Коэффициент прибыли - Андерсон Пол Уильям - Страница 8

Сквозь окружавший его шум Ван Рийн услышал, как что-то щелкнуло, и ощутил ток воздуха. Крик Петровича объяснил ему, в чем дело:

— В четвертом отсеке лопнула обшивка! Если ее срочно не заварить, разрушение пойдет дальше!

Торговец наклонился к Торрансу.

— Можешь пока взять на себя эту муру? — спросил он. — Мне надо отдохнуть, а то, я чувствую, моя реакция уже стала замедляться, да и ремонтом кто-то должен заняться. А нам в добрые старые времена частенько приходилось это делать.

Торранс хмуро кивнул.

— Ты, знаешь ли, должен радоваться, — укоризненно сказал Ван Рийн, отстегивая ремни.

Поднявшись, он пересек палубу, которая качалась у него под ногами, словно палуба настоящего морского корабля. «Ганток» все еще делал мощные рывки, пытаясь разрушить «Меркурий», и не исключена была возможность, что ему это все же удастся. Дыра герметически закупорилась, но по-прежнему оставалась слабым местом, откуда могло начаться дальнейшее разрушение.

В раздевалке Ван Рийн с трудом влез в свой необъятный скафандр. «Давно не приходилось надевать эти доспехи… успел уже забыть, как быстро они начинают вонять от пота…» Необходимые инструменты были разложены тут же на полках. Нагрузившись, он полез через воздушный шлюз. Когда он выбрался наружу, на стенку корпуса, его окружило сияние звезд, от которого вечная тьма становилась словно бы светлее.

Любой из толчков, вращавших корабль и заставлявших его рыскать, мог стряхнуть Ван Рийна с корпуса, поскольку притяжение ботинок было не столь уж сильным. Если его выбросит за пределы гиперполя и его тело обретет нормальную скорость, то в течение микросекунды корабли навсегда умчатся от него с суперсветовой скоростью. Падение и бесконечность — это долгая история…

Вокруг полыхали голубым пламенем электрические разряды. Когда фазы кораблей на мгновение совпали, Ван Рийн случайно взглянул в сторону «Гантока» и увидел какую-то вспышку, должно быть, тот надеялся поймать шанс, один из биллиона, и пронзить своей ракетой «Меркурий»… или Ван Рийна… Нет, сквозь толщу Пространства, в котором эти предметы сосуществовали, имея различные частоты… Это должно быть чистым…

Ну вот, наконец, и поврежденный лист обшивки. Достать пневматический молоток, разогнуть сталь и придать листу хотя бы грубое сходство с прежней формой… Эх, ну-ка, взяли… Да, тут без силы не обойдешься, одна пневматика ничего не решит; может, под салом еще остались мускулы… Приладить укрепляющие полосы, временно их зафиксировать, приготовить паяльную лампу, опустить светофильтр… отрегулировать пламя и вспомнить прошедшие годы, когда он собственной персоной носился, словно дьявол, по этим необъятным просторам… Ого, ничего себе толчок! Чуть было не сбросил его прямо в огромный морозильник Господа Бога!

Ван Рийн закончил работу, отметив для себя, что следующий корабль такой конструкции должен иметь более прочные крепления, и пополз обратно к шлюзу, стараясь не обращать внимания на боль во всем теле. Как только он оказался внутри, вращение, рывки и грохот прекратились. На мгновение капитан даже испугался — уж не оглох ли.

На экране интеркома внезапно возникло лицо Торранса, осунувшееся и покрытое каплями пота. Он прохрипел:

— Они успокоились, должно быть, поняли, что их корыто скорее разлетится, чем…

Ван Рийн, слушавший его через звуковой адаптер внутри своего воздушного шлема, разогнул ноющую спину и, не дав Торрансу договорить, радостно завопил:

— Превосходно! Ну, а теперь, мякинная твоя голова, живо действуй дальше, как было намечено!

Тотчас возникло ощущение скручивания, какое всегда бывает при реверсировании в нормальное состояние, и дробь гиперсиловых установок затихла. Ван Рийн едва устоял на ногах, когда «Меркурий» сделал стремительный рывок в сторону.

Это была последняя, отчаянная попытка Рентарика, прекратив колебание своего корабля, вернуться в нормальное состояние, где ничто не могло иметь скорость, большую световой. Если бы его противник не сделал то же самое и корабли оторвались друг от друга с такой неестественной скоростью, то напряжение вдоль связывающих их силовых линий наверняка уничтожило бы и то, и другое судно, а для бортудианца большего, чем подобная месть, и желать было нельзя. Однако земной транспорт был оснащен детектором, соединенным с автостопом, именно на подобный случай.

