Бомбейские беседы - Кришнамурти Джидду - Страница 9

Беседа шестая

СКОРБЬ, ВОЛЯ, СТРАХ

Сегодня я хотел бы, если возможно, говорить с вами о скорби, воле и страхе. Большинство из нас живет в мире мифов, символов, подделок, которые имеют для нас большее значение, чем мир действительности. Мы не понимаем действительного мира нашей повседневной жизни с его несчастьями и борьбой, и поэтому мы пытаемся убежать от него, создавая наш собственный поддельный мир, мир богов, символов, идей и образов. Там, где имеется бегство от действительности в этот поддельный мир, там всегда есть противоречия и скорбь. Если мы хотим быть свободными от скорби, мы безусловно должны понять тот поддельный мир, в который мы постоянно убегаем. Индуист, мусульманин, буддист, христианин — все они имеют свой поддельный мир символов и образов, который улавливает их. Для них символ имеет большее значение, более важен, чем жизнь, символ пускает прочные корни в бессознательном и играет огромную роль в жизни всех, кто принадлежит к той или иной культуре, цивилизации или иной организованной религии. Итак, если мы хотим быть свободными от скорби, я полагаю, прежде всего важно понять поддельный мир, в котором мы живем.

Если вы пойдете по дороге, вы увидите великолепие природы, необыкновенную красоту зеленых полей и открытого неба, вы услышите детский смех. Но, несмотря на все это, скорбь не исчезнет. Это мучения женщины, рожающей ребенка, скорбь, связанная со смертью, скорбь, когда вы ожидаете чего-либо, и ваши надежды не оправдываются, скорбь национальных бедствий, скорбь от разложения и упадка не только в обществе, но и в отдельном индивидууме. Если вы достаточно глубоко заглянете, вы увидите скорбь в вашем доме: скорбь от того, что вы не можете осуществить желаемое, скорбь, вызванная вашей незначительностью или неспособностью, и различные виды бессознательной скорби.

В жизни есть также смех. Смех очарователен  — смеяться без повода, радоваться сердцем без какой-либо причины, любить без поисков вознаграждения. Но такой смех редко приходит к нам. Нас обременяет скорбь: наша жизнь  — процесс несчастий и борьбы, непрерывный распад, и мы почти никогда не любим всем своим существом.

Этот печальный процесс мы можем встретить на каждой улице, в каждом доме, в каждом человеческом сердце. Везде несчастья, преходящие радости и постепенное угасание ума, и мы все время ищем выхода. Мы хотим найти решение, средство и метод, который помог бы нам освободиться от бремени страдания, и поэтому мы никогда по-настоящему не смотрим на скорбь. Мы пытаемся уйти от скорби с помощью мифов, теорий, образов, мы надеемся найти путь освобождения от бремени, которое наложила на нас жизнь, мы надеемся, что волна скорби больше нас не догонит.

Я полагаю, что всем известно все это. Я не сообщаю каких-то новых сведений о скорби. Было бы абсурдным, если бы сейчас, слушая меня, вы вдруг попытались бы почувствовать скорбь или наоборот — быть безоблачно веселым, в этом не было бы никакого смысла. Но если вы хоть сколько-нибудь осознаете поверхностность, мелочность, узость нашей жизни, если вы понаблюдаете за бесконечными конфликтами, неудачами, усилиями, не приносящими ничего кроме разочарований, то вы неизбежно должны испытать скорбь. Вы не можете не знать скорби на каком-нибудь уровне — поверхностном или глубоком. Скорбь следует за нами как тень, и мы не можем от нее избавиться. Поэтому я хотел бы, если возможно, говорить с вами о том, как кончается скорбь.

Скорбь имеет конец, но он не достижим с помощью какой-либо системы или метода. Нет скорби, когда имеется осознание того, что есть — пусть это будет факт, что жизнь не осуществила ваших надежд, что ваш брат или сестра мертвы, когда вы знаете факт таким, каков он действительно есть, без интерпретации, без каких-либо мнений о нем, без какой-либо деятельности мысли, без идеалов и суждений — тогда, я полагаю, наступает конец скорби. Однако большинство из нас безуспешно пытается покончить со скорбью с помощью воли, порожденной страхом и недовольством, воли, стремящейся к удовлетворению желания.

