Короли на заклание - Андерсон Пол Уильям - Страница 5

— Но кто заставляет вас рассказывать, генерал? Вы же понимаете, что мы противостоим друг другу: я и вы. — До чего же высокопарно, подумал Диас. — Я уважаю ваших людей и все такое, но… хм… моя лояльность подразумевает под собой нечто иное.

— Согласен. Я не надеюсь и не намереваюсь изменить ваши взгляды. — Росток глубоко затянулся, выпустил дым из ноздрей и искоса глянул сквозь него. — Микрофоны отключены, — добавил он. — Пока нас не слушают, мы может говорить откровенно. Но предупреждаю, если вы хоть заикнетесь кому-нибудь из наших людей о том, что я вам рассказал, мне не останется ничего другого, как приказать выбросить вас из шлюза. Настолько это важно.

Ладони Диаса вспотели. Он провел ими по брюкам.

— О'кей.

— Я не собираюсь запугивать вас, капитан, — поспешно добавил Росток.

— То, что я хочу вам предложить — это дружба. Может быть, мир — в итоге. — Какое-то время он сидел, бесцельно водя глазами по стене, потом взгляд его вновь остановился на Диасе. — Начинайте. Можете спрашивать о чем угодно.

— Ну… — Диас замялся, словно кто-то подсматривал за ним через оставленную приоткрытой дверь. — Ну… Я прав? Это командный корабль?

— Да. Он выполняет все функции флагманского дредноута, разве что редко принимает участие в сражениях. Тактические преимущества очевидны. Небольшой, легкий корабль гораздо маневренней, а значит, более эффективен. Нас гораздо труднее обнаружить и обстрелять. Дредноуты несут мощную броню с единственной целью — прикрыть от снарядов центральный пост. А у нашего корабля нет таких проблем..

— Но компьютер! Я считал, что миниатюризация — это наш удел.

Росток рассмеялся.

— А обслуживающий персонал? Для работы с боевым компьютером требуется больше людей, чем весь экипаж этого корабля. Вы не согласны? — закончил Диас.

Росток покачал головой.

— Нет. — Улыбка его исчезла. — Не при нашей системе. Компьютер — это я.

— Что-о?

— Посмотрите.

Росток откинул капюшон.

Его голова была начисто лишена волос, на коже блестело несколько вживленных контактов. Росток кивнул в сторону кабинета.

— Остальной я — там, — сказал он. — Я представляю собой лишь человеческое воплощение… Нет, не думайте, что я — часть компьютера. Наоборот, он составляет часть меня.

Росток снова замолчал, и очнулся, лишь когда сигарета обожгла ему пальцы. Корабль вращался вокруг; картина Моне — солнечный свет, запутавшийся в молодых листьях, — казалась видимой как бы в конце тоннеля.

— Рассмотрим проблему, — сказал очень тихо Росток. — К досаде большинства, компьютеры не думают, или же думают на уровне идиота. Они всего лишь выполняют логические операции, перетасовывая символы в соответствии с программами. Но давным-давно уже доказано, что существует бесчисленное число задач, которые компьютер решить не в состоянии; например, задачи, не удовлетворяющие теореме Геделя, решаются алогичным путем. А там, где алогичность — компьютеры бессильны.

Кроме того, как вы знаете, крупные компьютеры требуют многочисленного обслуживающего персонала, который бы проводил такие операции, как кодирование данных, программирование, перевод ответа в обычные понятия, применение абстрактного решения к конкретной ситуации… Только ваш собственный мозг способен справиться с такими вещами — потому что для этого он и создан. К тому же, современные компьютеры — тяжелые, громоздкие, хрупкие устройства. В них используется криотехника и прочие ухищрения, а это влечет за собой усложнение вспомогательного оборудования. Мозг же весит всего килограмм или около того; он надежно защищен черепом и использует не более центнера дополнительного оборудования — ваше собственное тело.

Я не мистик. Мне кажется нелогичным мнение, будто разум не может быть дублирован в искусственной структуре. Но я думаю, что структура эта будет весьма напоминать живой организм; да, так оно и будет. Жизнь располагала миллионами лет, чтобы отработать лучшую из технологий.

