Во имя любви - Ли Роберта - Страница 17

— Они будут светлыми и радостными! — усмехнулся он. — Ведь теперь кое-кто оказывает на меня сильное влияние.

— Влияние? — Это заговорил Николас.

Он подошел к ним так тихо, что никто из них не заметил его приближения, хотя он уже стоял рядом с Джейн.

— Не хотите ли вы сказать, что Джейн уже имеет и на вас какое-то влияние? Тебе следует быть осторожней, Мастерс, моя жена привыкла использовать лесть для достижения своих целей.

Хотя это было произнесено самым легкомысленным тоном, но потаенный смысл сказанного был очевиден Джейн, тем не менее она не позволила, чтобы это отразилось на ее лице.

— Я бы этого не сказал, Гамильтон, — засмеялся Мастерс. — Вряд ли твоя жена пытается что-то получить от меня!

— Нет? — Тон Николаса был саркастическим. — Наверное, она вполне удовлетворилась тем, что получила от меня!

Джейн сбросила с себя его тяжелую руку, чувствуя, что любой ценой пора покончить с разговорами.

— Не пора ли приступить к ужину? Я думаю, нет смысла его откладывать. — И, не ожидая ответа, она направилась в столовую.

Этот ужин преследовал ее кошмаром еще несколько дней. Кэрол и Николас разговаривали только друг с другом, изредка обмениваясь репликами с Джоном Мастерсом, но не прикладывая никаких усилий, чтобы подключить к общему разговору Джейн. Они разговаривали о премьерах и приемах, о людях, которые для Джейн были просто именами в колонках светской хроники в журналах и газетах. Она сидела словно застывшая, механически пробуя каждое искусно приготовленное и изысканно сервированное блюдо. Но все, что она подносила ко рту, имело вкус опилок, и она была рада, когда ужин наконец подошел к концу и они вернулись в гостиную, чтобы выпить кофе.

Но ее облегчение было недолгим, так как, едва они присели, Кэрол тут же встала и подошла к проигрывателю, и, порывшись в куче пластинок, поставила одну из них. Затем обошла всю комнату и выключила все светильники, оставив только одну затененную лампу, после чего протянула обе руки к Николасу.

— Потанцуй со мной, Ники, — вкрадчиво попросила она.

Николас немедленно поднялся и заключил ее в объятия.

Словно завороженная, Джейн следила, как они кружатся по комнате. Она чувствовала, как ее горло словно обхватил тугой обруч, силы внезапно оставили ее, она почувствовала себя изможденной и обессиленной. Как глупы мужчины! Как только Николас решил, что Кэрол недосягаема, как альпийский высокогорный цветок, он бросился очертя голову, чтобы добыть этот прекрасный эдельвейс, не отдавая себе отчета в том, что, как только он схватит его, тот тут же увянет и умрет. Но Джейн понимала, что сейчас бессмысленно пытаться заставить его осознать правду, так как, пока длилось его опьянение страстью, он оставался глухим к любой логике; все, что ей оставалось, — это молиться, чтобы Господь дал ей сил оставаться с ним рядом до тех пор, пока здравый смысл не вернется к нему вновь.

Она подняла глаза, чувствуя на себе взгляд Джона Мастерса.

«Бедное дитя, — подумал он, — здесь кроется нечтобольшее, чем я полагал раньше».

Он подошел к ней и вежливо сказал:

— Не покажете ли вы мне сад? Мне так нравится, как ночью пахнут цветы.

— Но цветов еще нет. Только зеленые побеги! — Джейн грустно улыбнулась ему и охотно поднялась. Они подошли к французскому окну и спустились по четырем ступенькам в сад. Медленно обходя лужайки, они добрались до деревянной скамьи, пристроенной к дальней стене, и молча присели на нее.

Мастерс вытащил трубку, набил и молча закурил, даваяДжейн возможность прийти в себя. Но когда он взглянул на нее несколько мгновений спустя, он увидел, что на ее темных ресницах дрожат слезы, тогда он нежно пожал ее руку.

— Я бы не воспринимал ссору влюбленных таксерьезно, как это делаете вы, если бы был на вашем месте.

Она повернула к нему лицо:

— Ссора влюбленных! Если бы это было так…

Он попыхивал трубкой некоторое время.