Я прошу вас не ограничиваться простым выслушиванием того, что я говорю, но осознавать самих себя, смотрите на свою жизнь, как будто ваше лицо отражено в зеркале. В зеркале вы видите то, что есть — ваше лицо без искажения. Точно также я прошу посмотреть на самих себя, без удовольствия или неудовольствия, без принятия или отрицания того, что вы видите. Просто посмотрите на себя, и вы увидите, что в вашей жизни господствует воля, порожденная страхом. Страх, воля, скорбь неразрывно связаны, их невозможно отделить друг от друга. «Волей» я называю решимость быть чем-то, решимость, направленную к достижению и становлению, решимость, которая отрицает или принимает.

Воля  — результат противоречия желаний. Что мы называем скорбью? Вы видите ребенка со здоровым телом и милым лицом, с лучащимися глазами и счастливой улыбкой. Когда этот ребенок подрастает, его пропускают через машину так называемого воспитания. Его приводят в соответствие со стандартами данного общества и уничтожают при этом радость, наслаждение жизнью. Печально видеть, как это происходит, не правда ли? Печально потерять человека, которого вы любите. Печально понять, что вы отвечали на все вызовы жизни так посредственно. А разве не печально, когда любовь кончается в маленькой заводи огромной реки жизни? Печально также, когда вами движет стремление к успеху, и вы достигаете успеха только для того, чтобы разочароваться в нем. Печально понять, каким незначительным является ум — но не чей-нибудь, а именно ваш. Хотя ум может приобрести большое значение, быть очень умным, хитрым, эрудированным, он все же остается крайне поверхностен и пуст, и осознание этого приносит с собой печаль и скорбь.

Но есть еще значительно более глубокая скорбь, которая приходит, когда вы осознаете свое одиночество, изолированность. Вы можете быть среди людей, в толпе, на званом вечере, вы можете разговаривать со своей женой или мужем, но внезапно вы почувствуете неизмеримое одиночество, появляется чувство полной изолированности, несущее с собой скорбь. Имеется также скорбь, связанная с болезнью.

Большинство из нас хочет избежать скорби. Мы не хотим понять скорбь, мы не хотим посмотреть на скорбь, мы не говорим: «Каково значение скорби?» Нас интересует только, как убежать от скорби. Это бегство не является неестественным, это инстинктивное движение желания, но мы считаем его неизбежным, и поэтому бегство от скорби становится для нас гораздо более важным, чем сам факт скорби. Убегая от скорби, мы улавливаемся мифами, символами, поэтому никогда не пытаемся исследовать, возможен ли конец скорби.

В конце концов жизнь ставит перед нами все новые и новые проблемы. Ежеминутно от жизни исходят вызовы, требования, и если ответ неадекватен, неадекватность ответа вызывает горечь и разочарования. Именно поэтому для большинства из нас стали так важны разные формы бегства.

Если я не могу разрешить свои проблемы здесь, на Земле, что же, я всегда могу надеяться на загробную жизнь. Если я не могу покончить со скорбью, я попытаюсь забыть ее в развлечениях, если мой ум несколько серьезнее, я обращаюсь к книгам, к приобретению знаний. Мы убегаем от скорби также с помощью переедания, непрерывной болтовни, ссор или погружаясь в глубокую меланхолию.

Это все разные способы, как убежать от скорби; они становятся для нас чрезвычайно важными, и мы даже боремся друг с другом из-за некоторых из них  — ваша религия и моя религия, ваша идеология и моя идеология, ваш ритуализм и мой ритуализм.

Я прошу вас понаблюдать за собой, а не быть загипнотизированным моими словами. В конечном счете то, что я говорю — это не абстрактная теория, это ваша ежедневная жизнь. Я описываю ее, но я прошу вас не ограничиваться выслушиванием моего описания. Через это описание осознайте себя сами, и вы увидите, что ваша жизнь уловлена различными способами бегства. Поэтому так важно посмотреть на факт, исследовать, понять, глубоко проникнуть в то, что есть, ибо то, что есть  — это вне времени, вне будущего. То, что есть — вечно. То, что есть — это жизнь, то, что есть  — это смерть, то, что есть — это любовь, без успехов и разочарований. Все эти факты  — истинная реальность. Но уму, вскормленному, воспитанному на различных дорогах бегства, необычайно трудно посмотреть на то, что есть, поэтому такой ум посвящает годы изучению символов и мифов, о которых написано столько толстых книг, или погрязает в ритуале, в применении какого-либо метода, системы, дисциплины.