Время перемен. Лабиринт Безумия (СИ) - Лисина Александра - Страница 32

Таррэн машинально качнулся навстречу, не в силах оторвать глаз от этого чуда, которое никак не ожидал сегодня встретить, но кто-то грубым рывком вернул его обратно.

— Не прикасайся! — рыкнула Белка прямо в лицо. — Не смей подходить, понял?! Этот ясень живет за счет магии, дурень, и он высосет тебя за одну ночь! Слышишь, ушастый?! Не смей к нему приближаться!

Траш обернулась и весомо оскалилась, подтверждая правоту подруги: дескать, не лезь! На что эльф ошалело потряс головой (Торк! они оказалась слишком близко! обе!), но двойному предупреждению внял: отошел в сторонку вместе со Светлыми.

— Думаешь, почему тут так спокойно? — все еще раздраженно бросила Гончая, выпуская его рукав. — Твой предок когда-то создал несколько таких уголков: как раз на пути к Лабиринту, чтобы было где передохнуть его потомкам. И в каждом есть вот такое дерево. Сперва задумывалось, что здесь ты сможешь восстановить силы и переждать ночь, а потом Амулет все изменил: зверей, птиц, растения… вот и ясень стал другим. Теперь, вместо того, чтобы дать отдых, он тебя убьет! И тебя, Элиар, если посмеешь заснуть рядом! Для людей это неопасно, только для магов, но все же не рискуйте: устраивайтесь от него как можно дальше. Никакое зверье сюда не сунется, поэтому других гостей не ждите, а в эту сторону даже не смотрите, ясно?

— Ясно, — дружно вздохнули воины.

Белка гневно засопела, придирчиво проследила, чтобы к коварному дереву никто не приближался. Сама медленно обошла поляну по кругу, принюхалась и, наконец, кивком разрешила разжигать костер: в эти Места Мира (как их называли Гончие) даже голодные хмеры по каким-то причинам не совались. Просто не заходили и все. Хоть криком кричи, хоть кровью истекай, хоть во весь голос поноси Проклятый Лес… ничего не случится. Как заснешь один, так и проснешься — целым и невредимым, и ни одна пиявка на твой сон не покуситься. Так уж устроил Изиар, так было заведено исстари: в Местах Мира запрещены кровавые распри и не приветствуются убийства. Главное же в том, что с любой стороны к запрятанному Лабиринту вели такие вот полянки, где можно отдохнуть и без страха устроиться на ночь. А они с ребятами знали почти все из тех, что стояли рядом с родной Заставой, и проложили путь таким образом, чтобы и следующие сутки отряду удалось переночевать без особого риска.

Белка тихо вздохнула, успокаиваясь после недавней вспышки, подошла к могучему стволу вплотную и невесело улыбнулась: всего месяц назад с ними была еще одна Гончая — верный, преданный и очень дорогой друг, которому, как ни странно, очень нравилась эта поляна. Нравилась настолько, что когда-то давно он даже рискнул оставить здесь свой знак — точно такой же, какой был выбит на крохотном камушке, висящем теперь на ее шее. Сар'ра всегда любил это место…

Она очень бережно развела ветви ясеня в стороны и обнажила шершавую кору, позволив мягкому лунному свету высветить старательно вырезанную там руну. Ту самую, знакомую до боли, проклятую, как вся ее жизнь. Сар'ра сам когда-то показал Белке этот рисунок. Настойчиво объяснял, почему ей больше никогда, нигде и ни перед кем нельзя снимать одежду и поворачиваться спиной. Он вырезал руну, как пример, полагая, что так будет лучше. Знал, что расстроит воспитанницу, но все же, скрепя сердце, открыл правду. Рассказал то, что знал о рунах Подчинения, и одну из них — самую первую и безобидную, умеющую повелевать чужим сердцем, выбил на этом самом месте. Старательно, терпеливо, очень аккуратно, после чего накрыл рукой и очень долго молчал.

А она лишь недавно узнала, почему.

Белка с болью взглянула на проклятую руну, что исковеркала ее глупую судьбу, что нелепо погубила одну и едва не загубила вторую человеческую жизнь. Бережно коснулась пальцами знакомых линий, неуверенно провела, раздвигая толстые ветки все дальше… а затем вдруг сильно вздрогнула. После чего резко отшатнулась и шарахнулась прочь, не в силах оторвать остановившегося взгляда от ярко вспыхнувших ядовитой желтизной линий, быстро пропавших в тени густой листвы. И при виде них бесстрашная Гончая отчего-то страшно побледнела, попятилась к слабо разгоревшемуся костерку, в какой-то момент странно споткнулась обо что-то невидимое и, сорвав с плеч свое «проклятие», напряженно застыла.