— Вы не хотели бы все рассказать? Я болтливостью не страдаю!

Его доброта словно растопила сдержанность Джейн, она вдруг поняла, что рассказывает этому почти незнакомцу обо всем, что произошло после смерти сэра Ангуса; невероятно, но она могла говорить с ним о таких вещах, которые ей неловко было обсуждать даже с родителями, при этом она не щадила ни себя, ни Николаса.

— Ну вот, — заключила она, — теперь вы знаете все. Хотя Николас и пытается избежать публичной огласки, но дома он ведет себя, как ему заблагорассудится. Вы видите, — с горячностью продолжала она, — я никто! Я просто человек, который задержал его брак с Кэрол на год, — мои чувства и мысли не принимаются в расчет — только Кэрол, всегда одна Кэрол! Как я ненавижу ее!

Она разразилась судорожными рыданиями, а Джон Мастерс нежно обнял ее и не отпускал до тех пор, пока она не затихла. Долго она еще сидела так, положив голову ему на плечо, чувствуя себя рядом с ним в тепле и безопасности и от всего сердца желая, чтобы на его месте сейчас находился Николас.

Мастерс пошевелился первым:

— Нам надо идти, а то вы простудитесь.

Она встала и направилась в сторону французских окон, но он остановил ее:

— Нет, не этой дорогой. Нет ли какой-нибудь другой двери, чтобы мы вошли? Они не должны видеть, что вы плакали.

Не сказав ни слова, она повела его к узкой боковой двери, затем вверх по лестнице, ведущей в холл. Они задержались на мгновение у подножия лестницы: в приглушенном свете она выглядела бледной и усталой.

— Скорее в постель, моя дорогая, и постарайтесь так не расстраиваться. Утром все всегда выглядит не так уж плохо.

Ее большие глаза снова наполнились слезами, он наклонился и нежно поцеловал ее в лоб, затем смотрел, как она медленно поднимается по ступенькам, и услышал ее ласковое «Спокойной ночи».

Он стоял неподвижно до тех пор, пока она не исчезла, горестная улыбка тронула его губы, когда он признался себе, как посмеялась над ним судьба. Он влюбился в девушку, которая до безумия любила своего мужа, который, оказывается, не хотел даже замечать ее существования.

Он пожал плечами. Ну что ж, вряд ли сейчас было в его силах что-либо изменить. Придется разыграть эту партию в соответствии со сданными ему картами и надеждой, что в будущем удача будет на его стороне. До этого времени он останется ее другом, готовым на все, о чем она его попросит, не важно, чего это будет ему стоить.

Со вздохом он прошел через холл и вышел на улицу.

По условиям завещания Ангуса Гамильтона Джейн и Николас являлись совместными владельцами имущества в течение одного года их супружества. Это была необычная ситуация, которая, как догадывалась Джейн, весьма удивила адвоката, но лично она рассматривала это как знак доверия со стороны сэра Ангуса. У нее не было ни малейшего намерения присвоить себе те деньги, которые ей были доступны, в результате чего в самом скором времени после замужества она стала испытывать серьезные финансовые затруднения, так как все свои сбережения она потратила на приданое, какая насмешка — готовить приданое для фиктивного замужества, — и теперь у нее оставалось так мало наличных денег, что она стала подумывать, как Николас отнесется к тому, что она найдет себе работу на неполный день.

Проблема разрешилась самым необычным образом, когда Николас однажды вечером перед ужином вошел в гостиную с целью поговорить с ней. В те редкие дни, когда он оставался дома на ужин, он находился в библиотеке пока накрывали на стол, таким образом пытаясь обезопасить себя от ненужных ему долгих разговоров с ней, поэтому она не смогла скрыть удивления, когда он по собственной инициативе решил побеседовать с ней. Но все стало ясно, как только он заговорил.

— Боюсь, что нам необходимо будет устроить большой званый ужин. Это будет выглядеть странно, если я не введу тебя должным образом в общество.

— Мне казалось, что подобные формальности канули в Лету вместе с Ноевым ковчегом, — сухо заметила она.

— Некоторые члены правления нашей компании действительно весьма архаичны, — в тон ответил он. — В любом случае это необходимо устроить.