запрыгали изображения Лили, протягивающей руки, улыбающейся, со слезами па глазах; молодого человека, бросившегося к ней, с лицом, залитым слезами; других людей, встававших со своих скамей, тянущих к проповеднице руки и падающих на колени у мраморной кафедры. Некоторые плакали, другие возбужденно кричали, иные были в экстазе.

– Я хочу помочь! – закричала пожилая женщина, занося ногу на мраморную ступеньку. Однако к ней тотчас приблизились два симпатичных гладко выбритых и одетых во все черное человека и вежливо, но твердо подхватили ее под руки, подталкивая к остальным.

– Ох, простите! – вскрикнула женщина. – Я совсем не то хотела сделать… – она раскрыла сумочку. – Я хотела дать денег преподобной Лили, чтобы помочь ей закончить храм и навещать людей, и творить добро! Ведь я хорошо придумала, преподобная Лили, правда ведь? Только не говори «нет»! Я хочу помочь!

Лили залилась краской – этой части проповеди она боялась и терпеть ее не могла.

– Благослови вас Господь, – сказала Лили, и ее голос печально разнесся под сводами церкви. Она повела рукой в сторону резной колонны примерно в три фута высотой и открытой сверху. – Пожалуйста, кто хочет помочь… – прошептала она.

– Благодарю тебя! – вскричала женщина. – Да благослови тебя Бог! – и она высыпала свои деньги в колонну.

За ней двинулись остальные.

Лили повернулась и продолжала говорить прямо в одну из камер, ее голос был выше, чем обычно, и немного неестественным.

– Как хорошо помогать, это первый шаг для самораскрытия. Но хорошо и принимать. Я не могу отказать вам в поддержке, ни самому юному, кто захочет помочь, ни старцу; не могу отказаться ни от маленького пожертвования, ни от огромного. Каждый дар драгоценен, это как ваша протянутая рука, рука друга, рука возлюбленного. И неважно, много вы пожертвовали или мало, вы дали столько, скольким смогли поделиться, и не надо отнимать последнего у ваших семей. Все, что вы жертвуете, доходит до моего сердца и помогает мне нести вам радость понимания того, чего вы желаете, о чем молитесь и мечтаете, и любите… как я люблю вас. Доброй ночи, мои возлюбленные друзья. Примите от меня благословение, Господне благословение, до того дня, когда мы снова увидимся и обнимем друг друга.

Зазвучал орган, и Лили запела. У нее был тоненький, слабый голосок, но за ней вырос и запел вместе с нею целый хор. Камера отъехала назад, чтобы показать ее перед толпой у подножия мраморных ступеней. Весь алтарь был пышно разубран цветами, а от блеска огней, казалось, золото льется из-под купола Храма Радости. Другая камера давала панорамные съемки толпы, поднявшейся со скамей и подпевавшей хору. Так, с пением люди покидали церковь.

На экране возник адрес, и мелодичный мужской голос несколько раз зачитал его, сообщая, куда следует присылать деньги или писать преподобной Лили Грейс, рассказывать или спрашивать ее о чем им будет угодно. Затем появился коротенький список городов, и голос диктора громко прочел его вслух, сообщая, где преподобная Лили Грейс появится в следующие дни недели, а тем, кому хотелось видеть ее у себя, следовало написать по тому же адресу. В каждом городе из массы желающих должен был быть избран тот, кого преподобная Лили могла бы навестить дома; его должны были оповестить за день до ее приезда.