— Дядько-о-о…

Гончие мигом повскакивали со своих мест, единым движением выхватили оружие, возбужденно втянули ноздрями прохладный воздух и, едва темнота возле мрачного дерева чуть шевельнулась, без раздумий метнули сразу три пары ножей.

Весь лагерь в мгновение ока оказались на ногах. Чужаки резво спрыгнули с насиженной травки, мигом выхватили мечи и сабли, натянули луки и, старательно тараща глаза в темноту, застыли молчаливым полукругом. Напряженно ждали. Таррэн, сам не помня как, молниеносно закрыл собой странно окаменевшею Белку, Шранк прикрыл ее с другой стороны. Адвик втиснулся между Светлыми, готовясь помочь, если потребуется, Крилл страховал людей, те, в свою очередь, ощетинились мечами и саблями… и только Траш потеряно застыла между ясенем и подругой, не зная, что ей делать: то ли рвать незваного гостя на клочки, то ли выть в голос от накатившей тоски. А рядом с ней несчастной статуей застыл мимикр, у которого на морде вдруг появилось такое странное выражение, что Гончие непонимающе переглянулись.

— Плохо, — укорил их незнакомый баритон. — Очень плохо, Гончие: вы меня даже не задели. Видно, я зря учил вас столько времени!

Заслышав знакомый голос, Шранк вздрогнул так сильно, что это стало заметно, Крилл издал очень странный звук, невольно опуская руки, а Адвик и вовсе застыл неподвижной статуей, не в силах осознать происходящее. Но этот голос… этот мягкий и, вместе с тем, подозрительно знакомый голос! Он знал его!! Проклятье!! Но как же такое может быть?!!!

Но вот из-за ясеня выступила рослая тень. Угольно черная, широкоплечая, прячущая во тьме чей-то смутный силуэт. Незнакомец секунду постоял, давая людям время привыкнуть, а затем вышел из-за дерева полностью, абсолютно бесстрашно приблизился, словно имел на это какое-то право. Совершенно спокойно остановился напротив, внимательно разглядывая незнакомые лица. Но, что самое удивительное, никто ему в этом не помешал: ни Гончие, ни троица Волкодавов, ни даже Воевода.

Таррэн с нескрываемым изумлением воззрился на непроницаемо черный плащ, надежно гасивший всякие следы ауры гостя, его могучую и весьма высокую фигуру, сильные руки в плотных перчатках. Широкий кожаный пояс — странно пустой. Отсутствующие ножны… неизвестный смельчак не был вооружен. Но, кажется, он ждал их. Непонятно сколько времени, но все же ждал, откуда-то зная, что они скоро появятся, а теперь, рискуя нарваться на стрелы и пару десятков обнаженных мечей, спокойно стоял на расстоянии в несколько шагов, будто отчетливо знал, что здесь для него нет угрозы.

Торк! А ведь Гончие действительно промазали! Ни один не сумел достать его даже краем! Не смогли, потому что даже так, расслабленный и явно настроенный на мирный лад, странный тип казался невероятно опасным! И очень, очень быстрым.

Вот в свете костра мелькнули длинные белые волосы, стянутые на затылке в небрежный хвост, показалось красивое, но довольно жесткое лицо, при виде которого у Гончих вырвался дружный вздох искреннего потрясения. Благородный нос, тонкие губы — немного бледноватые в темноте. Чересчур длинные для человека, но слишком короткие для Перворожденного уши. Четко очерченные скулы, на одной из которых виднелись следы давно заживших ран от небольших, но очень острых когтей, нанесенных с поразительной силой. Высокий лоб, выдающий породу, твердый подбородок…

Таррэн машинально коснулся пальцами левой щеки, где совсем недавно были точно такие же отметины, и мысленно содрогнулся: кажется, теперь он понимал, почему его избавили от этой жуткой метки. А чужак, наконец, поднял глаза и, остановившись на расстоянии трех шагов, с усмешкой оглядел бледные от потрясения лица Стражей, непонимающие физиономии эльфов, пятерых незнакомых ему людей. Сверкнул страшноватыми алыми радужками альбиноса и, наконец, встретился взглядом с пошатнувшимся от внезапной догадки Темным эльфом, заставив его снова вздрогнуть.