Дороги Валлиона (СИ) - Лисина Александра - Страница 41

- Ты что... - он едва не задохнулся от внезапно вспыхнувшей злости, - ...Тварью меня считаешь?! Думаешь, я не понимаю, как тебя подставил?! И думаешь, не знаю, сколько на самом деле стоит твоя работа?!!

- Знаешь, - кашлянула я. - Наверное, знаешь. Иначе не был бы так взволнован. Но буква Закона на то и есть, чтобы регулировать эти скользкие нюансы. Что там написано в "Приложении"?

- Ничего! - зло прошипел Кречет.

- Ну, так и в чем дело?

Он окончательно вызверился и уставился на меня так, будто собирался растерзать собственными руками. Прямо здесь, на глазах у собирающихся односельчан.

"Не мучай его совесть, - вдруг сказал Ван, осторожно тронув меня изнутри. - Платить больше, чем в Договоре, он не может. Но поступить так ему не позволяет честь воина и память бывшего охотника. Особенно, если сам когда-то нарывался на нечистоплотных управляющих".

Кхм.

- Не злись, уважаемый, - я примиряюще подняла руки. - Твоя честность не вызывает у меня сомнений. Но Договор... как говорится, что написано пером, того не вырубишь и... э... кувалдой. Но, возможно, ты мог бы оказать мне другую услугу? В счет некоторой моей неосведомленности и для того, чтобы не чувствовать себя так неловко?

- Услугу? - слегка остыл Кречет.

Я тонко улыбнулась.

- Именно. Расплатиться ведь можно не только деньгами.

Староста на минуту задумался, а потом вздохнул.

- Пойдем в дом. Отоспаться тебе надо и вымыться... наверное. А мне - подумать, как лучше выкрутиться. Чтобы и тебе прибыль, и моя совесть чиста осталась.

- Думай, - охотно согласилась я. - Но учти: моя жадность не знает границ, так что я стребую с тебя услугу ровно на шесть серебряных и ни одной монетой меньше. Думаю, ты еще здорово пожалеешь, что согласился. Надо было гнать нас в шею, пока была такая возможность. А теперь... увы... боюсь, ты здорово промахнулся. И твои родичи, когда я уеду, самолично лишат тебя высокого звания старосты, чтобы в другой раз не делал подобных глупостей.

Кречет едва не поперхнулся от неожиданности и такой несусветной наглости, но потом увидел мои насмешливые глаза, каким-то чудом угадал прячущуюся под шлемом улыбку, сдавленно закашлялся, все-таки не выдержал и, наконец, расхохотался.

- Я сразу понял, что ты - тот еще тип! Вроде молодой и неопытный, но порой, кажется, и меня переплюнешь по части закавык! А то и дальше пойдешь. Если, конечно, выживешь... с такими-то запросами!

Лин снисходительно покосился на посветлевшего старика и, раздвинув грудью собирающуюся толпу, в которой, как я и думала, насчитывалось человек сто, а потом с гордым видом вошел в Заречье. Я направилась сразу за ним, а никак не успокаивающийся Кречет - следом. Причем, по тому восторженному шепотку, который раздавался со всех сторон, я поняла, что на время стала тут самым настоящим кумиром, и уже потирала руки, с вожделением прикидывая, сколько и чего сумею сегодня получить. Причем, абсолютно законно и, что главное, совершенно бесплатно.

Говорю же: иногда я становлюсь до ужаса жадной.

-Глава 12-

Заречье, как и следовало полагать, мы покинули лишь к вечеру. Ночевать, разумеется, не остались (с кем мне тут ночевать? со старостой в одном доме, что ли? да и демона своего я куда дену?), хотя приглашали очень настойчиво. От обеда и ужина тоже вежливо отказались, потому что я, хоть и хотела есть до спазмов в желудке, совершенно не представляла себе, как сяду за стол и небрежным жестом сниму свой надоевший до оскомины шлем.

Нет, Кречет - мужик, конечно, нормальный. Но даже он неизвестно как отреагирует на мою неординарную внешность. А если вскроется, что я не просто сумасшедшая, решившая искать славы на стезе истребителя нежити, а еще и Ведьма... у-у-у... как только староста в крепких выражениях отозвался, почему не держит в деревне знахарки, я сразу зареклась представляться настоящим именем. И тут же решила, что еще до ночи слиняю отсюда подальше, пока оголодавший за сутки демон не начнет ластиться ко мне, вытягивая необходимую ему силу.