Торрансу оставалось лишь предотвратить столкновение. Он сразу же начал перемещать «Меркурий» по кругу, постепенно сужая кольцо до тех пор, пока мощное защитное поле, разрушить которое было невозможно, не остановило его на таком расстоянии от «Гантока», где оружие последнего становилось совершенно бесполезным. Если б у бортудианцев хватило безумства надеть скафандры, попытаться выйти в космос, проделать дыру в корпусе «Меркурия» и проникнуть внутрь, то не составило бы особого труда смахнуть их в бездну с помощью небольшой добавочной защиты.

Буйно выразив восторг, Ван Рийн поспешил сбросить свое снаряжение и помчался на мостик, чтобы поговорить по душам с Рентариком.

— Теперь вас окружает наше гиперполе, и стоит нам его включить, как оно потащит вас туда, куда мы захотим, хоть вы тут укакайтесь со своими двигателями, понятно? У нас мощности в несколько раз больше ваших, так что советую расслабиться и даже не делать больше попыток сопротивляться, потому что, если у нас появятся хоть какие-то подозрения, мы просто-напросто включим свои излучатели и разнесем вашу галошу на мелкие кусочки. Как говорят у нас на Земле, «как аукнется, так и откликнется»… Пожалуйста, прекратите материться; мой нежный слух не привык к таким выражениям, вон, даже приемник покраснел.

И тут же обратился к своей команде:

— О`кей, полный вперед вместе с этим малявкой-ершом, который воображал, что он акула!

Очутившись в пределах системы Антареса, они послали лазерный сигнал, и крейсер, принадлежавший Лиге, вышел их встречать. Все же колония стоила тех немалых усилий, которые затрачивались на ее защиту от гангстеров, политических агитаторов и других всевозможных неприятностей. Хотя все до единой планеты были бесплодны, а внутренние давно уже поглотила экспансия огромного умирающего солнца, на внешних (вдобавок к их удобному расположению как торговых центров всего сектора) были обнаружены минеральные богатства, достаточные, чтобы обеспечить существование населения, по численности равного лунному.

Ван Рийн передал боевому кораблю свой трофей, отдал Торрансу приказ отвести потрепанный «Меркурий» на стоянку, отправился к себе в каюту отсыпаться и захрапел от всей души, так что Доркас пришлось заткнуть уши. Хотя бортудианцы вели себя разумно и до конца путешествия ничего больше не предпринимали, все же Ван Рийн находился в постоянном напряжении, ожидая от них еще какого-нибудь трюка, и поэтому вполне заслужил этот отдых.

Торранс предложил установить контакт с пленными, но Ван Рийн ни в какую не желал соглашаться.

— Нет, нет, мой мальчик, они вымотаются гораздо сильнее, если поймут, что мы не желаем их видеть. Мне бы хотелось, чтоб досточтимый капитан Рентарик обгрыз себе ногти до локтей к тому времени, когда мы с ним снова встретимся.

Когда корабль приземлился, Ван Рийн избрал для себя в качестве гостиницы особняк губернатора Города Красного Солнца и безо всяких церемоний воспользовался его винным погребом и наложницами. Правда, последние ему вскоре надоели, и он решил отдать предпочтение отощавшей за время волнительного перелета Доркас. В промежутках между банкетами у него находилось несколько минут, чтобы проконтролировать местную рыночную конъюнктуру, поднять цену на перец и вычислить прибыль за каждый грамм. Поселенцы, конечно, поворчат, но в конце концов согласятся, ведь если бы не он, то их пища вряд ли отличалась бы разнообразием или же им пришлось бы синтезировать приправы, что обошлось бы вдвое дороже. Так разве он не заслужил эту честную прибыль?

Через три дня такой праздной жизни торговец решил, что пора призвать Рентарика. Он взгромоздился на губернаторское кресло в приемной зале с высокими колоннами, держа трубку в правой руке и бутылку в левой, с блестящими бусинками, вплетенными в локоны, но в простом грязном халате, едва прикрывавшем живот. Вокруг него расположились девицы: одна дергала за струну разбитой арфы, другая обмахивала толстяка опахалом из павлиньих перьев, а третья сидела на подлокотнике трона, хихикая и засовывая ему в рот изюм. В эти минуты Ван Рийн был вполне доволен жизнью.