Для чего же тогда использовать компьютер, если у мозга столько преимуществ? Разумеется, для нетворческой работы. Мозг ставит задачу, выбирая, скажем, курс, массу и маневр, — и формулирует ее в виде набора матриц. А компьютер великолепно выполняет функцию миллиона идиотов, выполняющих операции, необходимые для получения числового решения. Мы, как говорят у вас, упраздняем среднего человека.

Там, в кабинете, установлен узкоспециализированный компьютер. Он построен на основе твердо фиксированных связей, аналогичных нервным, и предназначен для решения военно-космических задач. Это сравнительно небольшое, простое и надежное устройство. Почему? Потому, что оно связано с моим мозгом и управляется им.

Обслуживающий персонал здесь излишен. Мои техники готовят данные, не переводя их в стандартный язык, он мне не нужен. И чтобы получить ответ, мне требуется не больше времени, чем любому другому компьютеру. Но — ответ появляется в моем сознании не в виде набора формул, а в практических терминах и рекомендациях, превращаясь таким образом, в руководство к действию. Люди, оборудование, мораль, долгосрочные задачи стратегии, окончательные цели — учитывается все. Американец назвал бы это компьютерной системой со здравым смыслом. Вы меня понимаете, капитан?

Диас довольно долго сидел неподвижно, потом выговорил:

— Да. Кажется, я понял.

Росток немного охрип. Он налил себе новую чашку чая, отпил половину, закурил и сказал очень серьезно:

— Военные преимущества налицо. Главное я вам рассказал. Остаются частности: что именно получается при использовании такой системы. Получается кое-что непредвиденное, и боюсь, тут вы меня не поймете. — Он допил чай. — Дело в том, что эти неоднократные подключения изменяют меня. Я больше не человек. Не настоящий человек.

— Мне кажется, — рискнул Диас, — такое состояние должно воздействовать на эмоции. Вы это чувствуете?

— Не могу объяснить, — сказал Росток, — не хватает слов. — Он порозовел и нервно заходил по мягкой радуге ковра, заложив руки за спину и сфокусировав взгляд на чем-то невидимом Диасу. — В принципе, эмоциональное ощущение усилить просто. И однако… есть мифы о смертных, ставших богами. Что они чувствовали? Мне кажется, они с трудом привыкали к дворцам, музыке и пиршествам Олимпа. Но это было правильно, так как мало-помалу в них рождалось новое отношение. Новый бог учился божественному пониманию. Иному восприятию, отчужденности, сопричастности… Для этого нет слов.

Росток расхаживал взад-вперед, в движениях чувствовались энергия и целеустремленность, а голос дрожал от скрытого волнения.

— Я управляю компьютером, — продолжал он, — но в то же время становлюсь от него зависимым. Конечно, железо не может творить само, но в соединении со мной… вы просто не можете себе представить скорость моего мышления тогда… Человек до большей части оригинальных решений доходит простым перебором вариантов. Научные гипотезы, небрежный набросок карандашом, поэтические каракули — все они проверяются на жизненность, на соответствие именно так. А у меня этот механический процесс воображения ушел вниз, на уровень подсознания, которым он и порожден. Я осознаю подсознательное. Ответ на вопрос появляется почти одновременно с вопросом, и даже от одной мысли о нем, так как этого достаточно, чтобы подсознание заработало и начало перебирать варианты.

Тон его стал деловым:

— Вот как получилось, что я распознал ваше намерение взорвать всех нас, капитан. Ваш отрешенный вид выдал вас. Я угадал ваши планы и предупредил охранников, чтобы вас стукнули в случае чего.

Он замолчал и взгляд его вдруг стал отсутствующим. Диас напрягся. Три прыжка — и я смогу выхватить у него оружие! Нет, бесполезно. Этот Росток вовсе не изможденный размышлениями интеллигентик. Тело под зеленым мундиром вполне тренированное.

Диас взял сигарету.

— О'кей, — сказал он. — Что вы предлагаете?

— Для начала, — сказал Росток, повернувшись, и глаза его вспыхнули, — Я хочу, чтобы вы поняли, что есть и вы, и я. Что есть космонавты обеих сторон.