Думаю, нам будет сложно объяснить причину, по которой я сплю в обнимку с собственным конем, поэтому ну ее, эту правду. От греха подальше.

В итоге, Кречету пришлось здорово напрячься, чтобы выполнить свое обещание и оказать мне ту услугу, которую я у него запросила. На несколько часов его дом превратился в самый настоящий филиал торговых рядов, потому что "предложения" благодарные селяне несли от каждой семьи, предоставляя мне возможность ковыряться в этих дарах, как ворона - в навозе. Но в итоге я осталась жутко довольна: буквально за один вечер Кречет умудрился решить почти все мои житейские проблемы. И избавил от львиной доли сложностей, о которых я уже начала думать, как о неизбежном зле.

Потому что, во-первых, за это короткое время я сумела обзавестись, наконец, приличным гардеробом из нескольких мягких, приятно льнущих к телу рубашек - простых, однотонных, немарких сероватых тонов, похожих друг на друга, как две капли воды, с глубоким треугольным воротом спереди, но зато без надоевших завязочек на рукавах и без фривольной вышивки, как на экземпляре Мейра. Я посчитала, что вольному охотнику, которым я буду представляться и дальше, эти цветочки-бабочки совершенно ни к чему. Моя одежда должна быть аккуратной, лаконичной, но, в то же время - достойной моего статуса наемника. Поэтому к рубашкам я выбрала еще и штаны в тон, новые сапоги, кожаный ремень (наконец-то!!). К ним - новые ножны, выторгованные по смехотворной цене у местного кузнеца, вместе с новыми же ножами, которых от жадности схватила сразу два, охотно отдав взамен них свои старые, никуда не годные клинки.

Дальше - больше.

Кречет не погнушался упросить свою супругу (а дама, как я успела выяснить, она была упрямая, сварливая и своенравная) заштопать рукав на моей старой куртке. Попытался было вообще обменять ее на новую, но я воспротивилась, потому что совершенно не горела желанием ее снимать и демонстрировать особенности своей фигуры. В итоге сошлись на том, что я беру себе еще и новую куртку в запас, а старую, когда захочу, спокойно пускаю в утиль. Что, разумеется, меня полностью устроило.

Следующим этапом стала попытка лишить меня доспехов. Кузнец, едва увидел, в каком хламе я хожу, тут же воспылал праведным гневом и так злобно посмотрела на Кречета, будто это он всучил мне ржавое старье и в таком виде отправил на убой к тиксам. Насилу убедила, что Кречет тут не при чем. Но зато к вечеру мою легкую кольчугу заменили на такую же по весу, только почти новую и несравнимо более прочную, а тяжелый пластинчатый доспех с боем отобрали и тщательно вычистили, пообещав, что если я останусь хотя бы на пару недель и отдам его в хорошие руки, то получу взамен сильно улучшенный вариант, потому что, дескать, кузнец - мастер своего дела и тяп-ляп никогда ничего не кует.

От щедрого предложения пришлось, скрепя сердце, все-таки отказаться, потому что две недели в Заречье меня никак не устраивали. А пообещать, что по истечении этого срока я непременно вернусь, было бы несправедливо. Кто его знает, куда нас занесет за эти пару недель? Да и обременять местных своими проблемами не было никакого желания.

В общем, сошлись на том, что можно было сделать здесь и сейчас, а кузнец ушел расстроенный и откровенно разочарованный. Почему - я узнала гораздо позже, когда жена Кречета, разоткровенничавшись, по секрету призналась, что у могучего Вента подрастала красавица-дочка, которая очень выразительно смотрела этим утром на вернувшегося из похода "героя". А батюшка, блин, приметил. Я, как только это осознала, тут же всполошилась и засобиралась, с ужасом представляя, что выбранный образ "охотника" мог принести мне совершенно неожиданные проблемы.

Жених, вашу маму... хорошая партия...

Я едва заикаться не начала, когда ставший внезапно угодливым кузнец предложил еще и перековать моего коня. А потом представила, как Лин от неожиданности засветит ему в лоб неподкованным копытом, и вовсе заторопилась. Благо подарков у нас теперь было немеряно, платить за них не нужно ни единого гроша. А весь мой громоздкий кошелек, полный принесенными птицами копеек, был без единого возражения посчитан, осмотрен и сменян на нормальные деньги, которых оказалось без малого почти две серебряные лиры. В довесок к тем шести, которые Кречет вручил по возвращении.